— Он даже тапочки унес. Молчал, но унес. Значит — не вернётся, — Нина задумчиво покрутила в руках чашку с остывшим чаем и посмотрела в окно на серое майское небо.
— А ты что, ждала, что вернётся? — подруга Света устроилась напротив, подперев рукой подбородок. — После всего, что ты ему высказала?
— Я ничего такого не говорила! — возмутилась Нина. — Просто сказала, что если его не устраивает, как я веду хозяйство в своей квартире, то пусть идёт туда, где устраивает.
— В своей квартире? — Света подняла бровь. — А Олег, значит, тут так... погостить зашёл на девять лет?
Нина отвела взгляд.
— Ну, формально квартира записана на меня. Мама помогла с первым взносом, и ипотеку я оформляла.
— И все девять лет брака ты платила за ипотеку одна?
— Нет, конечно. Мы всё делили пополам. Просто документы на меня.
— А он знал об этом? Что твоя мама внесла первый взнос?
— Знал, конечно. Мы же не в сказке жили.
Света вздохнула и отпила из своей чашки.
— Нин, я, конечно, всегда на твоей стороне. Но использовать такой козырь как "моя квартира" — это как ядерная кнопка в семейных отношениях.
— Я не говорила "моя"! Я сказала... — Нина осеклась. — Ладно, может и сказала. Но он первый начал! Заявил, что я не умею готовить, что его мама делает борщ вкуснее.
— И вообще, ты послала его к маме?
— Нет! То есть... не совсем. А он вдруг так посмотрел на меня... — Нина замолчала, вспоминая. — Будто я его ударила. А потом сказал: "Квартира твоя? Тогда и живи одна". И ушёл.
— С тапочками, — уточнила Света.
— С тапочками, — кивнула Нина. — И зубной щёткой. И бритвой. И рубашками из шкафа. Он всё забрал, Свет. Всё своё — до последней запонки.
— А Машка что?
— Машка в саду была. Он даже не попрощался с ней, — голос Нины дрогнул. — Просто ушёл.
— Ты ему звонила?
— Нет. А зачем? Он сам ушёл, пусть сам и возвращается, если хочет.
— Гордая ты у нас, Нина Сергеевна, — Света покачала головой. — Вот только гордость твоя съедобная? Машку кормить будешь ею?
— Олег алименты будет платить, никуда не денется.
— То есть ты уже смирилась? Даже пробовать не будешь?
— А что пробовать? — Нина встала и начала ходить по кухне. — Он сам выбрал! Три дня уже нет его. Телефон выключен.
— Ты звонила его родителям?
— Вчера. Свекровь сказала, что он у друга остановился. И что мне лучше его не трогать, пока не успокоится.
В прихожей хлопнула дверь, и через секунду на кухню влетела шестилетняя Маша.
— Мааам! А Катька сегодня упала с качелей и разбила коленку! — затараторила она, но вдруг заметила гостью. — Ой, здрасьте, тётя Света!
— Привет, Машуня, — улыбнулась Света. — Как дела в саду?
— Хорошо! А вы знаете, что динозавры были с перьями? Нам сегодня показывали!
— Серьёзно? Все?
— Не все, но те-ра-но-за-вры точно! — важно произнесла Маша. — А мама плакала?
Вопрос был таким неожиданным, что обе женщины растерялись.
— С чего ты взяла? — наконец спросила Нина.
— У тебя глаза красные, — пожала плечами девочка. — И ты всегда так делаешь, — она потёрла переносицу, — когда плачешь или хочешь плакать.
— Я не плакала, солнышко. Просто... глаза устали.
— А папа когда приедет? — Маша полезла в холодильник. — Ты говорила, он уехал ненадолго.
Нина бросила быстрый взгляд на Свету.
— Пока не знаю, зайка. Он очень занят.
— А почему он не звонит? Раньше всегда звонил, когда уезжал.
— Телефон сломался, наверное, — вмешалась Света.
— Бедный папа, — вздохнула Маша. — Надо купить ему новый, когда вернётся. Мам, а можно мне йогурт?
Когда девочка, схватив йогурт, убежала в свою комнату, Света тихо сказала:
— Она чувствует, что что-то не так. Дети всегда чувствуют.
— Знаю. Но что я могу сделать?
— Позвонить мужу? Поговорить по-человечески?
— А если не возьмёт трубку? Или возьмёт, но... скажет, что всё кончено?
— Тогда хотя бы будешь знать наверняка. Жить в подвешенном состоянии — хуже всего. Особенно для Машки.
— Наверное, ты права, — Нина достала телефон. — Я попробую.
