Мне не нравится, когда дверь в моем кабинете открывается без стука. Двадцать лет службы в автоинспекции выработали привычку к порядку. Но сегодня день начался именно так – со скрипа двери и четких шагов.
– Сергей Михайлович? – незнакомец замер на пороге.
Я оторвался от бумаг и вгляделся в посетителя. Поношенное, но добротное пальто. Аккуратная стрижка. Прямая осанка и цепкий взгляд, выдают человека, привыкшего командовать.
– Присаживайтесь, – ответил я, сидя на потертом кресле. – Чем обязан?
– Мое имя Виктор Андреевич, – произнес он, осторожно опуская на стол ручку с бумагами. – У меня пропала машина. – «Чайка». ГАЗ-13Б, кабриолет.
В его голосе прозвучало нечто такое, что отличало его от обычного автовладельца. Так говорят о потерянном друге, а не о груде металла на колесах.
– Редкий «зверь», – я сделал первую пометку в блокноте. – Таких, если не ошибаюсь, сохранилось меньше двух десятков.
– Восемнадцать, – улыбнулся Виктор Андреевич. – Теперь, видимо, осталось семнадцать.
Он говорил об автомобиле, как о сослуживце, и я невольно проник от его слов.
– Когда, и как обнаружили пропажу?
– Три дня назад. Храню ее в загородном доме, в отдельном гараже. Сигнализация не сработала... – промедлил он. – Знаете, Сергей Михайлович, эта «Чайка» – не просто коллекционная машина. В ней история. Моя история.
Ещё одна пометка в блокноте. Обычно с таким выражением люди говорят о семейных реликвиях, а не о машинах
– Какова историческая ценность этого автомобиля?
– Она способствовала конструктору Журавлеву, работавшему на ГАЗе в шестидесятые и семидесятые годы, – Виктор Андреевич достал из папки пожелтевшую фотографию. – В ней сохранились его личные записи и чертежи.
– Я начну с полигона и осматрю гараж, – сказал я, пряча блокнот. – Есть подозрения, кто мог это сделать?
Виктор Андреевич заметно помрачнел:
– Аркадий Лозовский. Коллекционер. Владелец крупнейшей коллекции в стране советских автомобилей. У него есть обычная «Чайка», но кабриолета нет. Выставка ретроавтомобилей через две недели...
Когда он ушёл, я долго сидел, разглядывая переданные фотографии. Белый кабриолет ГАЗ-13Б выглядел превосходно – широкие обводы кузова, характерные «плавники» на задних крыльях, кожаный салон цвета слоновой кости. Представительский автомобиль, на котором когда-то возили партийных боссов на парадах.
Что-то не сходилось в этой истории. Я подключился к базе данных и искал информацию о конструкторе Журавлёве. Пусто. Ничего, кроме упоминаний в паре статей о советском автопроме, да и то маломальских.
Я решил позвонить своему бывшему коллеге Андрею, владельцу музея, который был ходячей энциклопедии советского автопрома:
– Друг, что слышал о конструкторе ГАЗа по фамилии Журавлёв? Работал в шестидесятые-семидесятые.
– Журавлёв? – озадаченно протянул Андрей. – Никогда не слышал. Ведущим конструктором ГАЗа в те годы был Белокуров. Его все знают. А что за Журавлёв?
– Мне сказали, у него была персональная «Чайка»-кабриолет.
– Такие машины абы кому не давали, – усмехнулся Андрей. – Пообщайся с нашим консультантом, профессором Глебовым. Он с пятидесятых годов в автопроме, знает всех, кто винтик к винтику крутил.
Но и профессор не смог вспомнить Журавлева:
– Молодой человек, я на ГАЗе всех руководителей знал. Журавлёва среди них точно не было.
Гараж Виктора Андреевича оказался значительным строением с заметными боксами, засыпанными опавшими листьями. Сторож, пожилой мужчина с внимательным взглядом, показал мне записи с видеокамер. На них чётко зафиксирован момент, когда к воротам подъехал эвакуатор с надписью «Автоперевозки». Двое рабочих открыли гараж, загрузили «Чайку» и спокойно уехали.
