Запах свежей выпечки и кофе наполнял маленькое кафе на углу. Почему-то именно сегодня он показался мне приторным, почти удушающим. Я устроилась за столиком у окна, как мы договаривались с Ириной. Дождь барабанил по стеклу, размывая силуэты прохожих в серых пальто и разноцветных зонтах.
Ирина опоздала на пятнадцать минут. Она всегда опаздывала — эта её особенность раздражала меня ещё со школьных времён. Но сегодня я была даже рада этой отсрочке.
— Галочка, извини! — она влетела в кафе, стряхивая капли с плаща. — Такси еле нашла, представляешь!
За ней следовал мужчина средних лет с дорогим кожаным портфелем. Очки в тонкой оправе, строгий костюм — типичный офисный работник. Я не ожидала, что Ирина приведёт кого-то с собой.
— Знакомься, это Сергей Викторович, юрист. Я о нём рассказывала, помнишь? — Ирина сняла плащ и присела напротив.
Я не помнила.
Официантка принесла чай и пирожные. Ирина взяла чашку, но даже не пригубила — сразу достала из сумки папку с бумагами.
— Ну что, Галочка, давай обсудим? — её голос звучал мягко, с заботливыми нотками. — Это просто для удобства. Ничего серьёзного.
Сергей Викторович кивнул с профессиональной улыбкой:
— Доверенность стандартная. Просто для решения текущих вопросов.
В голове мелькнуло: каких таких вопросов? Но Ирина уже продолжала:
— Ты же знаешь, я беспокоюсь о тебе. Всё-таки одна живёшь. Мало ли что. А так я смогу помочь с коммунальными платежами, с документами...
Я смотрела на её руки — ухоженные, с идеальным маникюром. Они нервно постукивали по папке.
— Вы понимаете, — вступил юрист, — данный документ имеет исключительно вспомогательный характер в контексте решения бытовых задач без необходимости вашего физического присутствия в соответствующих инстанциях.
Я улыбнулась, но ничего не поняла из этой тирады.
— Если не подпишешь — ничего не будет, — добавила Ирина, заметив мою настороженность. — Мы просто обсудим. Без давления.
Почему-то эта фраза прозвучала как раз давяще. В горле пересохло, и я отпила чай, уже успевший остыть.
— Можно я... подумаю? — выдавила я наконец.
— Конечно! — слишком быстро согласилась Ирина. — О чём речь! Просто хотела, чтобы ты знала — я рядом и готова помочь.
Юрист убрал бумаги и что-то тихо сказал Ирине. Та кивнула.
— Хорошо, давай в следующий раз, — она снова улыбнулась, но улыбка не коснулась глаз. — А сейчас давай просто посидим, поболтаем. Расскажи, как твои дела?
Я рассказывала про соседскую кошку, про новый сериал, про всё что угодно — только не про тревогу, которая когтистой лапой сжимала сердце. Что-то было не так, я это чувствовала каждой клеточкой. Но сказать "нет" прямо сейчас почему-то не решилась.
Тревожные открытия
Дома я первым делом скинула туфли и включила чайник. Разговор с Ириной не шёл из головы. Что-то крутилось в памяти, какое-то смутное воспоминание, но никак не могла ухватить.
Чайник закипел. Я заварила крепкий чай, отрезала кусок вчерашнего пирога с яблоками и устроилась с ноутбуком на кухне. Старая квартира встретила меня привычными звуками: потрескиванием половиц, гулом холодильника, шумом воды в трубах соседей. Эти стены видели и слышали столько всего за мои шестьдесят лет.
«Доверенность... что это вообще такое?» — набрала я в поисковике.
От прочитанного по спине пробежал холодок. Оказывается, с такой бумагой человек может практически полностью распоряжаться имуществом. Продать квартиру, снять деньги со счёта, подписать любые документы от моего имени! Но зачем это Ирине? Мы же не настолько близки...
Телефонный звонок прервал мои размышления. Валентина, соседка.
— Галь, зайди за солью, а? Кончилась, а у меня пироги в духовке.
Через пять минут я уже была у неё на кухне. Валя, краснощёкая и румяная, как её пироги, хлопотала у плиты. Мы дружили много лет — с тех пор, как она переехала в соседнюю квартиру после смерти мужа.
— Ты чего такая хмурая? — спросила она, глянув на меня. — Случилось что?
И я рассказала. Про Ирину, про бумаги, про юриста и про свои сомнения.
Валя замерла с ложкой в руке.
— Это как Зинаида Петровна, с пятого этажа, — сказала она тихо. — Подписала такую штуку племяннице... Думала, та ей с оформлением пенсии поможет. А через месяц выяснилось, что племянница квартиру продала. Зинаиду в дом престарелых определили.
