Последняя капля
Когда треснуло стекло кружки в моих руках, я не сразу понял, что произошло. Кипяток обжёг пальцы, но боль пришла с запозданием — словно мозг отказывался принимать ещё один сигнал бедствия.
— Чёрт! — пальцы покраснели моментально, а по линолеуму кухни расползлась лужа.
Кружка с дурацкой надписью «Вместе навсегда» — подарок Марины на позапрошлое 14 февраля. Теперь от неё остались только осколки, впившиеся в мокрую тряпку.
Как символично, подумал я, разглядывая порез на большом пальце. Кровь смешивалась с водой, превращаясь в бледно-розовый развод.
Три дня назад Марина сказала, что уходит. Точнее, не уходит — она давно уже ушла, просто наконец-то набралась смелости сказать об этом вслух.
— Я думала, ты догадываешься, — её голос был непривычно твёрдым. — Андрей, мы уже полгода живём как соседи.
Я стоял, оглушённый, хотя подсознательно, наверное, правда догадывался. Пытался успокоить себя мыслью, что это временный кризис, что кризисы бывают у всех, что восемь лет отношений не заканчиваются просто так, в один момент.
— Там кто-то другой? — вопрос вырвался сам собой.
Она на мгновение отвела взгляд, но почти сразу снова посмотрела мне в глаза.
— Дело не в этом.
— То есть, да.
— Андрей, это следствие, а не причина. Но да, я встретила человека, с которым мне хочется быть.
Я рухнул на стул, будто из меня разом выкачали весь воздух.
— Кто он?
— Это не важно.
— Для меня важно.
— Алексей. Ты его не знаешь.
Как оказалось, знал. В моём смартфоне хранилась совместная фотография — корпоратив её компании полгода назад, куда меня тоже пригласили. «Отдел маркетинга в полном составе». Марина и какой-то русоволосый парень с дужкой очков, торчащей из нагрудного кармана рубашки. Обычное групповое фото.
— Когда ты съезжаешь? — спросил я, чувствуя, как голос предательски дрожит.
— Я уже нашла квартиру. На выходных заберу вещи, — она помолчала. — Прости. Я знаю, тебе сейчас паршиво, но я просто не могу больше...
— Не извиняйся, — оборвал я. — Ты сделала выбор.
— Ты справишься, — её тон стал почти нежным, и это было хуже всего. — Ты всегда умел справляться с трудностями.
СПРАВЛЯТЬСЯ? Будто речь шла о поломке компьютера или затопленной ванной.
— Конечно, — процедил я. — Ты сказала «я справлюсь». Вот и справляйся.
Она вздрогнула, как от пощёчины. Может, стоило остановиться, но что-то внутри сломалось, и остановиться я не мог.
— Иди. Собирай вещи. Я помогу. Давай всё сделаем прямо сейчас, — я встал, чувствуя, как ярость поднимается удушливой волной. — Зачем тянуть до выходных?
— Андрей, послушай...
— Нет, это ты послушай. Восемь лет, Марина. ВОСЕМЬ ЛЕТ мы вместе. А ты говоришь: «справишься». Знаешь, что? Справлюсь. И даже лучше, чем ты думаешь.
Я швырнул разбитую кружку в мусорное ведро и вышел из кухни, хлопнув дверью так, что зазвенела посуда в шкафу.
История болезни
Наша квартира на пятом этаже панельной девятиэтажки с мусоропроводом и вечно сломанным лифтом когда-то казалась логовом счастья. Мы купили её в ипотеку три года назад — совместная собственность, совместные мечты, совместное будущее.
Обои в спальне клеили вдвоём. Марина стояла на стремянке, я подавал ей полосы, намазанные клеем. Вечером, уставшие и перепачканные, мы заказали пиццу и открыли бутылку вина. Пили из пластиковых стаканчиков, сидя прямо на полу.
— За новый дом, — Марина чокнулась со мной стаканчиком. — И за нас.
Где и когда всё пошло под откос? Банальный вопрос с размытым ответом.
