Марина стояла у окна, разглядывая старую стиральную машинку. Почти как она сама — еще работает, но уже с надрывом. В прошлом месяце снова ломалась, мастер покачал головой: «Меняйте уже». А деньги... деньги снова ушли свекрови. На этот раз — «на лекарства». Как обычно, без обсуждения.
— Ты же понимаешь, это мама, — вот и весь разговор.
Она всегда понимала. Тридцать лет понимала. Даже когда вместо отпуска ехали к свекрови на дачу, потому что «маме одной тяжело с огородом». Даже когда вместо ремонта на кухне деньги уходили на «мамину новую ванну». Даже когда... Да когда угодно!
И вот на банковском счету 300 тысяч. Все-таки умудрилась накопить. Они с Наташкой собирались в Сочи, впервые за пятнадцать лет. «Всё, хватит это терпеть, поедем как белые люди — на море». Подруга уже и путёвки присмотрела.
Телефон зазвонил. Олег.
— Маринка, привет! Слушай, я тут маме перевёл на гарнитур ей в зал. Давно хотела.
Внутри что-то оборвалось.
— Сколько?
— Да все триста... — его голос звучал буднично, как будто речь о какой-то мелочи. — Ну мы же потом снова накопим, а?
А теперь самое интересное. Марина не закричала. Не заплакала. Она просто посмотрела в окно и спросила себя: «А я-то когда?»
Марина не спала всю ночь. Лежала, глядя в потолок, рядом с мирно посапывающим Олегом. Казалось бы, что может быть хуже! Но утром она взяла паспорт и трудовую книжку и вышла из дома. Просто так, без объяснений.
В юридической консультации пахло бумагами и чьими-то несчастьями.
— Раздел имущества? — переспросила девушка-юрист, откидывая русую прядь. — А сколько лет в браке?
— Тридцать, — ответила Марина и вдруг осеклась. — Господи, тридцать лет.
У девушки дрогнули губы.
— А что стало последней каплей? Если не секрет.
Марина рассказала про триста тысяч. Про гарнитур свекрови. Про то, как всегда: сначала на лекарства, потом на ремонт, потом на счета. И всегда: «Это же мама. Ты понимаешь».
— А вы что, ни разу не возражали?
— Я? — Марина даже растерялась. — Нет. Зачем скандалить?
Марина задумалась. А ведь так всегда было. Олег звонил: «Я с друзьями пивка попью». Свекровь: «Марина, помоги с огородом». И никогда: «А ты чего хочешь, Маринка?».
Когда она вернулась домой, Олег уже ждал. Лицо бледное, губы сжаты.
— Ты где была? Я тебе звонил двадцать раз!
— Правда? А я не слышала, — соврала она. — Телефон в сумке.
— Меня весь день трясло! Думал, с тобой что-то случилось!
Марина прошла в комнату, не снимая пальто.
— Ты знаешь, что такое финансовое насилие, Олег?
— Чего? — опешил он.
— Это когда один партнер контролирует другого через деньги. Забирает заработанное, принимает решения единолично, не спрашивает.
Он рассмеялся с облегчением:
— Так вот ты о чем! Из-за тех трехсот тысяч? Господи, да какая мелочь! Мама так обрадовалась.
И вот это его «какая мелочь» стало точкой невозврата. Марина молча пошла в спальню и достала чемодан.
— Ты чего это? — Олег проследовал за ней.
— Знаешь, — она складывала вещи, даже не глядя на него, — мне кажется, я для тебя всегда была просто приложением. К тебе, к твоей маме, к вашей семье. А я тоже человек. Могу иметь хоть что-нибудь своё?
— Да из-за каких-то денег! — он всплеснул руками.
— Нет, Олег. Не из-за денег. Из-за того, что меня в этом доме — нет.
И это ещё не всё. Она обернулась в дверях:
— Кстати, я сняла все деньги с нашей карты. На адвоката. На раздел имущества.
А в день суда небо было такое синее, как будто издевалось.
Наташка сжала локоть Марины:
— Не передумаешь?
— Не передумаю.
Олег пришёл с мамой. Конечно. В строгом костюме, выбритый, с каким-то беспомощным выражением лица, будто его обманули в магазине. Свекровь осматривала Марину с ног до головы — видно, не верила, что невестка правда решилась.
— Добрый день всем сторонам, — судья, усталая женщина с короткой стрижкой, открыла заседание.
Вначале говорили юристы — сухим языком параграфов, об имуществе, нажитом в браке, о правах каждого из супругов. Потом настала очередь Марины.
— Расскажите, пожалуйста, почему вы решили расторгнуть брак, — попросила судья.
Марина глубоко вдохнула.
— Знаете, я думала, что брак — это когда двое. А у нас всегда было трое. И я — всегда третья. Лишняя. Когда я хотела новую стиральную машину — деньги шли на мамин ремонт. Когда я хотела в отпуск — мы ехали к маме на дачу. Любая моя просьба была прихотью. Любая его мамы — святым долгом. И да, триста тысяч — это всего лишь деньги. Их можно накопить снова. Потом. Когда-нибудь. И так всегда.
Голос её дрогнул.
Олег смотрел на неё, как будто видел впервые.
— Это же мама, — прошептал он. — Маме нужно.
— А мне? — перебила Марина. — Мне когда-нибудь было что-то нужно? Когда-нибудь ты спрашивал: «Маринка, а чего ты хочешь?»
Суд присудил разделить имущество поровну.
А на выходе из здания свекровь догнала Марину и схватила за руку:
— Ты всё это устроила из-за денег, да? Из-за трёхсот тысяч?
Марина высвободилась. Усмехнулась.
— Знаете, для женщины, которая так любит считать деньги, вы удивительно плохо умеете считаться с чужой жизнью.
Сочи встретил Марину жарой и запахом моря. Они с Наташкой сняли маленький домик недалеко от берега — с террасой, увитой виноградом, и видом на закат.
— Нормально так мы устроились, а? — Наташка, загорелая и счастливая, разливала вино по бокалам.
Марина улыбнулась. В свои пятьдесят четыре она впервые чувствовала себя настоящей.
— За новую жизнь, — сказала она, и бокалы звякнули.
А в это время в пустой квартире Олег сидел один, глядя на телефон. Мать звонила трижды — звала помочь с новым гарнитуром. Но он не брал трубку. Впервые.
Где-то внутри ворочалась странная, новая мысль: «А я-то чего хотел?»
На следующий день Олег снова не ответил матери.
А на пляже Марина пила кофе, щурясь на солнце. Отправила Олегу открытку — просто так, внезапным движением души: «Спасибо за отпуск. Ты его оплатил. Наконец-то — для меня».
И впервые за тридцать лет — ни о чём не жалела.
А как вы считаете - может Олег просто хороший сын?? Поделитесь в комментариях.