В наушниках заиграла последняя песня плейлиста, когда Лена увидела это. Она замерла на лестничной площадке, не веря своим глазам.
Возле её двери стояла детская люлька, укрытая бледно-голубым одеялом.
Лена сорвала наушники. В подъезде было пусто, только с верхнего этажа доносился приглушённый звук телевизора. Она огляделась, прислушалась. Никого.
— Эй! — её голос эхом разнёсся по подъезду. — Кто-нибудь?
Тишь. Лена медленно подошла к люльке, как будто та могла взорваться. Осторожно отодвинула край одеяла.
Внутри спала маленькая девочка. Совсем крошка, лет трёх. Светлые кудряшки разметались по подушке, пухлые щёчки чуть подрагивали во сне.
— Господи, — прошептала Лена, отшатнувшись.
К одеялу была приколота записка. Лена сняла её дрожащими пальцами, расправила помятую бумагу с пятнами кофе.
«Прости, но только ты сможешь о ней позаботиться. Я не могу. Это Маша».
Лена перечитала записку трижды. Маша? Какая ещё Маша? Она не знала никаких Маш с детьми. И вообще не общалась ни с кем из знакомых с маленькими детьми.
Сердце билось где-то в горле. Лена оглянулась на лестницу — может, это чья-то глупая шутка? Сейчас выскочит соседка с камерой и заорёт: «Розыгрыш!»
Но подъезд оставался пустым. Откуда-то снизу тянуло табачным дымом — наверное, сосед опять курил на пролёт ниже.
Лена вытащила телефон, пальцы автоматически набрали 112. Но когда диспетчер ответил, она вдруг нажала отбой.
Перед глазами мелькнуло воспоминание: ей восемь, и мама оставляет её у бабушки. «Я скоро вернусь, зайчик». Больше мама не вернулась.
Девочка в люльке вдруг заворочалась и открыла глаза — большие, небесно-голубые. Она посмотрела на Лену без страха, словно знала её.
— Ты кто? — спросила Лена, понимая нелепость вопроса.
— Маша, — ответила девочка тоненьким голоском.
— А... а мама твоя где?
Маша огляделась по сторонам, потом пожала крошечными плечиками.
— Не знаю. А ты тётя?
Лена кивнула машинально. Что делать? В полицию? В опеку? А если девочку заберут в детдом?
Она постучала в соседнюю дверь. Открыла Тамара Петровна — вечно всё знающая пенсионерка.
— Тамара Петровна, вы не видели, кто эту люльку принёс?
Соседка высунулась, увидела ребёнка и всплеснула руками.
— Батюшки! Чей же это?
— Не знаете?
— Нет, голубушка. Я весь вечер дома. Никого не видела, не слышала.
Тамара Петровна прищурилась:
— А твой, что ли?
— Да нет же! — Лена почувствовала, как краска заливает лицо. — Мне подкинули только что.
— Ох, грехи наши тяжкие, — соседка перекрестилась. — В полицию звони!
Лена кивнула, но когда дверь за соседкой закрылась, она просто взяла люльку и занесла к себе в квартиру.
Девочка следила за ней большими глазами. Рядом с ней лежал потрёпанный плюшевый мишка с оторванным ухом.
— Это Миша, — сказала Маша, заметив взгляд Лены. — Он кушать хочет.
Лена растерянно огляделась по квартире. Что едят трёхлетние дети? У неё не было ни детского питания, ни молока, ни даже фруктов.
Она открыла холодильник — пусто, только контейнеры с замороженными обедами, да пара йогуртов.
— Печенье будешь? — спросила Лена, найдя в шкафу пачку галетного печенья.
Маша кивнула, и Лена поставила чайник. Через несколько минут они сидели за кухонным столом — Маша на стопке подушек, чтобы достать до стола, — и пили сладкий чай с печеньем.
— Тётя, а ты меня оставишь? — внезапно спросила Маша.
Лена замерла с чашкой в руках.
— Почему ты так думаешь?
— Мама сказала, что ты меня оставишь. Что ты хорошая.
Лена почувствовала, как внутри что-то сжимается. Кто эта женщина, считающая её «хорошей»? И почему именно она?
— Как зовут твою маму?
Маша задумалась, сосредоточенно хмуря лобик.
— Мама, — ответила она наконец.
Лена вздохнула. Конечно, что ещё мог ответить трёхлетний ребёнок?
Вспомнился брат Коля. Он всегда хотел детей, но они не общались уже пять лет. После того, как Лена развелась с мужем, который был лучшим другом Коли.
