Глава 1
Глава 7
Земля ушла из-под ног, когда она поднялась снова и уже сделала шаг в сторону выхода.
— Ммм, — простонала женщина, приложив к груди ладонь.
— Садись-садись, милая, — поспешил усадить Олесю Илья Ильич, но та отдернула руку и сказала тихо:
— Я пойду. Спасибо.
Лебединая походка заставила улыбнуться пожилого мужчину, который был уверен, что все бабы, родившие первый раз, всегда догадываются, когда под сердцем носят второго. И неважно, который срок уже идет. Да хоть первая неделя! Но каждая, уважающая себя мать обязана иметь нюх на дитя. Природой же так заложено! Не зря придуманы тошнота, головокружение, упадок сил и куча всякого, – чтоб получить намек на прижившегося зародыша. Качнув головой, Ильич выдохнул, поправил на носу роговые очки, откашлялся и продолжил делать записи в медкарте одного из пациентов.
***
Уже семь минут Олеся стояла на крыльце ФАПа и пыталась отдышаться. Благо людей рядом не было, чтобы не видели, как ее лицо стало обескровленным, и глаза совсем потухли. Ребенок! Еще один ребенок!! Господи, рановато обзаводиться вторым, когда в семье творится неладное: свекровь поедом ест, терпеть не может внука; муж также не глядит на сына любящим взглядом, да еще и… Горе-то какое! Олеся всплакнула. Одноклассница Анна и та со сплетней к ней полезла. Вот те раз! Муж Степка с ее сестрой Клавдией ребенка прижили… неужто правда? Вспомнив, что сегодня вечером Степан обещал приехать домой пораньше, потому что его мать хочет заняться перекопкой огорода и сдобрить его навозом, Олеся задумалась:
— А вот и посмотрим, как ты своей мамке помогать станешь. — сбежав с крыльца, она двинулась в сторону сельпо.
Народу в магазине, словно огурцов в бочке – набилось столько, будто праздник какой намечается. Олеся заняла очередь за женщиной, одетой в теплую кофту, украшенную крупными белыми цветами; и плетеной сумкой, висящей на локтевом сгибе. Ощутив неприятный запах, распространившийся из оберточной бумаги, которую разложила на столе продавщица Галя, Олеся отвернулась к окошку и зажала рот рукой, потому что на нее напал ужасный приступ тошноты. Фу, ну чем так воняет? Олеся искоса взглянула на прилавок, у которого стояла молодая женщина и разглядывала… Ой! Так это же копченая рыба!!
— Свеженькая, час назад завезли, — улыбалась краснощекая Галина покупателю, расхваливая свой товар.
Глаз Олеси защипало. В горле сдавило, как будто в шею вцепилась невидимая железная рука и сжимала ее так сильно, что по щекам потекли слезы. Не выдержав, Олеся рванула на свежий воздух. Но, не успев выскочить из узкого тамбура сельпо, «пометила» пол прямо там. Галдящие женщины замолчали и обернулись. Олесю полоскало на чем свет стоит. Молодая баба не могла разогнуться, чтобы переступить содержимое желудка и выйти на крыльцо.
— Ай боже, — Михална поморщилась, прикрыв ладонью глубокое декольте. Деревенские бабы ее не особо уважали за откровенный внешний вид и то, как она гордилась пышными женскими прелестями, чуть ли не вываливая их на всеобщее обозрение. — Ты что же, с похмелья, что ли?
Недолго думая, любопытные бабы подхватили ее скорый вывод и начали позорить Олесю очень громко, притопывая ногой.
— Такая молодая, а уже пьет. И куда только ее мужик глядит?
— Знамо дело, куда. А мы-то рассуждаем, что ж он так рано в гулянья ударился, а причина-то вота! — доярка Лида (с выбитым мужем передним зубом) хохотала, дергая выпуклым животом.
— И как тебе не стыдно, всего-то годков, а уже к бутылке прикладываешься, — седовласая старушка встала перед длинной очередью, поставив руки на бока, качала головой, отчитывала Олесю.
Та стояла, прислонившись спиной к стене, закатив глаза и думая лишь об одном – поскорее бы выйти наружу и уйти домой.
«Помоги мне Боже, ноги совсем не держат» — пронеслось в голове беременной Олеси.
— Да дайте ей хоть глоточек! — старческий мужской голос насмехался над опозорившейся бабенкой. — Ей опохмелиться надо, а вы тут, как куры, раскудахтались!
— Ага, у меня не пивная, — гаркнула на него Галина, непонимающая шуток. — Где пила, пусть туда и возвращается.
— Дык, видать, на свадьбе вчера и пила. У ей сестра замуж вышла!
— А-а-а, точно! Перебрала малёха, вот и мается.
— Да не-е-е, не было ее на свадьбе. Сама видала. Ее не пригласили, отчего она и надралась, а теперь видишь как, полощет! От горя и надралась. Видать, всю ночь горе заливала.
— Ха-ха!! Бабоньки, так ведь у нее и Степка по рукам пошел. Слыхала я тут, что он по ее подружкам - ходок. Так ведь поначалу про саму Олеську вести складывали, а теперь и он отличился. Ну и семейка! Ну и стыдобище!
Олеся больше не могла их слушать. В ее ушах голоса людей превратились в воронье карканье. Толкнув дверь, Олеся не стала просить тряпку, чтобы убрать за собой, а выскочила на крыльцо и побежала домой. Получив там нагоняй от свекрови за то, что не принесла сахара и хлеба, Олеся спряталась за сараем и горько заплакала. Ей было обидно, что люди мгновенно создали сплетню, обсмеяв беременную женщину, у которой начиналась самая тяжелая пора – токсикоз. Даже если бы она сказала, что ждет второго ребенка, вряд ли люди поверили, что он от Степана. Вон, как легко им даются байки, не имеющие ничего общего с правдой.
Олеся продолжала лить слезы, вздрагивая всем телом. Она испытывала такую боль за людские насмешки, что даже забыла, о чем ей утром сказала Анна. Умываясь горькими слезами, Олеся обнимала свои колени, шмыгала носом, захлебываясь оскорблениями, до сих пор звучавшими в ее ушах.
— Напилась, — говорили одни.
— На свадьбе или с горя, — хихикали другие.
Ну что за народ? Почему они готовы сожрать каждого, лишь бы насладиться глупыми сплетнями??? Неужели нельзя жить в добре и сеять доброе? Почему надо обязательно втоптать в грязь и не выслушать?
— Чтоб вам всем пусто было, — успокоилась Олеся наконец и поднялась со старого, почерневшего сена на ноги. — Чтоб вы все одной хворью маялись и не вылечились никогда. Ой!
Олеся споткнулась о кусок кирпича, валявшегося тут уже несколько месяцев.
— Что ты? Олесь?? — над забором появилась голова Андрея. — Ты чего? Ревела? — он увидел ее раскрасневшиеся глаза.
— Уйди, — фыркнула на него Олеся, держа ногу чуть приподнятой.
— Поранилась? — Андрей перемахнул через невысокий забор и встал перед женщиной. — Дай поглядеть.
— Ой, — простонала Олеся, пытаясь ступить на ногу. Ей пришлось ухватиться за плечо Андрея, чтобы не упасть. Нога очень болела, как будто была сломана.
— На глазах опухает, — наклонился Андрей, — кажись, сильный ушиб. Холодное надо приложить.
Он подхватил Олесю на руки и понес в дом. Женщина на долю секунды опешила, а потом начала отбиваться и кричать:
— Поставь! Ты что делаешь! А ну, кому говорю?? — она била его по спине, плечам, рукам, но Андрей был сильнее.
Занося Олесю в дом, парень улыбался, словно нес выигранный в тяжелой битве трофей. Но, когда переступил порог и увидел, что за столом кухни сидит Марья Петровна и перебирает коричневые зернышки, Андрей замер.
— А-а-а, — закивала головой Марья, — вон оно чё. Ну-ну.
Олеся стукнула Андрея по руке, и он опустил женщину на пол.
— Так я и думала, — свекровь, отодвинув на край стола черные зёрна, смахнула их в ладонь, встала и поднесла мусор к ведру. — Всё верно, всё правильно. Теперь сама вижу, люди не врут.
Огромное спасибо за прочтение, лайки и добрые комментарии ❤️