— Да ну, не может быть, — ахнула я.
— Может, Галя, ещё как может, — Валя всплеснула руками. — Сейчас такое время. У меня золотое правило: никогда не подписывать то, чего не понимаешь. Особенно если улыбаются слишком сладко. Ты эту Ирину хорошо знаешь?
Я задумалась. Одноклассница... но после школы виделись редко. Последние годы созванивались по праздникам. А месяц назад вдруг объявилась, чаи начали вместе гонять.
— Не очень, — призналась я.
— Вот и я о том же, — кивнула Валя. — Не торопись. И лучше проконсультируйся с юристом. Но своим, не с тем, которого она привела.
Страх, сидевший где-то внутри с того самого разговора в кафе, вдруг обрёл форму и имя. Это было не просто смутное беспокойство — это был самый настоящий страх потерять квартиру, единственное, что осталось от прошлой жизни. Единственное, что я хотела оставить внуку.
Я вернулась домой, и квартира показалась мне вдруг особенно дорогой. Вот фотография мужа на стене — десять лет, как его нет. Вот старый сервиз, подаренный мамой на свадьбу. Вот комната, где вырос сын, и где теперь остаётся внук, когда приезжает на каникулы.
Нет, я не могу это потерять. Не могу и не имею права. Не тогда, когда вижу, как у людей всё отбирают росчерком пера.
Телефон пискнул — пришло сообщение от Ирины: «Заеду завтра, обсудим бумаги. Можно у тебя дома? С юристом?»
Я медленно набрала ответ: «Хорошо».
Твёрдое слово
К приходу Ирины я накрыла стол: пирог с капустой, печенье, конфеты — всё, как полагается. Не знаю, зачем старалась. Может, привычка. Может, хотелось показать, что я всё ещё полноценный человек, способный принимать гостей, а не немощная старуха, нуждающаяся в опеке.
Ровно в три прозвенел звонок. На пороге стояла Ирина с неизменной папкой под мышкой. За ней маячил тот самый юрист, Сергей Викторович.
— Проходите, — я распахнула дверь пошире. — Чай уже готов.
Ирина прошла в комнату, окинув всё быстрым взглядом. Что она высматривала? Пыль на полках? Признаки старческого маразма?
— Уютно у тебя, Галочка, — она присела за стол. — Всегда любила твою квартиру.
Юрист устроился рядом с ней, извлёк из портфеля те же бумаги. Сколько раз такое проворачивали? Хорошо отработанная схема?
— Ну что, ты подумала? — Ирина улыбнулась, но глаза оставались внимательными, цепкими. — Это ведь ради твоего же блага. Знаешь, сколько сейчас мошенников? А так я смогу всё контролировать, помогать...
Я разлила чай, стараясь, чтобы руки не дрожали. Странно: ещё вчера я боялась этого разговора, а сегодня внутри разливалось удивительное спокойствие.
— Галина Петровна, — юрист придвинул ко мне бумаги. — Данный документ позволит обезопасить вас от непредвиденных юридических коллизий и оптимизировать процесс решения бытовых вопросов.
— Что значит «оптимизировать»? — спросила я, глядя ему прямо в глаза.
Он замялся:
— Ну, упростить...
— А что значит «юридические коллизии»?
Ирина нетерпеливо постучала ногтями по столу:
— Галя, не придирайся к словам. Сергей Викторович просто говорит, что это обезопасит тебя.
— От чего? — мой голос прозвучал на удивление твёрдо.
— От всего! — в голосе Ирины прорезались раздражённые нотки. — От проблем с квартплатой, с документами, с...
— С квартирой?
В комнате повисла тишина. Ирина натянуто улыбнулась:
— Это просто доверенность, Галочка. Все так делают. Давай не будем усложнять.
Юрист протянул мне ручку:
— Вот здесь, пожалуйста, и здесь... Всего три подписи.
Я взяла ручку, повертела в руках. Ирина подалась вперёд, следя за каждым моим движением. В глазах появилось что-то хищное, жадное.
— Я не буду подписывать, — сказала я, откладывая ручку. — Мне это не подходит.
— Что значит «не подходит»? — Ирина чуть повысила голос. — Галя, ты не понимаешь...
— Понимаю, — я отодвинула от себя бумаги. — Понимаю, что не хочу, чтобы кто-то распоряжался моим имуществом. Моей квартирой.
— Да никто не собирался! — вспыхнула Ирина. — Ты что себе навыдумывала?
Я посмотрела на неё — и вдруг отчётливо увидела не школьную подругу, а чужого человека с чужими целями.
— Если не собирались, зачем вам доверенность?