Когда за подругой закрылась дверь, Нина ещё долго сидела на кухне, глядя на телефон. Наконец, глубоко вздохнув, она нажала на контакт "Олег" и поднесла трубку к уху.
Длинные гудки... ещё... и ещё...
— Да? — голос мужа звучал устало.
— Привет. Как ты?
— Нормально. Что-то случилось?
— Нет... то есть да. Ты случился. Вернее, твоё отсутствие. Маша спрашивает о тебе.
— Что ты ей сказала?
— Что ты уехал по работе.
— Хорошо. Я позвоню ей завтра.
— Олег, мы можем поговорить? Не по телефону. Встретиться где-нибудь.
— Зачем? Мне кажется, всё уже сказано.
— Не всё. И не так. Я... я погорячилась.
— Хорошо, — после долгого молчания произнёс Олег. — Давай встретимся. Завтра, в шесть. В том кафе у метро, помнишь?
— Помню. Спасибо.
Кафе было полупустым. Запах свежемолотого кофе смешивался с ароматом ванили от свежей выпечки. За окном моросил мелкий дождь, размывая очертания прохожих. Нина нервно поправила волосы, прежде чем толкнуть дверь.
— Ты опоздала, — Олег сидел за дальним столиком, его пальцы нервно постукивали по фарфоровой чашке.
— Извини, — Нина сняла пальто и села напротив. — Машу пришлось к соседке отвести, она сегодня не в садике.
— Заболела? — в голосе мужа мелькнуло беспокойство.
— Нет, карантин у них. Кто-то из группы ветрянкой заболел.
Повисла неловкая пауза. Нина рассматривала мужа — осунувшийся, с тёмными кругами под глазами. Похоже, эти дни дались ему не легче, чем ей.
— Как ты? — спросила она наконец.
— Нормально. Живу у Игоря пока.
— Долго планируешь... там?
Олег пожал плечами.
— Не знаю. Зависит от многого.
— От чего, например?
— От того, зачем ты хотела встретиться.
Нина глубоко вдохнула.
— Я хотела извиниться. За те слова. Про борщ и... всё остальное.
— Дело не в борще, Нин, — перебил её Олег. — И не в квартире.
— А в чём?
— В нас. В том, что мы... изменились. Оба.
— За девять лет все меняются, — осторожно произнесла Нина. — Это нормально.
— Да. Но не всегда в одном направлении. Скажи честно: ты счастлива со мной? Последний год, например?
Нина замялась.
— Я... не знаю. Наверное, нет.
— Вот и я нет, — кивнул Олег. — Мы живём как сожители. Делим быт, воспитываем Машку, но между нами... пусто, Нин.
— И что, это повод всё разрушить? — в голосе Нины зазвенели слёзы. — Девять лет вместе! Дочь!
— А ты хочешь что-то изменить?
— Конечно, хочу! — она схватила его за руку. — Олег, я люблю тебя. Да, мы отдалились друг от друга. Да, я была неправа, когда сказала про квартиру. Она наша, не моя. Мы вместе её выплачивали.
— Слова имеют значение. Они часто показывают то, что мы прячем глубоко внутри.
— То есть... ты считаешь, что я всегда так думала? Что это твой комплекс, а не моя оговорка?
Олег помолчал, его пальцы сжали ручку чашки так сильно, что побелели костяшки.
— Я давно пытался сказать тебе, что мне плохо. Что мне кажется, будто я задыхаюсь.
— Когда? — удивилась она. — Ты никогда не говорил мне таких вещей!
— А ты слушала? Я пытался говорить. О том, что хочу сменить работу. О том, что мне надоело крутиться как белка в колесе. А ты всегда отвечала одно и то же: "Нам нужны деньги, ипотека, Машке нужно то и это..."
— Но это правда! Маше нужно хорошее образование, одежда, игрушки...
— Маше нужен счастливый отец, — тихо сказал Олег. — А не загнанная лошадь, которая приходит домой в девять вечера с единственным желанием — упасть и уснуть.
Нина опустила голову, глядя на свои руки, нервно сжимающие салфетку.
— И что теперь? — она подняла на него глаза. — Всё кончено?
— Не знаю. Мне нужно время. Разобраться в себе.
— А как же Маша?
— Я никогда не брошу дочь. Буду видеться с ней, сколько захочет. Каждый день, если понадобится.
— Но жить с нами не будешь?
— Я не знаю! — Олег ударил ладонью по столу, и несколько посетителей обернулись. — Прости. Мне нужно время.
— Сколько?
— Не знаю. Недели две. Может, месяц.
— У тебя кто-то есть? — вдруг спросила она.