– Хозяин говорил, что никого не вызывал, – пояснил сторож. – Но работали они как настоящие специалисты. Не суетились, знали все коды сигнализации.
Я проверил компанию «Автоперевозки». Она существовала, но автомобиля с таким номером у них никогда не было. Почерк профессионалов.
Следующим шагом стала встреча с Лозовским
Перед тем, как я попал к нему – секретарь трижды переспросила причину визита и проверила мои документы. Наконец, открылись стальные ворота особняка на Рублёвке.
Аркадий Степанович встретил меня в просторном зале, где на стенах висели фотографии раритетных автомобилей.
– Частный детектив? – Лозовский протянул сухую ладонь. – Чем обязан?
– Пропавшая «Чайка» Виктора Андреевича, – я наблюдал за его реакцией. – У меня есть информация, что вы могли быть заинтересованы в этом автомобиле.
Лозовский улыбнулся:
– Конечно. Как и любой коллекционер. «Чайка»-кабриолет – мечта многих. Но угонять чужие машины? Это уже из области криминала.
– Можно взглянуть на вашу коллекцию?
Он замешкался всего секунду:
– Почему бы и нет? Я рад, что мои сокровища будут показаны человеку, который ценит автомобильную историю.
Ангар, где хранилась коллекция, удивляла размерами и освещением. Десятки полированных кузовов отражали свет, как зеркала. От первых «полуторок» до представительских «ЗИЛов» – вся история советского автопрома под одной крышей.
– Впечатляет, – признался я. – И это всё ваши машины?
– Абсолютно, – ответил Лозовский и указал на чёрный ГАЗ-13. – Вот обычная «Чайка». Принадлежала министру транспорта. А вот «Волга» с автографами космонавтов. Каждый экспонат уникален.
Но мой взгляд привлёк другой экспонат – стенд с фотографиями и документами, посвящёнными главному конструктору ГАЗа Белокурову. Смотрел с властным взглядом на них, словно оценивая каждого.
– Гениальный был конструктор, – с плохо скрываемой гордостью произнёс Лозовский. – Мой родной дядя, между прочим.
– Вот как! – Это меняло картину. – А имя Журавлёва вам что-нибудь говорит?
Лозовский на мгновение замер:
– Нет, не припоминаю. А что?
– Ничего особенного, – улыбнулся я. – Просто появилась связь с пропавшей «Чайкой».
Что-то в этой истории упорно не хотело складываться. Я решил покопаться в собственном семейном архиве – отец часто хвастался своей работой водителем на ГАЗе в семидесятые годы.
Вечером я перебирал старые фотографии, пожелтевшие письма и газетные вырезки. На одном из снимков стояла группа мужчин возле белой «Чайки»-кабриолета. Я перевернул фотографию и замер, читая подпись отцовским почерком: «Испытания новой модификации. Слева направо: я, Белокуров А.С., Журавлёв М.И., Степанов В.К.»
Журавлёв! Значит, он существовал. И более того – стоял рядом с Белокуровым.
Я продолжил поиск и нашел еще несколько упоминаний Журавлёва в заметках отца
«Михаил Иванович сегодня показал новую чертёжную систему впрыска», «Журавлев снова спорил с начальством» … Судя по записям, отец был не просто водителем, а работал непосредственно с конструкторским бюро.
В одной из папок обнаружился конверт с надписью «Не вскрывать». Внутри лежали чертежи, подписанные «М.И. Журавлёв» и короткая запись: «Михаил, сохрани это. Когда-нибудь правда должна быть раскрыта».
Я сидел, оглушённый этим открытием. Мой отец, которого я всегда считал простым водителем, очевидно был увлечен какой-то серьезной историей с конструкторским бюро ГАЗа. А Журавлёв... Почему его имя пытались стереть из истории?
Утром я позвонил Виктору Андреевичу:
– Нам нужно встретиться. У меня есть новая информация о «Чайке» и о Журавлеве.
– Приезжайте, – тихо ответил он, и я услышал в его голосе странное волнение.
Когда я приехал, Виктор Андреевич ждал меня в гостиной своего загородного дома. На столе лежала точно такая же групповая фотография, что и в моем архиве.
– Откуда у вас эта фотография? – спросил я.
