Глава 1
Глава 24
Квартира Паши и Марго находилась в единственной в городке новостройке, чем Ритка, к слову, несказанно гордилась. Этот дом, выросший посреди старых, обшарпанных пятиэтажек, казался настоящим дворцом – сверкающие стеклянные фасады, ухоженная придомовая территория, консьерж в униформе.
Марго припарковала машину, не заезжая во двор – она решила, что Паше лучше не видеть её, иначе её появление сыграет роль красной тряпки на испанской корриде. Дальше Любе предстояло идти пешком.
— Пусть думает, что ты сама пришла, — сказала Марго, отправляя подругу на «переговоры». — Так будет лучше.
Люба дошла до нужного подъезда и позвонила в домофон. Дверь тут же открылась, как будто гостью уже давно ждали.
Поднявшись на лифте, Любовь обнаружила, что дверь в квартиру Паши и Марго не заперта и чуть приоткрыта. Люба зашла внутрь.
— Хозяева! — негромко окликнула она, стараясь не привлекать к своей персоне внимания соседей.
— Любовь, проходи на кухню! — послышался приветливый мужской голос из глубины квартиры.
«Разобраться бы ещё, где тут у вас эта кухня!» — подумала про себя Люба, снимая туфли и осматриваясь в большой и шикарной квартире. Просторный холл, отделанный мрамором, высокие потолки, картины в золочёных рамах – всё говорило о достатке и хорошем вкусе хозяев.
Дальше она пошла, скорее, по запаху. Аромат свежей выпечки, такой домашний и уютный, привёл её на кухню. Кухня оказалась настоящим произведением искусства – итальянский гарнитур из светлого дерева, столешница из чёрного мрамора, блестящая хромированная техника. Посередине стоял большой овальный стол, накрытый белоснежной скатертью. На окнах висели лёгкие, воздушные занавески, сквозь которые проникал мягкий свет.
Прямо посреди всей этой красоты стоял Павел, держа в руках противень с румяными пирожками. На нём была простая белая футболка и джинсы, волосы слегка растрёпаны, а на лице – добродушная улыбка. Любе было так непривычно видеть такую картину. Её муж, Иван, при жизни никогда даже не пробовал что-то готовить, не то что пирожки печь. Люба не доверила бы мужу даже яйцо сварить, не то что тесто замесить.
«Да, Ритка, разбаловал тебя твой мужчина», — подумала Любовь, представив, как на широких плечах Павла сидит улыбающаяся злорадной улыбкой Ритка, демонстративно свесив ноги. Эта мысль её позабавила, и она сама не заметила, как лицо её расплылось в широкой улыбке.
Паша, заметив на лице Любы такое выражение, осмотрел себя с ног до головы.
— Что? — спросил он, слегка нахмурившись. — Что-то не так со мной? Мука на лице?
— Напротив, — ответила Люба, продолжая улыбаться. — Всё очень даже так. Я просто подумала, что…
Любовь замешкалась, выбирая выражения, чтобы потом не стать очередной причиной ссоры между Пашей и Ритой.
— Интересно, о чём же ты подумала? — Паша насторожился, откладывая противень на стол.
— О том, как Ритке повезло с мужем! — выкрутилась Люба. — Вот! Какой заботливый, хозяйственный… Пирожки печёт!
— Если бы она это хоть чуточку ценила! — печально вздохнул Паша, аккуратно перекладывая горячие пирожки на стоящую на столе плетёную корзинку. — А то вечно ей чего-то не хватает…
Наблюдая за действиями Паши, Любовь сама не заметила, как сглотнула слюну – чувство голода в обеденное время давало о себе знать. Аромат свежей выпечки щекотал ноздри, вызывая урчание в животе.
— Ты голодна? — спросил Павел, бросив на Любу внимательный взгляд. — Давай пить чай, заодно и поговорим.
Это было предложение, от которого нельзя было отказаться.
Люба улыбнулась в ответ на заманчивое предложение: — Только давай ребёнка вашего позовём к столу. Он, наверное, уже учуял запах свежей выпечки.
— Ох, у него сейчас этой выпечки! — Паша рассмеялся и поднял ладонь над головой. — Он в деревне, у бабушки. Закормят его там до отвала.
— У Риткиной мамы? — воодушевилась Люба, вспомнив родные края, запах парного молока и свежеиспечённого хлеба.
— Нет, у моей, — прервал приятные воспоминания Любы Паша. — В общем, один я остался… дома.
Любе показалось, или Паша намекал на то, что они с ней сейчас только вдвоём? Она не поняла и не стала придавать этому значения.
— На самом деле, я хотела поговорить с тобой о… Ритке, — попыталась начать разговор Люба, пока Паша разливал по чашкам ароматный, свежезаваренный цветочный чай.
— А чего о ней говорить? — нахмурился Паша, но даже в этом состоянии выглядел он довольно добрым и милым. – Мы с ней, кажется, всё уже обсудили. Точку поставили.
