Андрей впервые увидел Настю в кофейне. Она сидела у окна с книгой в руках, и солнечные лучи путались в ее каштановых волосах. Он запомнил, как она, не отрывая глаз от страниц, нащупывала на столе чашку и делала маленький глоток. В тот момент он почему-то подумал, что у счастья должен быть именно такой жест — неторопливый, полный внутреннего покоя.
Первое свидание прошло на одном дыхании. Она много смеялась, рассказывала о своей работе в библиотеке, о любимых книгах. Он слушал, ловя каждое слово, и понимал, что с каждой минутой всё сильнее увязает в этой девушке, как в мягком снегу.
— Знаешь, — сказала она перед прощанием, — я не верю в любовь с первого взгляда. Но почему-то с тобой кажется, что мы знакомы уже очень давно.
На второе свидание Андрей принес ей книгу, которую она давно искала. Их пальцы соприкоснулись, и он решился — поцеловал ее прямо посреди улицы, под удивленными взглядами прохожих. Ее губы пахли вишневым бальзамом.
— У моих родителей участок в деревне, — сказала Настя через два месяца. — Они зовут нас на выходные. Хочу, чтобы ты познакомился с ними.
Андрей заметил, как изменился ее тон при упоминании родителей. Будто тень пробежала по лицу. Но списал это на волнение.
***
Семейный дом Настиных родителей оказался добротным кирпичным строением с огромным участком. У калитки их встретила Елена Васильевна — женщина с острым взглядом и плотно сжатыми губами. Рядом стоял грузный мужчина в клетчатой рубашке — Виктор Михайлович.
— Ну наконец-то, — сказала теща, даже не пытаясь изобразить улыбку. — А мы уж думали, не приедете. Настенька, что ж ты бледная такая? Покушать надо нормально. Опять на своих диетах сидишь?
— Здравствуйте, — Андрей протянул руку. — Очень рад познакомиться. Анастасия столько о вас рассказывала.
— Да-да, — отмахнулся Виктор Михайлович, — проходите. Потом пообщаемся. У меня там насос в колодце барахлит, надо бы посмотреть.
Андрей поставил сумки на крыльцо и почувствовал, как Настина рука выскользнула из его ладони. Она быстро прошла в дом вслед за матерью, а отец уже шёл в сторону сарая, даже не обернувшись. Стало ясно, что знакомство идёт не по плану.
За ужином Елена Васильевна пристально изучала Андрея, словно редкий экспонат.
— И где же вы работаете, Андрей? — спросила она, нарезая хлеб тонкими, почти прозрачными ломтиками.
— Я инженер-проектировщик в строительной компании.
— О, инженер, — протянула она с таким видом, будто услышала слово «безработный». — Настенька могла бы найти и адвоката, с ее-то красотой.
— Мама! — Настя вспыхнула.
— А что такого? Я правду говорю, — отрезала Елена Васильевна. — Ты всегда себя недооценивала.
Андрей сжал под столом кулаки. В этой семье явно были свои правила игры, и он уже чувствовал, что проигрывает.
Виктор Михайлович молча жевал, изредка бросая на дочь и Андрея короткие взгляды. После ужина он отвел Андрея в сторону:
— Слушай, парень. Я человек прямой. Не знаю, что у вас там с Настей, но если серьезные намерения имеешь, должен доказать, что чего-то стоишь. Завтра с утра поможешь мне по хозяйству, и посмотрим, какой из тебя толк. Крышу на бане перекрыть надо, да забор подправить.
— Конечно, — кивнул Андрей. — Без проблем.
— И еще, — Виктор Михайлович понизил голос, — Настя у нас девочка непростая. Характер у нее... Ты не обижай ее. Она недавно от одного козла наплакалась.
Андрей удивился. Настя никогда не рассказывала о своих бывших отношениях.
***
Утром он проснулся от запаха свежего кофе. Настя сидела на кухне одна, перед ней стояли две чашки.