Три года назад я получил повышение. Руководитель отдела — звучало гордо. Выглядело как: задержки на работе, стресс, постоянная усталость. Марина тоже много работала. Она строила карьеру в рекламном агентстве, часто ездила в командировки.
Мы стали реже ужинать вместе. Реже разговаривать. Реже заниматься любовью.
— Ты вообще помнишь, когда мы последний раз куда-то выбирались вместе? — спросила она однажды вечером.
Я не помнил. Точнее, помнил смутно — кажется, это был День города, за три месяца до того разговора. Мы вышли в парк, побродили среди палаток с фастфудом, послушали уличных музыкантов и вернулись домой. Марина тогда пыталась взять меня за руку, а я машинально убрал ладонь в карман — холодно было.
— Давай в эти выходные куда-нибудь сходим, — предложил я тогда. — В кино, например.
— Не выйдет, — она покачала головой. — У меня командировка в Питер, я же говорила. Или не говорила?
Я не помнил, говорила ли. Наверное, говорила, просто пролетело мимо ушей.
Питерские командировки участились. Сначала раз в месяц, потом дважды. «Новый клиент, важный проект», — объясняла она. Я не придавал значения. Может, стоило.
В тот вечер, когда она призналась, я открыл бутылку виски. Тяжело опустился в кресло — подарок тёщи на новоселье — и налил себе на два пальца. Крепкий, обжигающий. Как и правда, наконец вырвавшаяся наружу.
Звонок телефона. Её мама.
— Привет, Андрюша. Как вы там? Марина не отвечает.
— Занята, наверное, — я сделал глоток. — На работе задерживается последнее время.
— Передай ей, что папа завтра едет в Москву. Может встретиться с вами, если вы свободны.
— Конечно, — только сейчас я осознал: она даже родителям не сказала. — Мы... свяжемся с ним.
— Всё хорошо у вас? — голос тёщи стал напряжённым. — Ты какой-то не такой.
— Порезался просто, — я посмотрел на палец, обмотанный бумажным полотенцем.
— Да? Ну, будьте осторожнее. Целую.
Я отключился и сделал ещё глоток. Горло обожгло, и я закашлялся. Виски пошёл не в то горло.
Не в то горло... Не в ту жизнь. Не в того человека.
Болевая точка
На следующий день я взял отгул. Сказал, что заболел. Температура и правда была — 37,2. Голова раскалывалась, но не от болезни. От выпитого накануне.
В дверь позвонили около одиннадцати. Я не спешил открывать — вряд ли Марина вернулась так рано, а больше никого видеть не хотелось.
Звонок повторился, настойчивый, длинный. Я поплёлся в прихожую, на ходу натягивая футболку. На пороге стоял её отец — крепкий мужчина с седыми висками и внимательным взглядом.
— Мне Наташа сказала, что ты дома, — сказал он вместо приветствия. — Впустишь?
Говорить о разрыве с её отцом я не планировал. Не сейчас. Но что-то в его взгляде подсказывало — он знает.
— Заходи, Михаил Петрович, — я отступил в сторону. — Только у меня не прибрано.
— Переживу, — он прошёл на кухню, осматривая беспорядок. — Так, значит, правда.
Я покачал головой:
— О чём ты?
— Не строй из себя дурачка, — он опустился на стул. — Марина позвонила матери сегодня утром. Всё рассказала.
Я сел напротив, стараясь унять дрожь в руках. Почему-то было стыдно, будто это я виноват.
— Мне жаль, Михаил Петрович.
— Мне тоже, — он тяжело вздохнул. — Ей, кстати, гораздо больше жаль. Места себе не находит.
— Не похоже, — я усмехнулся.
Тесть положил ладони на стол — большие, с мозолями от работы в гараже, который он обустроил на даче.
— Знаешь, сколько раз она звонила матери в слезах последние полгода?
Я моргнул. Это было новостью.
— О чём ты?
— О том, что вы отдалились. Что ты не замечаешь её. Что все попытки достучаться заканчиваются ничем.