— Что? — он удивлённо посмотрел на неё. — Нет! С чего ты взяла?
— Не знаю. Просто... так обычно бывает.
— У меня никого нет. Клянусь. Дело только в нас с тобой.
— Хорошо. Я верю. И... я дам тебе время. Сколько нужно. Только позвони Маше. Она скучает.
Олег кивнул.
— Обязательно. Сегодня же. И... спасибо, что пришла. Что сделала первый шаг.
— Мама, а почему папа приходит только на выходные? — Маша болтала ногами, сидя на кухонном стуле.
Прошло три недели с того разговора в кафе. Олег действительно позвонил дочери в тот же вечер, а на выходных забрал её на прогулку. С тех пор он приходил каждую субботу и воскресенье, проводил с Машей весь день, но неизменно уходил к вечеру, как только укладывал дочь спать.
— У папы сейчас много работы, — привычно ответила Нина, нарезая овощи для салата. — Он живёт ближе к офису, так удобнее.
— А почему он больше не спит с тобой в одной комнате?
Нина замерла с ножом в руке.
— Маша, понимаешь... иногда взрослые... решают жить отдельно друг от друга.
— Вы поссорились? — нахмурилась девочка.
— Не совсем. Просто... иногда людям нужно пространство. Время подумать.
— О чём подумать?
— О том, как жить дальше. Но это никак не связано с тобой, понимаешь? Папа очень любит тебя. И я люблю. Это никогда не изменится.
— Вы разводитесь? Как родители Кати из садика?
— Мы... я не знаю, малыш. Может быть. А может, всё наладится.
— Я не хочу, чтобы вы разводились, — Маша шмыгнула носом. — Я хочу, чтобы папа жил с нами.
— Я тоже этого хочу. Но иногда... не всё получается так, как мы хотим.
— А если я буду очень-очень хорошо себя вести? Папа вернётся?
Сердце Нины сжалось.
— Маш, солнышко, это не из-за тебя. Совсем не из-за тебя! Это взрослые проблемы.
В дверь позвонили. Маша тут же вскочила.
— Это папа! — она помчалась открывать.
Действительно, на пороге стоял Олег с большим пакетом.
— Привет, принцесса! — он подхватил дочь на руки. — Как дела?
— Хорошо! Ты насовсем вернулся?
Олег бросил быстрый взгляд на вышедшую в прихожую Нину.
— Нет, солнышко. Я пришёл навестить тебя.
— А почему не насовсем? Мы с мамой тебя ждём!
— Это... сложно, малыш, — Олег опустил дочь на пол. — Смотри, что я тебе принёс!
Он достал из пакета большую коробку с конструктором.
— Ух ты! Динозавры! — восторженно закричала Маша. — Спасибо! Папа, давай соберём?
— Давай. Только дай мне минутку поговорить с мамой, хорошо?
Когда Маша убежала в комнату, Олег повернулся к Нине.
— Здравствуй. Как ты?
— Нормально. А ты?
— Тоже... нормально.
— Определился? — Нина скрестила руки на груди.
— Да, — он кивнул. — Поэтому и пришёл.
— И? — Нина почувствовала, как сердце замерло.
— Я подумал обо всём. О нас. О том, что было и что есть. И... я хочу попробовать всё исправить.
— Правда? — Нина не верила своим ушам.
— Да. Если ты тоже этого хочешь. Эти недели... они были тяжёлыми. Я скучал. По тебе. По нашему дому.
— Господи, Олег, — Нина почувствовала, как по щекам текут слёзы. — Конечно, можно.
— Я тоже боялся, — Олег гладил её по спине. — Что ты не захочешь меня принять обратно. После всего.
— Ты принёс тапочки? — вдруг спросила Нина, отстраняясь и вытирая слёзы.
Олег удивлённо моргнул, а потом рассмеялся.
— Вообще-то да, — он достал из пакета свои старые домашние тапочки. — Как ты догадалась?
— Ты унёс их, когда уходил. Я подумала: если вернёшься, то с тапочками.
— Мааам! Паап! — из комнаты донёсся нетерпеливый голос Маши. — Вы скоро?
— Идём! — одновременно ответили они и переглянулись.
— Нам ещё многое нужно обсудить, — тихо сказала Нина.
— Знаю. И мы обсудим. Всё-всё. Я даже записался на семейную терапию. Нам двоим. Если ты согласна.
— Я согласна. На всё, что поможет нам.
— Тогда пойдём собирать динозавров, — Олег улыбнулся. — С тапочками или без — главное, что я дома.
👉 А вы когда-нибудь говорили в ссоре слова, о которых потом жалели?