— А может, ты преувеличиваешь масштабы трагедии и рубишь с плеча? — осторожно начала Люба. — Вы же столько лет вместе…
— Это я-то с плеча рублю? — Паша присел на стул – его глаза оказались прямо напротив глаз Любы. — Объясни, я могу как-то неправильно понять тот факт, что моя жена ходит по свиданиям?
— Но ведь она тебя не изменяла! — продолжала защищать подругу Люба. — Просто флирт, внимание…
— Ох, спасибо ей от всей души! — Паша демонстративно поклонился. — Любаша, ты пойми. Это уже не так уж важно. Вот, скажем, ты… За время вашей с мужем совместной жизни… Сколько раз ты была на свидании с другим мужчиной?
— Ни разу… — еле слышно ответила Люба, понимая, что сейчас «закапывает» свою подругу.
— Ну вот! — Паша даже хлопнул в ладоши.
Люба ещё недавно столько хотела сказать Паше, но сейчас ей показалось, что её припасённые аргументы разлетелись в пух и прах о гранитную логику её собеседника.
— Любаша, ты пойми, — сказал Паша очень ласково, неожиданно заключив левую руку Любы в свои тёплые нежные ладони, — Каждый мужчина, что бы он там ни говорил, ищет себе такую женщину, как ты: скромную, верную, преданную. Домашнюю…
Любе было приятно слышать такие комплименты от ещё недавно незнакомого ей мужчины. А ещё ей были приятны прикосновения и поглаживания Павла. Меньше всего на свете ей сейчас хотелось возвращаться к теме Ритки и её прощения.
Павел тем временем пододвинулся поближе.
— Нет, серьёзно, — продолжал он шёпотом, глядя Любе прямо в глаза. — По молодости мы влюбляемся в каких-то стерв и не замечаем их тихих подруг. А ведь зря. Таких, как ты, надо носить на руках. Беречь, лелеять. Ценить…
Рука Павла тем временем уже скользила по Любиному плечу. Она отлично понимала, что его пора остановить, но что-то не давало ей этого сделать. Люба давно не чувствовала тепла мужской ласки, и ничего не могла с собой поделать. Ей нравилось, она просто наслаждалась и хотела, чтобы это удовольствие никогда не заканчивалось. Тепло его руки разлилось по её телу, заставляя забыть обо всём – о Рите, о ссоре, о пирожках. В голове была пустота, приятная, блаженная пустота. Она растаяла, как мороженое на летнем солнце, и всё, что она должна была сказать Паше, чтобы он простил Марго, испарилось без следа. Осталось только это тепло, эта близость, это ощущение защищённости и покоя… которого ей так не хватало все это время после смерти мужа.
***
Когда Люба вернулась обратно в машину к Марго, та с нетерпением ждала от неё хороших новостей. Всё это время Рита нервно ходила вокруг машины, покусывая губы и то и дело поглядывая на подъезд.
— Поговорила? — с надеждой в голосе спросила она, увидев наконец подругу.
— Поговорила, — печально вздохнула Люба, не глядя Рите в глаза.
— Ну? И что?! Я могу возвращаться домой? — Рита с замиранием сердца ждала ответа.
— Знаешь, Ритка… — Любовь тянула, было видно, что ей трудно подобрать слова. — Поживи пока у меня. Комната Карины всё равно пустует…
— Не простил? — лицо Ритки резко изменилось. По нему пробежала тень разочарования, а потом – боли. Она и подумать не могла, что Паша может её не позвать. Неужели всё настолько серьёзно?
— Мы с тобой обязательно съездим к Паше ещё раз, — убедительно говорила Люба, взяв подругу за руку. — Но это будет позже. Сейчас ему нужно всё переварить… Он обязательно простит… Но нужно время.
По лицу Марго потекли слёзы. Крупные, как горошины, они катились по её щекам, оставляя мокрые дорожки на пудре. Любовь никогда бы не подумала, что её подруга, всегда такая сильная и независимая, способна на слёзы. Рита, её Ритка, которая всегда смеялась над чужими неудачами и никогда не показывала своих слабостей, сейчас плакала, как ребёнок, уткнувшись лицом в плечо Любы.
Любовь обняла подругу, чувствуя, как её собственное сердце сжимается от боли. Ей было невыносимо видеть Риту в таком состоянии. Она очень переживала, что не смогла помочь ей. Она корила себя за то, что не нашла нужных слов, не смогла убедить Пашу простить Риту. Но ещё больше она переживала, что не сказала ей всей правды. Эта мысль жгла её изнутри, как раскалённое железо.
«Позже… — думала Люба, — позже я ей всё расскажу. Когда она немного успокоится, когда всё наладится… А пока… пока нужно просто быть рядом, поддерживать её. Быть настоящей подругой».
Они стояли так ещё долго, две женщины, связанные многолетней дружбой, и каждая думала о своём. Одна – о разрушенном браке, другая – о тайне, которая разъедала её изнутри.