— Знаешь, я хотела извиниться за вчерашнее, — сказала она, не поднимая глаз. — Родители иногда бывают... сложными.
— Не переживай, — Андрей пожал плечами. — Все нормально.
— Просто они очень переживают за меня. После того случая...
— Какого случая?
Настя вздохнула:
— Я встречалась с парнем почти год. Мы собирались пожениться. А потом выяснилось, что он... не тот, за кого себя выдавал.
— Он тебя обманул?
— Можно и так сказать, — она поджала губы. — Не хочу об этом. Просто знай, что из-за этого родители теперь всех моих ухажеров проверяют с утроенной строгостью.
День выдался жарким. Виктор Михайлович загрузил Андрея работой под завязку. К обеду они перекрыли крышу на бане, починили забор, вытащили из колодца насос и заменили в нем какую-то деталь. Пот заливал глаза, но Андрей не жаловался. Он видел, как Настя смотрит на него из окна, и ему хотелось показать, что он действительно может быть полезен.
К вечеру Виктор Михайлович даже немного оттаял:
— А ты работящий, — хмыкнул он, открывая бутылку пива. — Не то что некоторые. Держи, заслужил.
Они сидели на веранде, наблюдая закат. Елена Васильевна и Настя готовили ужин, из открытого окна доносился звон посуды и приглушенные голоса.
— Понимаешь, Андрей, — Виктор Михайлович придвинулся ближе, — Настя — девочка домашняя, неопытная. Ее легко обидеть. Мы с матерью за нее переживаем.
— Я никогда не обижу Настю, — серьезно ответил Андрей.
— Все так говорят, — усмехнулся тесть. — Но я вижу, парень ты неплохой. Может, и стоящий.
После ужина Елена Васильевна предложила выпить домашней наливки. Андрей попытался отказаться, но она настояла:
— Обидеть хотите? Я целый месяц ее настаивала. Особый рецепт.
Наливка оказалась сладкой, с медовым послевкусием. После второй рюмки Андрей почувствовал странное головокружение. Комната поплыла перед глазами.
— Что-то мне нехорошо, — пробормотал он.
— Ничего, это с непривычки, — отмахнулась Елена Васильевна. — Сейчас пройдет.
Последнее, что запомнил Андрей — испуганное лицо Насти и резкий голос ее матери: «Видишь, каков? Все они одинаковые!»
***
Проснулся он на диване в гостиной. Голова раскалывалась, во рту пересохло. Андрей с трудом сел, пытаясь вспомнить, что произошло накануне. За окном уже светало.
В комнату вошел Виктор Михайлович, лицо его было мрачным.
— Проснулся? — сухо спросил он. — Собирайся, я отвезу тебя на станцию.
— Что? Почему? — Андрей попытался встать, но комната закружилась. — Где Настя?
— Настя не хочет тебя видеть. Ты вчера показал свое истинное лицо.
— Что? Я ничего не понимаю.
— Не понимает он! — в комнату вошла Елена Васильевна. — А кто вчера напился до беспамятства? Кто нес всякую чушь про то, как быстро все Настины «заморочки» выбьет из головы? Кто хвастался своими бывшими?
— Я? — Андрей в шоке уставился на нее. — Этого не было! Я ничего такого не говорил!
— Еще и врет, — покачал головой Виктор Михайлович. — Собирайся, я сказал. Настя уже все решила.
Андрей попытался найти Настю, но ее не было ни в доме, ни во дворе. У калитки стояла машина Виктора Михайловича с включенным двигателем.
— Настя! — закричал Андрей. — Давай поговорим! Я ничего не помню! Клянусь, я бы никогда...
Виктор Михайлович схватил его за плечо:
— Уходи по-хорошему. Не порть девочке жизнь.
В машине они молчали. Андрей чувствовал, как внутри нарастает ярость вперемешку с отчаянием.