— Я работал, — прозвучало жалко даже для меня самого.
— Все работают, Андрей, — он поморщился. — Дело не в работе.
— А в чём? — я почувствовал, как внутри поднимается глухое раздражение. — В том, что я не заметил, как моя жена влюбилась в кого-то другого?
— Она не жена тебе, — напомнил он. — Так и не расписались за восемь лет.
Это был удар под дых. Мы с Мариной говорили о свадьбе множество раз, но всегда находились причины отложить. То денег не хватало, то времени, то ещё что-то.
— Какая разница? Штамп в паспорте ничего не меняет.
— Нет, — его голос стал жёстче. — Но куча отговорок за восемь лет — меняет. Она перестала верить, что ты по-настоящему хочешь быть с ней.
— Так и нашёлся другой, готовый хотеть? — съязвил я.
— Не знаю, что там у них, — тесть покачал головой. — Но точно знаю, что она пыталась спасти ваши отношения. А ты не заметил.
— Я любил её, — с нажимом сказал я. — Люблю.
— Возможно, — он встал. — Но она этого не чувствовала. А теперь уже поздно.
Я проводил его до двери. Перед уходом он обернулся:
— Она заберёт вещи в субботу. Думаю, тебе лучше не быть дома.
— Почему ты всегда на её стороне? — вырвалось у меня.
— Я не на её стороне, — он вздохнул. — Я на стороне тех, кто пытается.
Цифровые следы
После ухода тестя я открыл ноутбук. Залогинился в её аккаунт на Netflix — пароль она не меняла годами, всё тот же Dolphin2015, в честь дельфинчика-брелка, который я выиграл для неё на ярмарке в год нашего знакомства.
История просмотров должна была рассказать, что она смотрела в те вечера, когда говорила, что заснула под сериал в отеле. Мелочь, но мне нужны были доказательства её лжи.
Облом. Недавних просмотров не нашлось — похоже, она и правда перестала пользоваться нашей совместной подпиской.
Соцсети? Марина никогда не была активным пользователем. Фотографии выкладывала редко, а статусы не обновляла месяцами.
Что ещё? Я листал контакты в телефоне, пока не нашёл номер Кати, её близкой подруги. Мы никогда не были особо дружны, но сейчас мне было плевать.
— Привет, Андрей, — в её голосе звучала настороженность. — Что-то случилось?
— Когда ты узнала? — я не тратил время на предисловия.
Пауза.
— О чём именно?
— Не делай вид, что не понимаешь. О том, что Марина нашла себе другого.
Снова пауза, на этот раз дольше.
— Я посоветовала ей сказать тебе сразу, как только она поняла, что всё серьёзно, — наконец произнесла Катя. — Она не хотела делать тебе больно.
— Но делала, — я стиснул зубы. — Месяцами.
— Она сама мучилась, — её голос смягчился. — Поверь.
— А он? Тоже мучился, когда спал с чужой женщиной?
— Я не знаю его, — ответила Катя. — И не хочу знать. Это не моё дело. И, честно говоря, уже не твоё.
— Просто скажи, когда это началось, — я чувствовал, как подступают слёзы, и злился на себя за эту слабость. — Полгода назад? Год?
— Андрей, — её тон стал строже. — Тебе это не поможет. Поверь, я знаю, о чём говорю.
— Откуда? — огрызнулся я. — Тебя тоже бросали?
— Нет. Я бросала. И видела, как человек потом месяцами копался в прошлом, пытаясь найти момент, когда всё пошло не так. Это не помогло ему двигаться дальше. Не поможет и тебе.
Я сбросил вызов. Рука сама потянулась к бутылке, но я остановился. Напиваться второй день подряд — плохая идея. Вместо этого я открыл шкаф в спальне, достал чемодан и стал собирать вещи.
Если ей нужно забрать что-то в субботу — пусть забирает. Меня здесь не будет.
Непрошеный совет
Пятница. Я проснулся в квартире друга, Димки, который великодушно пустил меня пожить, «пока всё не устаканится».
— Кофе будешь? — он заглянул в комнату, уже одетый для офиса.
— Буду, — голос был хриплым со сна и выпитого накануне пива.
Мы сидели на кухне, и я механически помешивал ложкой в чашке, глядя, как растворяются крупинки сахара.
— Дима, — наконец спросил я. — А вы с Ленкой когда поняли, что пора пожениться?
Он пожал плечами:
— Просто поняли. Когда стало ясно, что нам друг без друга никак.
— И всё? — я поднял брови. — Никаких сомнений?
— Были, конечно, — он засмеялся. — У всех бывают. Но ты знаешь, что нельзя быть готовым на сто процентов. Иногда нужно просто прыгнуть.
— А я не прыгнул, — пробормотал я. — Восемь лет топтался на краю.
Дима отхлебнул кофе, глядя на меня поверх чашки.
— Слушай, я тебе вот что скажу... Иногда отношения заканчиваются не потому, что кто-то виноват. А просто потому, что им пришло время закончиться.
— Философ, — буркнул я. — Если бы не этот очкарик...
— При чём тут он? — Дима поставил чашку. — Если бы не он, был бы кто-то другой. Или она просто ушла бы в никуда. Когда человек готов уйти — он уйдёт. Повод найдётся.
Я молчал. Внутри что-то противилось этой логике, хотя разумом я понимал: Дима прав.
— Знаешь, что меня бесит больше всего? — наконец сказал я. — Её фраза «ты справишься».
— А что не так?
— Она сказала это так... снисходительно. Будто делает мне одолжение, веря в меня.
Дима встал, ополоснул свою чашку.
— Может, она правда в тебя верит, — он глянул на часы. — Мне пора. Ключи на тумбочке. Если что-то понадобится — звони.
Когда за ним закрылась дверь, я достал телефон. Открыл фотографии — там всё ещё было полно наших совместных снимков. Отпуск в Турции два года назад. Поход в горы прошлым летом. Новый год у её родителей.
На всех фотографиях мы улыбались. Но теперь, вглядываясь внимательнее, я видел: что-то в её глазах изменилось за последний год. Появилась усталость. Или отстранённость.
Иногда мы теряем людей не за один день, а по миллиметру — каждый день, каждый час, пока расстояние не становится непреодолимым
Я написал сообщение, удалил, написал снова.
«Прости, что не заметил, как мы отдалились».
Палец завис над кнопкой «отправить». Потом я стёр и это сообщение.
Чистая страница
Суббота, 7 вечера. Я стоял у двери нашей квартиры, не решаясь войти. Знал, что могу застать её там — возможно, с Алексеем, который помогает паковать коробки.
Глубоко вздохнув, я вставил ключ в замок.
В прихожей было пусто. Из глубины квартиры доносились звуки — шорохи, шаги.
— Марина? — позвал я.
Она вышла из спальни — растрёпанные волосы, домашняя футболка, на лице следы недавних слёз.
— Привет, — её голос звучал устало. — Я думала, тебя не будет.
— Я забыл кое-что, — соврал я. На самом деле просто не мог больше сидеть у Димки в однокомнатной квартире, слушая, как он часами болтает по телефону с Ленкой, уехавшей на неделю к родителям в Воронеж.
— Твои вещи я не трогала, — она кивнула в сторону спальни. — Только свои забрала.
Я прошёл в комнату. Шкаф зиял пустотой с её стороны. Пропали любимые фотографии с полок, косметика с трюмо, книги с прикроватной тумбочки.
— Где он? — я не смог удержаться от вопроса.
— Кто?
— Твой Алексей.
Она опустила глаза:
— Я попросила его не приезжать. Это наше с тобой дело.
Повисла пауза. Мы стояли в спальне, где столько раз засыпали в объятиях друг друга, и молчали, как чужие люди.
— Я думала о том, что ты сказал, — наконец произнесла она. — Про «справляйся».
Я поднял голову:
— И что?