— Миша тоже устал, — сказала Маша, прижимая к себе плюшевого медведя. — Спать хочет.
Лена уложила девочку на свою кровать, подоткнула одеяло. Сама легла рядом, боясь шелохнуться. В окно задувал ветер, раскачивая голые ветки дерева за окном.
Девочка почти сразу уснула, а Лена лежала, глядя в потолок. Завтра на работу. Что она скажет? Как объяснит?
Маша во сне повернулась и ухватила Лену за палец тёплой маленькой ладошкой. И в этот момент Лена поняла — что-то непоправимое уже произошло в её жизни.
Утром Лена позвонила на работу и сообщила, что заболела. Пока Маша спала, она нервно обновляла новостные ленты — не сообщали ли о пропаже ребёнка? Пусто.
В тот вечер Маша бродила по квартире, трогая вещи кончиками пальцев, словно боялась что-то сломать. Выдвинула ящик комода и замерла — там лежала старая тряпичная кукла с выцветшими волосами.
— Эта тётя... — Маша обернулась, не решаясь взять игрушку.
— Это Нина, — Лена улыбнулась. — Мы с ней дружили, когда я была маленькой. Хочешь с ней познакомиться?
На работе все смотрели на Лену, будто она отрастила вторую голову. Особенно усердствовала Вика из соседнего отдела.
— Ты серьезно? — она перегнулась через перегородку, понизив голос. — Наша Снежная королева приютила ребенка? Я думала, ты их на дух не переносишь.
Лена перекладывала бумаги, не поднимая глаз.
— Ничего сверхъестественного. Она не шумит и спит по ночам.
В детском саду к Лене подошла воспитательница — молодая девушка с обеспокоенным взглядом.
— Извините, но Маша сегодня отказалась участвовать в занятии, — она покосилась на девочку, собирающую кубики. — Мы рисовали семью, а она просто сидела и молчала. Потом нарисовала домик. Пустой.
Лена поговорила с детским психологом — женщиной с внимательными глазами и мягким голосом.
— Не торопите события, — та легко коснулась Лениного плеча. — У таких малышей своя скорость заживления ран. Главное — стабильность и отсутствие давления.
По вечерам, когда город за окном затихал, Лена укладывала Машу в постель. В эти моменты что-то внутри неё оттаивало.
Маленькие пальчики сжимали её руку, глаза смотрели с безграничным доверием, а смешные истории про садик звучали важнее любых рабочих отчётов.
Раньше Лена считала дни до отпуска, теперь — ценила каждый вечер.
Иногда накатывали воспоминания: бабушкина квартира, вечно холодная и пустая, щелчок замка входной двери. «Я ненадолго, зайчик».
И ожидание, бесконечное ожидание, которое растянулось на всю жизнь. Никто не держал её за руку, когда под кроватью мерещились чудовища.
В пятницу, когда Маша уже засыпала, телефон завибрировал. Номер скрыт.
— Лена? — незнакомый женский голос. — Не клади трубку, пожалуйста. Я насчёт Маши.
— Кто вы? — сердце заколотилось.
— Завтра в парке у фонтана, в два часа, — голос звучал прерывисто, будто женщина плакала. — Я всё объясню. Только не приводи полицию, прошу.
Связь оборвалась. Лена стояла, сжимая телефон. За спиной заскрипела дверь — Маша вышла из детской, сонная, в пижаме с мишками.
— Тётя Лена, мне приснилось страшное.
Лена подхватила девочку на руки, чувствуя, как сильно бьётся маленькое сердечко.
— Всё хорошо, малышка. Я с тобой.
***
Парк был полон людей — молодые мамы с колясками, старики на скамейках, дети на площадках.
Лена держала Машу за руку, нервно оглядываясь по сторонам. Пятнадцать минут третьего, а у фонтана никого похожего на таинственную звонившую.
— Хочу мороженое, — Маша указала на лоток.
— Потом, хорошо? — Лена вглядывалась в лица проходящих мимо женщин.
Вдруг Маша дёрнула её за руку.
— Мама!
Худая женщина в тёмной куртке с капюшоном замерла в нескольких метрах от них. Из-под капюшона выбивались светлые пряди.
Сердце Лены пропустило удар. Катя? Её бывшая подруга? Та самая, которая исчезла четыре года назад, сказав перед этим, что беременна?
— Привет, малышка, — женщина присела перед Машей, голос дрожал. Потом посмотрела на Лену: — Спасибо, что пришла.
— Ты? — только и смогла выдавить Лена. — Это ты её...
— Давай отойдём, — Катя кивнула в сторону аллеи.
