Мама родилась в деревне Атрепово в Локнянском районе на юге Псковской области. Деревня была большая, известна с конца XVIII века, иногда ее название писали как Отрепово. В километре от деревни до революции было имение Голенищевых-Кутузовых Голенищево, рядом имение Пущиных Заклюка. Крестьянские семьи были очень большими, женились и выходили замуж в основном на своих, поэтому во всей округе было очень много родных и близких. Это был очень населенный край, с большими ухоженными деревнями.
Дед, Петр Терентьевич Мякотин, не был военнообязанным, у него была травма ноги. В семье бабушки, Мякотиной Надежды Ивановны, и деда было пятеро дочек, мама самая младшая. В самом начале войны 12 июля ей исполнилось только три года.
Советские войска оборонялись насмерть. В пяти километрах от деревни Атрепово геройски погиб Александр Матросов.
Но уже 25 июля немецким войскам удалось захватить районный центр Локня. В июле 1941 года началась оккупация. Жуткая оккупация…
Летом 1941 года мамина сестра Тоня десяти лет с подружками шла по подлеску рядом с деревней. Они увидели низко летящий вражеский самолет. Немец видел, что перед ним дети, но открыл огонь. Никто не погиб, но Тоня потеряла от немецкой пули безымянный палец на кисти руки.
В архиве Локнянского краеведческого музея сохранились фотографии сентября 1941 года: немцы въезжают со стороны Никольской церкви в деревне Заклюка (здесь венчались мои бабушка и дедушка) в сторону Голенищева и Атрепова.
Воспоминания И.Д.Старикова, которому тогда было 13 лет.
« В эти часы и подкралась к моей родной деревне Атрепово, тогда Назаровского сельсовета, беда. Пришла она со стороны Полевой Рощи, места между Алексеевским и Заклюкой, где был взорван железнодорожный мост. Кто это сделал неизвестно, ведь партизан еще не было. В результате вагон немецкого состава сошел с рельсов и погиб один солдат.
За потери фашисты мстили жестоко, чтобы другим неповадно было. Объектами карательной акции выбрали пять деревень: Алексеевское — центр сельсовета, Полибино и Атрепово — большие деревни, Заклюка, где жили учителя, и Андрейково. Деревни заполыхали. Именно тогда на гумне мы увидели, что горит наша деревня. Когда прибежали, все выгнанные из домов жители были собраны за околицей. Моего брата взяли в заложники. Страшные минуты отчаяния пережили мы с матерью, пока крадучись шли за пятью конвоируемыми заложниками, в числе которых был мой брат Александр, до самой Полевой Рощи. Там увидели немецких солдат, бронепоезд с нацеленными на «низы» стволами и еще множество людей. Точно так же следом за своими родными пришли мои знакомые из соседних деревень. Ведь по 8 человек было взято из сгоревших Алексеевского и Полибино, четверо из Андрейково. Всего 25 человек. Приговоренных к смерти заложников поставили на колени и расстреляли из пистолетов в упор. Раненых добивали…»
Среди этих 25 человек был и мой дед, Мякотин Петр Терентьевич.
Бабушка рассказывала, что немец, которой пришел поджигать их дом, был «хороший» - прежде, чем зажечь дом, он разрешил вынести из дома мою трехлетнюю маму и открыть ворота в сарае, чтобы животные могли убежать. Ни вещей, ни фотографий, ни документов не сохранилось, все было сожжено немцами...
Расстрелянных односельчан немцы свалили в сарае в Заклюке и не разрешали хоронить. Каким-то образом бабушке и старшей маминой сестре Маше удалось ночью взять из сарая тела деда и двух совсем еще мальчиков из деревни Атрепово. Ночью их захоронили в овраге Никольского погоста в Заклюке. Уже после войны там поставили крест.
В 1973 году мы с родителями приезжали в Атрепово. От древней огромной деревни оставался всего один жилой дом дальних родственников, отстроенный уже после войны. Переночевали у них.
Мы нашли крест с захоронением деда и двух мальчиков в одной могиле и я его зарисовал.
Жители сожженных деревень вначале разбежались по окрестным лесам. Затем жили по родственникам в ближних деревнях. Сначала в большой деревне Кирилловское. Затем переехали к моей прабабушке, Ксении Силантьевне Сологубовой, в деревню Усадище.
С поздней осени 1943 и весь 1944 год, когда советские войска уже освобождали нашу землю, немцы стали массово увозить мирных жителей на принудительный рабский труд в Германию. Прабабушка, бабушка, мама и ее сестры в итоге оказались в немецких бараках в концлагерях. Взрослых заставили работать, детей практически не кормили, они ели только то, чем удавалось поделиться взрослым.
Мама всегда говорила, что она помнит о немецком плену только то, что все время хотела есть.
В 1945 году их освободили, удалось довольно быстро вернуться домой. Мужчин почти не было, деревни были разрушены и с огромным трудом, бабушка Надя одной из первых в деревне построила свой дом и даже баню, конечно, не такой просторный, как до войны.
Мама и сестры выжили, всю жизнь были дружны. В пятидесятые годы тетя Шура и тетя Тоня уехали, вышли замуж и стали работать и жить в Эстонии в городе Тапа, где и похоронены. Тети Маша, Нина и мама оказались в Ленинграде.
Когда я родился, бабушка переехала в Ленинград.
Мама всю жизнь хотела посмотреть то место в Германии, в Любеке, где она оказалась в войну. В 2010 году мне удалось организовать такую поездку и вместе с родителями найти то место, где был концлагерь. По итогам поездки мной был создан фильм. Но это тема уже следующей статьи.
Часть этого фильма я планирую показать на открытии выставки «Острова на поверхности памяти» к 80-летию Победы в Творческом союзе художников России (Петербургское отделение, Невский 60) 8 мая 2025 года. Вход на выставку будет как это принято в союзе свободным, каждый день кроме понедельника с 15 до 19 часов. Открытие выставки 8 мая в 19 часов>.
Продолжение темы > Начало темы >
Жду вас на страницах следующих публикаций. Полный вперед!