Глава 10
Начало здесь:
Принимал роды все тот же тюремный фельдшер. Тамара сидела за швейной машинкой и почувствовала, что началось. Подозвала надзирательницу.
— Вызову сопровождающего и иди в медпункт. — ответила та.
— Так я наверное не дойду. —сказала Тамара охая и держась за спину.
— Терпи. Носить тебя на руках тут никто не собирается. — ответила она и ухмыльнулась. — Не дотерпишь, родишь прямо тут и снова сядешь работать!
Ей повезло. Сопровождающий был Петр. Буквально на середине пути Тамара уже не могла идти. Тот подхватил её на руки и бегом донес до медпункта.
После родов, пролежав несколько часов, фельдшер приказал вставать, одеваться и идти обратно, в свой корпус.
— Один день можешь полежать. — с сочувствием сказал он. — Больше не дадут... Так со всеми, не думай, что только с тобой так неласково обходятся…
И действительно, Тамаре дали отлежаться ровно один день, а на следующий отправили в цех работать наравне с другими женщинами по двенадцать-четырнадцать часов к ряду. Только отсадили ее от тетки Фроси, так как всех рожениц собрали вместе, посадив их за соседние швейные машинки, чтоб они в одном месте все были в перерыве на кормление детей.
Всех новорожденных собрали в той самой серой камере с такими же жесткими нарами, разделив их неоструганными досками на несколько частей каждую. В этой камере было точно такое же маленькое окошко с решеткой у самого потолка, воздух был тяжелым, затхлым, пропахшим сыростью и камерным туалетом.
На должность няньки поставили взрослую, бездетную женщину Валентину, не знавшую радость материнства, для того, чтобы она не испытывала лишних сентиментов к младенцам. Валентина была женщиной медлительной, грубой и ленивой и в основном спала рядом с детьми, не обращая внимание на их плачь.
Пеленала она новорожденных туго, так, чтобы дети не могли пошевелить ни ручками, ни ножками, в застиранные, серые, грубые обрывки ткани с необработанными краями, похожие на бывшие в употреблении портянки. Менять пеленки было положено строго по времени, всего несколько раз за сутки. И не важно, мокрый ребенок лежит или сухой. В основном все лежали мокрыми с пятнами опрелостей, которые никто и ничем не обрабатывал.
Не положено.
Да и не чем…
Работающим роженицам были положены несколько коротких перерывов в день для кормления детей. Их привозила Валентина на железной ржавой кушетке со скрипучими колесиками, которые визжали на все лады в пустых тюремных коридорах. Кроме материнского молока кормить детей было не чем. Да никто особо и не заботился об этом. Порции роженицам никто не увеличивал. Как кормили до родов, так и после. Как всех остальных.
Кое-кто из женщин делился по чуть-чуть с мамочками отрывая от своей порции. С Тамарой, хоть та и отказывалась, делилась тетка Фрося, обрекая себя на хроническое недоедание.
—Ешь, говорю! — злилась тетка Фрося. — Тебе нужнее! Если не будет молока, пом рет дите с голоду, понимаешь! Им то и на руку, чтоб не возиться! Никому они не нужны, горемычные!
С Петром теперь получалось встречаться совсем редко: работа, кормление, снова работа… На посылках бегали другие девчата, бездетные.
Но даже в короткие встречи он умудрялся приносить ей еды побольше, чтобы Тамара хоть как-то наедалась.
—Как там наша дочка? — спрашивал Петр, пока Тамара с жадностью ела нехитрые гостинцы.
—Я ее даже рассмотреть толком не могу. — с грустью отвечала Тамара. — Только принесут, несколько минут и уже забирают. Запеленают их так туго, как карандашики, одно личико видно и все. Распеленать нельзя. Мне кажется, что эта Валька даже не всегда раздает матерям именно своих детей. Сунет кому какое достанется, да и все!
—Ей бесполезно что-то говорить… — сказал Петр. — Специально такую выбрали.
—Да! И времени дает совсем мало. Уже кормим побыстрее так, кого придется. А иначе и вовсе голодные останутся, пока разбираться будем… — вздохнув говорит Тома, сглотнув ком, подступивший к горлу.
А Валентина действительно, не реагировала ни на крики детей, ни на уговоры мамаш.
—Не положено! — на все был один и тот же ответ.
—Валечка! — умоляли женщины. — Ну дай еще хоть пять минуточек! Не наелось дите!
—Не положено! — рявкает Валентина и вырвет ребенка из рук мамочки.
—Перепеленай детей, пожалуйста! Мокрые ведь, холодные, как лягушата! — уговаривали женщины. — Заболеют!
—Не положено! — рявкает в ответ Валентина.
— На улицу выкати их на этой каталке хоть на пять минут! Пусть воздухом свежим подышат! Пожалуйста! - умоляли женщины.
—Погода плохая, а они все мокрые! Сами же говорите, что заболеют! Так что, не положено! — отвечает грубо Валентина.
Отберет у матерей полуголодных, кричащих, не успевших как следует наесться, детей и катит обратно в их камеру на скрипучей кушетке.
— Бессердечная какая! Совсем жалости нет! Как так можно? — шепчутся мамочки со слезами на глазах. — Будто специально делает так, чтоб дети заболели и ум ерли…
— Да... Говорят, они никому не нужные. — тяжело вздыхает Тамара.
— Ну как же так? — возмущаются мамочки. — Лучше б уж в какой-то детдом отдали... Зато хоть больше шансов выжить было…
— Видно детдома и так переполнены. Мало ли обездоленных детей сейчас по стране мыкается. — говорит женщина, которая чуть постарше остальных. — Действительно, никому не нужные.
Сидят мамочки, шьют робы, а на них слёзы капают...
Вот страшное испытание. И никто не поможет. И некому пожаловаться. Будешь жаловаться, ещё хуже будет...
Через несколько месяцев такого содержания, здоровье нескольких деток не выдержало и уже бывших мамочек отсадили обратно на свои места. Порыдали, покричали и успокоились. Долго горевать никому не дадут. Надо выполнять план. Самых стойких осталось трое. В том числе и Тамара с Галочкой...
Продолжение здесь:
Так же на моём канале можно почитать: