«Долго, долго сидел он в раздумье и — уже наученный опытом, через столько лет — всё не в силах был понять, как мог он покинуть Джемму, столь нежно и страстно им любимую, для женщины, которую он и не любил вовсе?..» Это размышления Санина, нашедшего крестик Джемы и вспомнившего всё случившееся с ним…
Однако размышляет он, уже умудрённый опытом прожитых тридцати лет. А будут ведь и другие воспоминания – вызывающие отвращение: «Стыд душил его — даже и теперь, столько лет спустя; он страшился того чувства неодолимого презрения к самому себе, которое, он в этом не мог сомневаться, непременно нахлынет на него и затопит, как волною, все другие ощущения, как только он не велит памяти своей замолчать».
Что же произошло с ним? Наверное, прежде чем попытаться понять чувства Санина, нужно остановиться подробнее на образе г-жи Полозовой.
Кто же она, «Мария Николаевна Полозова, урожденная Колышкина»? «Я сама дочь мужика» - это её собственные слова. «Её отец был миллионером — и всё ей оставил»; видимо, покойный Колышкин родом был из крестьян, однако разбогател, вышел, скорее всего, в купцы… Чуть позднее мы встретим авторское упоминание о «той низменной среде, в которой началась её жизнь», о том, что «она испытала на своем веку гораздо больше, чем многое множество её сверстниц». Сама она расскажет: «Я в детстве, должно быть, уж очень много насмотрелась рабства и натерпелась от него».
Несомненно, в ней есть и притягательные черты – «пуще всего Марья Николаевна не терпела ханжества, фразы и лжи…» Однако на характер совсем молодой женщины (она скажет Санину: «Мне двадцать два тоже. Годы хорошие. Сложи их вместе, и то до старости далеко») наложило отпечаток то самое «рабство». И вот уже звучит её жизненное кредо:
«— Хотите знать, что я больше всего люблю?
— Свободу, — подсказал Санин.
Марья Николаевна положила руку на его руку.
— Да, Дмитрий Павлович, — промолвила она, и голос её прозвучал чем-то особенным, какой-то несомненной искренностью и важностью, — свободу, больше всего и прежде всего. И не думайте, чтоб я этим хвасталась — в этом нет ничего похвального, — только оно так, и всегда было и будет так для меня, до самой смерти моей».
Обладая огромными деньгами, она могла выбрать себе спутника жизни (незамужней женщине свободно жить в ту пору было невозможно). И весьма цинично объяснит свой выбор: «Теперь вы, может быть, понимаете, почему я вышла за Ипполнта Сидорыча; с ним я свободна, совершенно свободна, как воздух, как ветер... И это я знала перед свадьбой, я знала, что с ним я буду вольный казак». Полозов – муж удобный, не мешающий её развлечениям, но в то же время служащий прикрытием их.
Только вот её свобода предполагает обращение в рабство всех окружающих… Её слова «Это не влечёт за собою никаких последствий», которые будет вспоминать Санин, говорят не только о стремлении к той самой пресловутой свободе, но и о совершенном нежелании задуматься о чувствах других. П.В.Анненков, сообщая Тургеневу об успехе «Вешних вод» у читателей, всё же не мог не указать: «Я не теряю надежды, что когда-нибудь из неё пропадёт омерзительная груша, которую Санин очищает для мужа любовницы своей». А мне кажется, что в этой крошечной сцене («Ипполит Сидорыч кушает грушу, которую он, Санин, ему очистил, а Марья Николаевна глядит на него и усмехается тою, ему, закрепощённому человеку, уже знакомой усмешкой — усмешкой собственника, владыки...») мы увидим очень многое. Полюбил ли Санин Полозову в полном смысле этого слова? Конечно же, нет! Но полностью находится в её власти… Нужна ли Полозовой любовь Санина? Абсолютно не нужна, и сама она, естественно, его не любит. Ей нужна абсолютная власть над ним.