— Это было жестоко с моей стороны. Я не хотела, чтобы это прозвучало... покровительственно. Просто я знаю, какой ты сильный. Всегда был.
— Не такой уж и сильный, — я подпер голову руками. — Последние три дня я только и делал, что напивался и жалел себя.
— Это нормально, — она осторожно присела рядом, сохраняя дистанцию. — Нам обоим больно.
— Тебе тоже? — я посмотрел ей в глаза. — Правда?
— Конечно, — она кивнула. — Ты думаешь, восемь лет можно просто... взять и перечеркнуть?
Я вспомнил слова тестя. О том, что она звонила матери в слезах. О том, что пыталась достучаться.
— Почему ты не сказала раньше? — спросил я. — Что всё так плохо?
— Я говорила, — она грустно улыбнулась. — Просто не прямо. А ты... ты не слышал. Или не хотел слышать.
— Может, ещё не поздно? — вопрос вырвался сам собой, против воли.
Она покачала головой:
— Поздно, Андрей. Я уже не чувствую того, что должна чувствовать. И ты... ты не изменишься.
— Откуда ты знаешь? — я почувствовал, как к горлу подступает ком.
— Потому что людей меняет только их собственное желание, — она встала. — Не боль, не страх потери. Только внутренняя потребность.
Она методично выгребала из ящиков комода свои вещи — серебряные сережки с бирюзой, которые я дарил на тридцатилетие; зарядник с обкусанным проводом, который я постоянно предлагал заменить; потрёпанный альбом с билетами и фотографиями из наших первых поездок.
— Слушай, — я прислонился к дверному косяку, чувствуя, как пересохло в горле, — знаешь, что самое дурацкое? Я искренне верил, что у нас... ну, не идеально, конечно, но нормально. Что так и должно быть. Работа, дом, всё по расписанию...
— Я знаю, — она кивнула. — Поэтому и не виню тебя. Мы просто по-разному понимаем слово «хорошо».
Когда она закончила, мы вышли в прихожую. Две большие сумки уже стояли у двери.
— Машина будет через пять минут, — сказала она, не поднимая глаз от экрана телефона.
Мы застыли в прихожей, как две статуи. Я разглядывал царапину на дверце шкафа, она — узор на обоях. Тикали часы, гудел холодильник, в подъезде кто-то громко хлопнул дверью. Каждый звук отдавался в висках.
Телефон в её руке тренькнул.
— Приехали, — она подхватила сумку с пола. Вторую, поменьше, перекинула через плечо.
— Я помогу, — я поднял самую тяжёлую.
— Спасибо.
Мы спустились вместе. Я загрузил сумки в багажник такси, захлопнул крышку. Всё. Точка.
— Прощай, — тихо сказала она, стоя у открытой двери машины.
— Прощай, — эхом отозвался я.
Она уже собиралась сесть, когда я схватил её за руку:
— Марина...
Она обернулась, вопросительно глядя на меня.
— Я справлюсь, — сказал я твёрдо. — Правда справлюсь.
Её глаза наполнились слезами. Она быстро кивнула и села в машину.
Я смотрел, как такси уезжает, увозя часть моей жизни. Восемь лет. Растворившиеся в вечернем воздухе, как дым от сигареты.
В кармане завибрировал телефон. Сообщение от Димки: «Как ты?»
«Паршиво, — напечатал я. — Но, кажется, буду жить».
Нужно было вернуться в квартиру. Собрать оставшиеся вещи. Может, выпить ещё немного. Может, поплакать. А потом...
Потом начать заново. Чистый лист. Без обещаний, которые я не выполнил. Без ожиданий, которым не соответствовал.
Просто жить. И, возможно, когда-нибудь понять, где и когда я потерял то, что считал неприкосновенным.
А вы сталкивались с ситуацией, когда отношения умирали не в один день, а медленно, по капле? Что помогло пережить расставание с любимым человеком? Поделитесь в комментариях.
Если вам понравилось, нажмите на палец вверх и поделитесь в соцсетях с помощью стрелки. С уважением, @Алекс Котов.