Маша побежала к детской площадке, где качались другие дети, а Лена и Катя сели на скамейку в стороне, держа девочку в поле зрения.
— Прости меня, — Катя говорила тихо, комкая в руках салфетку. — Я не знала, что делать. Сергея не стало год назад, а я... я сломалась, понимаешь? Потеряла работу, потом квартиру...
— Ты просто взяла и подкинула мне своего ребёнка? А если бы я её в детдом сдала?
— Ты бы не сдала, — Катя шмыгнула носом. — Ты всегда была надёжной. И я знала, что лучше ты, чем система.
— Какое право ты имела ломать мне жизнь?!
— Я не хотела ломать, — Катя всхлипнула. — Я хотела её спасти.
Лена посмотрела на Машу. Девочка качалась на качелях, и незнакомая женщина помогала ей раскачиваться. Светило солнце, и золотистые кудряшки Маши сияли в его лучах.
— Что теперь? — спросила Лена, чувствуя странную пустоту внутри. — Ты заберёшь её обратно?
— Я пришла отдать тебе документы, — Катя протянула потрёпанную папку. — Свидетельство о рождении, медкарта. И...написать отказ от родительских прав. Если ты согласна стать её опекуном.
Лена смотрела на папку, не решаясь взять.
— А если не соглашусь?
— Тогда её отправят в детдом, я не могу содержать её — Катя опустила голову.
Маша соскочила с качелей и побежала к ним, раскрасневшаяся, счастливая.
— Тётя Лена, можно ещё покататься?
Лена смотрела на девочку, в голове проносились мысли: отпуск, который теперь не светит, шумные дни рождения вместо спокойных вечеров, детский сад, школа, переходный возраст...
— Конечно, милая, — она погладила Машу по голове, и девочка умчалась назад к качелям.
Катя сидела, опустив плечи.
— Я знаю, о чём ты думаешь, — сказала она тихо. — Что я всё равно сбегу. Что бросила один раз, брошу и снова.
Лена посмотрела на бывшую подругу.
— Да. Ты всё равно сбежишь. А я — останусь.
Она взяла папку. Через три дня Лена подписывала документы об опеке, пока Маша играла с куклой в коридоре соцзащиты. Вечером, уложив девочку спать, она долго смотрела на номер телефона в контактах.
«Коля». Её брат. Они не общались пять лет.
Лена нажала кнопку вызова, сердце колотилось.
— Привет, — она слышала своё прерывистое дыхание. — Это Лена. Я знаю, прошло много времени... — она сделала паузу. — У меня теперь есть семья. И ты тоже нужен.
***
Полгода спустя. Весенний парк, тот же, но совсем другой — зелёный, шумный, солнечный.
— Осторожнее! — Коля подхватил визжащую от восторга Машу и посадил к себе на плечи. — Держись крепче, сорванец!
Лена смотрела, как они удаляются по аллее — её брат и её... дочь? Да, дочь. Официально — опекаемая, но родство уже давно ощущалось кровным.
Коля оглянулся:
— Ты идёшь?
Лена догнала их, протянула Маше воздушный шарик.
— Как тебе платье? — спросила она. — Не жмёт?
— Нет, — Маша болтала ногами на плечах Коли. — Самое красивое! А мы пойдём к аттракционам?
— Обязательно, — Лена улыбнулась.
Вечером, укладывая Машу спать, она слушала, как девочка сбивчиво рассказывает про карусели, про облака, похожие на зверей, про мальчика, который поделился шоколадкой.
— А на следующие выходные мы к дяде Коле поедем? — сонно пробормотала Маша, обнимая плюшевого медведя.
— Конечно, — Лена поправила одеяло. — Он уже ждёт.
Когда девочка уснула, Лена вышла на кухню, где Коля мыл посуду.
— Знаешь, — сказал он, не оборачиваясь, — когда ты позвонила, я подумал, что ты просто хочешь помощи с ребёнком.
— А оказалось?
— Оказалось, что ты хотела помочь мне, — он обернулся, улыбаясь.
Лена покачала головой:
— Нам всем. Я многое поняла за эти месяцы, Коль. Жизнь имеет смысл только когда есть о ком заботиться.
— И когда есть кто-то, кто заботится о тебе, — добавил он.
За окном шумел весенний город, а в детской комнате, которую они обустроили вместе — с бабочками на стенах и звёздами на потолке — сопела девочка, случайно изменившая их жизни. Или не случайно.
Жизнь наконец-то имела смысл.
Читайте от меня:
Спасибо за прочтение, мои дорогие!
Подписывайтесь и пишите как вам моя история! С вами Лера!