Во время первой же беседы с Саниным Марья Николаевна скажет: «Когда случится, я людей не щажу», - и в дальнейшем мы увидим точное подтверждение этих слов. Санин с горечью будет вспоминать, как он«любезничал с Донгофом, на пальце которого он заметил точно такое же железное кольцо, какое дала ему Марья Николаевна!!!» Сама она про этого Донгофа скажет: «Он у меня на побегушках». Вот и Санин попал в такое же положение. И эти одинаковые кольца мне кажутся похожими на наручники, которыми сковывали рабов…
Может ли она допустить, чтобы рядом с ней кто-то не подпал под действие её чар? В мире людей, подобных Полозовым, нет места чистым чувствам (вспомним совет супруга: «Про любовь свою расскажи, что ли... да позабавней, знаешь… Ведь ты мне сказывал, что влюблён, жениться хочешь»). И пресловутое пари, которое, видимо, будет заключено сразу же, основано именно на этом неверии в истинную любовь. Вот и начинает Марья Николаевна порабощать влюблённого не в неё молодого человека, заставляя почувствовать «упоительную власть пленительного тела»… Самое интересное, что Санин с самого начала чувствует, что идёт игра, и какое-то время сопротивляется, но всё же капитулирует.
Она готова заставить Санина поверить даже в чары – не случайно же спросит: «А в присуху вы верите?.. В присуху — знаете, о чём у нас в песнях поется. В простонародных русских песнях?» И услышит, возможно, неожиданный для нас ответ: «Присуха... колдовство... — повторил Санин. — Всё на свете возможно. Прежде я не верил, а теперь верю. Я себя не узнаю».
А ещё будет воздействовать при помощи литературных и мифологических аналогий, вспоминая классику: «Помните, когда Дидона с Энеем в лесу...» И поскольку она скажет об этом ещё, позволю себе напомнить, что в знаменитой поэме Вергилия всё свершится по воле богов:
…соберу я чёрные тучи:
Гром заревёт и с градом вода польётся на землю,
Спутники все разбегутся, и тёмная ночь их покроет.
А Эней с Дидоной укроется в своде пещеры.
Я там буду, и если ты захочешь помочь мне,
Соединю их там неразрывными узами брака (перевод И.Г.Шершеневича).
И ведь «грехопадение» Санина произойдёт в похожей обстановке: «Ах, да это праздник! просто праздник! Только этого недоставало! — Глухой гул раздался вторично, поднялся — и упал раскатом. — Браво! Вis! Помните, я вам говорила вчера об "Энеиде"? Ведь их тоже в лесу застала гроза». Как будто внушает циничная соблазнительница, что и здесь всё происходит по Божьей воле. И – последний штрих: «Наконец, сквозь темную зелень еловых кустов, из-под навеса серой скалы, глянула на него убогая караулка, с низкой дверью в плетёной стене... Марья Николаевна заставила лошадь продраться сквозь кусты, спрыгнула с неё — и, очутившись вдруг у входа караулки, обернулась к Санину и шепнула: "Эней?"»
И забывает Санин в тот момент, что в «Энеиде» «этот день был первым началом и первой причиной всех несчастий». А ведь так и случится в его жизни. А пока у него впереди— «житьё в Париже и все унижения, все гадкие муки раба, которому не позволяется ни ревновать, ни жаловаться и которого бросают наконец, как изношенную одежду».
К Санину мы ещё вернёмся в следующий раз, а Полозова со страниц повести исчезнет: лишь в конце прозвучит упоминание, что «она давно умерла». Когда – давно? И как всё сложилось у неё? Мне почему-то кажется, что так и прожила она свои годы рядом с послушным мужем, но в полном неведении, что такое любовь и счастье.
Если понравилась статья, голосуйте и подписывайтесь на мой канал!Уведомления о новых публикациях, вы можете получать, если активизируете "колокольчик" на моём канале
"Путеводитель" по тургеневскому циклу здесь
Навигатор по всему каналу здесь