– Это моя фотография, – просто ответил он. – Я Михаил Иванович Журавлёв.
Я медленно опустился в кресло.
– Но почему...
– Почему я назвался Виктором Андреевичем? – он усмехнулся. – Когда тебя вычёркивают из истории, приходится привыкать к новому имени. А ты... ты сын Михаила Воронцова? Я подозревал это с самого начала – глаза, улыбка. Ты очень похож на отца.
– Вы работали вместе?
– Работали? – Журавлёв покачал головой. – Мы были лучшими друзьями. Он был единственным, кто поддерживал меня, когда Белокуров присвоил мою разработку.
– Мой отец... Я всегда считал его простым водителем.
– Михаил был гениальным испытателем, – глаза Журавлёва потеплели от воспоминаний. – Чувствовал машину, как никто другой. Многие мои идеи реализовались после его замечаний. Знаешь, что случилось в 1974 году?
Я слушал, затаив дыхание, как разворачивалась история, о которой никогда не догадывался.
– Я разработал систему впрыска топлива, значительно опережающую западные аналоги, – начал Журавлёв. – Белокуров официально отклонил проект, но потом присвоил доработку. Твой отец был свидетелем – мы вместе слепили оригинальные чертежи и расчёты.
– И что произошло?
– Твоего отца понизили до рядового водителя. Меня «попросили» уйти. Но перед этим я спрятал часть своих разработок в потайном отделении «Чайки». Эту машину через много лет я выкупил через других лиц.
– Поэтому вам так важно ее найти?
– В «Чайке» хранятся документы, подтверждающие не только мое авторство, но и роль твоего отца. Мы оба должны остаться в истории автопрома.
– Вы думаете, Лозовский похитил машину, чтобы защитить репутацию своего дяди?
– Уверен в этом, – произнес Журавлёв. – Когда готовились к выставке, кто-то из оргкомитета сообщил ему о документах в «Чайке». Для его музея, построенного на славе дяди, это большая проблема.
– Я найду ее, – ответил я.
Поиски привели меня на заброшенный склад транспортной компании
Наблюдение показало, что на территории регулярно приезжает «Мерседес» Лозовского. Когда охрана отвлеклась, я проскользнул внутрь.
Под брезентом в дальнем углу ангара стояла белая «Чайка». Я сделал несколько фотографий и уже собирался уйти, когда услышал шаги.
– Воронцов? – в дверях стоял Лозовский.
– Выполняю свою работу, – и повернулся к автомобилю. – Нашёл то, что искал.
– Ты не понимаешь, – мрачно произнес он. – Эта история должна остаться в прошлом.
– История вашего дяди, который присваивал чужие идеи? – я показал телефон. – Уже вызвал полицию.
– Ты представляешь, что будет, если эти документы станут общедоступными? – он подошёл ближе. – Репутация Белокурова...
– Будет восстановлена справедливость, – оборвал я его. – Журавлёв и мой отец должны быть признаны.
Мы смотрели друг на друга, когда снаружи зазвучала сирена.
Две недели спустя белоснежная «Чайка» заняла почётное место на выставке ретроавтомобилей. Рядом с ней установили витрину с документами из тайника – чертежами, расчётами, дневниковыми записями. Они доказали авторство Журавлёва и вклад моего отца.
Эту историю осветили все крупные СМИ. Лицо Журавлёва вновь появилось в учебниках по истории автомобилестроения. Его пригласили выступить перед студентами автомобильного института.
В один из последних теплых осенних дней мы с Журавлевым выехали за город на реставрированной «Чайке». Он ловко управляющий громоздкой машиной, словно вернулся в молодость.
– Знаешь, – сказал он, когда мы остановились на холме, – твой отец хотел, чтобы ты пошел по его стопам. Но боялся, что тебя тоже задвинут в угол.
Я смотрел на панораму города и думал, как причудливо сплетаются судьбы людей. Отец не дожил до этого дня, но его имя теперь навсегда в истории. А я, сам тем не менее, всё-таки пошёл по его стопам.
– У меня остались его чертежи, – Журавлёв прервал мои размышления. – Некоторые идеи актуальны до сих пор. Может, займёмся совместным проектом? Всё-таки ты сын своего отца.