— Послушайте, — сказал он наконец. — Я не знаю, что случилось вчера, но клянусь, я люблю вашу дочь. Я бы никогда не сказал ничего подобного.
— Любишь? — хмыкнул Виктор Михайлович. — Все вы так говорите. А потом бросаете. Моя дочь заслуживает лучшего.
— Лучшего? Или того, кого выберете вы?
Виктор Михайлович резко затормозил:
— Выходи. Дальше сам доберешься.
Домой Андрей вернулся к вечеру. Десятки звонков Насте оставались без ответа. Сообщения не доходили — похоже, она заблокировала его номер. Он не мог поверить, что все закончилось так нелепо и внезапно.
Следующие дни превратились в кошмар. Андрей не мог ни есть, ни спать. Он пытался дозвониться до Насти с разных номеров, приходил к библиотеке, где она работала, но она не выходила к нему. Коллеги передавали, что она взяла отпуск.
Через неделю он не выдержал и напился. Впервые в жизни по-настоящему напился, до бесчувствия. В пьяном угаре он набрал номер Насти и, когда она наконец взяла трубку, прокричал все, что накопилось:
— Ты даже не дала мне шанса! Поверила им, а не мне! Я любил тебя, Настя! Любил по-настоящему!
Она молчала, и в этой тишине он услышал ее тихие всхлипы.
— Андрей, ты пьян, — сказала она наконец. — Не звони мне больше. Прошу.
И повесила трубку.
***
Дни превратились в недели, недели — в месяцы. Андрей потерял работу — приходил в офис с похмелья, срывал сроки, грубил начальству. Старые друзья постепенно отвернулись от него. Он превратился в тень самого себя.
Однажды, сидя в дешевом баре с очередной бутылкой, он услышал знакомый голос. У стойки стоял бывший коллега и громко рассказывал кому-то:
— Представляешь, она выходит замуж! Наша библиотекарша-тихоня. Нашла какого-то юриста с папиными связями. Родители, говорят, очень довольны.
Дзен Премиум ❤️
Андрей молча встал и вышел. Холодный осенний воздух обжег легкие. Он брел по ночному городу, не разбирая дороги. В голове звучали слова Виктора Михайловича: «Моя дочь заслуживает лучшего».
Почему-то в тот момент он вспомнил наливку — сладкую, с медовым вкусом. Как быстро после нее помутилось сознание. Как удобно он «показал свое истинное лицо», которого сам не помнил.
Ноги сами принесли его к своей машине. Ключи оттягивали карман. Андрей сел за руль, завел двигатель. Хмель немного выветрился, но не настолько, чтобы соображать ясно. Он знал, что выпил слишком много для вождения, но какая теперь разница? Все, что имело смысл, он уже потерял.
Андрей включил радио. Заиграла их с Настей песня — та самая, под которую они танцевали на третьем свидании. Он улыбнулся горькой улыбкой и вдавил педаль газа.
Дорога в Настину деревню была пустынной. Фары выхватывали из темноты мокрый асфальт и голые придорожные деревья. Дождь усиливался, дворники едва справлялись.
«Что я скажу ей?» — думал Андрей. — «Что вообще можно сказать? Что ее родители подмешали что-то в наливку? Что они специально все подстроили? Кто в это поверит?»
Поворот возник внезапно. Андрей резко крутанул руль, пытаясь вписаться, но машину занесло. Визг покрышек слился с оглушительным скрежетом металла. Последнее, что увидел Андрей перед тем, как мир почернел, — яркий свет фар встречного грузовика.
***
Настя сидела у больничной койки, сжимая холодную руку Андрея. Аппарат мерно пищал, отсчитывая удары сердца.
— Как он? — в палату вошел врач.
— Без изменений, — тихо ответила она. — Третий день без сознания.
— Он сильный, — сказал врач. — У него хорошие шансы.
Когда дверь за врачом закрылась, Настя наклонилась к Андрею:
— Прости меня, — прошептала она. — Я не должна была тебя отпускать.