Юрист начал что-то говорить про законы, про удобство, про стандартную практику. Я слушала и понимала: они пришли за моей квартирой. И если бы я подписала, то потеряла бы всё.
— Нет, — я встала из-за стола. — Извините, но нет. Я всё решила.
Ирина тоже поднялась:
— Ты делаешь ошибку! Кто будет за тобой смотреть? Кто поможет?
— Справлюсь, — я пожала плечами. — Как справлялась последние тридцать лет.
Они ушли быстро, даже чай не допили. Ирина хлопнула дверью. Я осталась одна посреди комнаты с недоеденным пирогом и ощущением, что только что прошла через что-то важное. Впервые за долгое время я не промолчала, не уступила, не пошла на поводу. И это было... правильно.
Своя дорога
Утро выдалось солнечным, первым по-настоящему тёплым в этом году. Я открыла окно, и в комнату ворвался свежий весенний воздух, принося с собой запах цветущих яблонь из соседнего двора.
Вчерашний разговор с Ириной оставил странное послевкусие. Горечь от понимания, что человек, которого я считала если не другом, то хорошей знакомой, оказался охотником за моим имуществом. И одновременно — необъяснимую лёгкость. Словно я сбросила тяжёлый рюкзак, который тащила на себе всю жизнь.
Валя позвонила, едва часы пробили девять.
— Ну как? Приходили твои... гости? — в её голосе слышалось беспокойство.
— Приходили, — я невольно улыбнулась. — И ушли ни с чем.
— Ай молодец! — воскликнула Валя. — Я так и знала, что ты им покажешь! А теперь что думаешь делать?
Этот вопрос крутился у меня в голове с самого утра. Что делать? Как обезопасить себя? И главное — как поступить с квартирой, чтобы она точно досталась внуку, а не каким-нибудь проходимцам?
— В МФЦ поеду, — решительно ответила я. — Проконсультируюсь насчёт завещания.
Через час я уже стояла у дверей многофункционального центра. Современное здание из стекла и бетона выглядело внушительно. Внутри — стойка администратора, электронная очередь, люди с папками и документами.
— Здравствуйте, — я обратилась к молодой женщине за стойкой. — Мне нужна консультация по поводу завещания...
— Вам к юристу, — улыбнулась она. — Возьмите талон, окно номер пять.
В ожидании своей очереди я наблюдала за посетителями. Молодая пара с младенцем оформляла какие-то документы. Пожилой мужчина сосредоточенно заполнял анкету. Обычные люди, обычные заботы.
— Проходите, пожалуйста, — позвал женский голос из пятого окна.
Юрист оказалась совсем молоденькой девушкой, но говорила уверенно и по делу. Я рассказала ей свою ситуацию — не упоминая Ирину, просто о желании оформить наследство для внука.
— Завещание — самый надёжный вариант, — кивнула юрист. — Вы можете указать конкретное имущество и конкретного наследника. И главное — никто не сможет распоряжаться вашей собственностью при вашей жизни.
— И это... сложно сделать? — спросила я неуверенно.
— Совсем нет, — девушка улыбнулась. — У вас есть паспорт? Отлично. Сейчас заполним заявление, и в течение недели документ будет готов.
Пока она заполняла бланки, я думала о Максиме, моём внуке. В сентябре ему исполнится восемнадцать. Совсем взрослый. Но для меня — всё ещё мальчишка с разбитыми коленками, который прибегал ко мне на блины каждое воскресенье.
— Вот здесь укажите полные данные наследника, — юрист протянула мне бланк. — И можете добавить какие-то особые условия, если хотите.
Я задумалась, потом написала: «Квартира переходит в собственность внука после моей смерти при условии, что он закончит университет».
— Хорошее условие, — одобрительно кивнула девушка, просмотрев мою запись. — Всё правильно оформили.
Когда все документы были заполнены и заявление принято, я вышла на улицу. Весеннее солнце ослепило на мгновение. Я присела на скамейку в сквере напротив МФЦ, достала телефон и набрала номер сына.
— Привет, мам, — ответил он после третьего гудка. — Что-то случилось?
— Нет, просто... — я замялась. — Просто хотела сказать, что люблю вас. Тебя и Максимку.
— И мы тебя, мам, — в его голосе слышалось удивление. — Ты точно в порядке?
— В полном, — улыбнулась я. — Даже лучше, чем когда-либо.
Повесив трубку, я ещё немного посидела, глядя на проходящих мимо людей. Странно устроена жизнь. Иногда нужно столкнуться с чужой жадностью и обманом, чтобы почувствовать собственную силу. Чтобы понять, что можешь сказать «нет». Что имеешь право решать свою судьбу сама.
Я встала со скамейки и пошла домой — легко и свободно, как не ходила уже давно.