Телефон в ее сумке завибрировал. Очередной звонок от матери. За последние дни их было не меньше сотни. Настя не брала трубку.
После той злополучной ночи в родительском доме она несколько месяцев жила, как в тумане. Верила всему, что говорили родители. Избегала Андрея. Даже начала встречаться с тем самым юристом, которого так нахваливала мать.
А потом случайно узнала правду. Подруга матери, напившись на дне рождения, проболталась, как «ловко Ленка с Витьком девчонку от непутевого ухажера избавили». Как подмешали снотворное в наливку, а потом наговорили, будто он сам напился и нес околесицу.
Когда Настя потребовала от родителей объяснений, мать только отмахнулась:
— Мы для твоего блага старались. Он бы сделал тебя несчастной.
— Как тот, предыдущий, — поддакнул отец. — Мы же любим тебя.
Любовь. Какое страшное слово, когда его используют как оправдание.
Настя немедленно порвала с юристом и бросилась искать Андрея. Но было поздно. На старой квартире он уже не жил. На работе сказали, что он уволился. Телефон не отвечал.
А три дня назад ей позвонили из больницы. Тяжелая авария на повороте к их деревне. У пострадавшего в телефоне нашли ее номер среди последних звонков.
Андрей пострадал сильно: перелом ноги, сотрясение мозга, множественные ушибы. Но выживет, сказали врачи. Обязательно выживет.
— Я больше никуда тебя не отпущу, — сказала Настя, сжимая его руку. — Клянусь.
Ей показалось, или пальцы Андрея слабо шевельнулись в ответ?
***
Виктор Михайлович и Елена Васильевна стояли у больничной двери, не решаясь войти. Через стеклянное окошко они видели свою дочь, сидящую у постели молодого человека.
— Может, все-таки зря мы тогда? — неуверенно спросил Виктор Михайлович.
— Молчи, — оборвала его жена. — Мы хотели как лучше.
— Да, но...
— Никаких «но». Мы защищали свою дочь.
Виктор Михайлович вздохнул. Он вспомнил, как Андрей чинил крышу бани, как ловко управлялся с насосом. Хороший был парень. Работящий. А они...
— Пойдем отсюда, — сказала Елена Васильевна. — Она все равно не захочет с нами разговаривать.
Они уже повернулись, чтобы уйти, когда дверь палаты открылась. На пороге стояла Настя — осунувшаяся, с красными от недосыпа глазами.
— Уходите, — тихо сказала она. — Я больше не хочу вас видеть.
— Доченька, — начала Елена Васильевна, — мы же как лучше...
— Не смей, — перебила Настя, и в ее голосе зазвенела сталь. — Не смей говорить мне про «как лучше». Вы чуть не убили человека, которого я люблю. И меня вместе с ним.
— Настенька, — Виктор Михайлович шагнул вперед, — прости нас. Мы правда думали...
— Нет, — она покачала головой. — Вы не думали. Вы решили все за меня. Как всегда.
Из палаты донесся слабый голос:
— Настя?
Она обернулась:
— Иду! — и снова посмотрела на родителей. — Я не знаю, смогу ли когда-нибудь вас простить. Но сейчас — уходите.
Дверь закрылась. Виктор Михайлович и Елена Васильевна остались стоять в пустом коридоре, глядя друг на друга с тем особым ужасом узнавания, который приходит, когда впервые видишь себя в истинном свете.
— Что же мы наделали? — прошептал Виктор Михайлович.
Елена Васильевна не ответила. Она смотрела через стеклянное окошко, как их дочь склонилась над молодым человеком, как осторожно коснулась губами его лба.
И в этот момент она впервые в жизни поняла, что любовь — это не контроль. Это свобода. Самая страшная и самая прекрасная свобода на свете.
Дзен Премиум ❤️
Всем большое спасибо за лайки, комментарии и подписку) ❤️
Навигация по каналу Юля С.
Ещё рассказы:
Непростое решение
Обидка