- «Я тебе верю». Глава 95.
- Кристина, - шепнула рядом жена босса. - Это моя Кристина.
Белокурая девушка направилась к Алексею, стоявшему рядом с Лерой. Он не мог оторвать глаз. Походка, фигура, каждое её движение было так органично, и казалось таким естественным.
- Привет, - сказала она, и мужчине показалось, что он услышал диковинную птичью трель в шумящем лесу. Звуки, люди, музыка - всё перестало существовать для него.
- Привет, - сказал Алексей и снова замолчал, глядя на неё, как диковинный цветок.
- Крис, познакомься, это Алексей, он работает с нами.
- Очень приятно, - прощебетала девушка и протянула было руку.
Увидев, что Алексей готов с охотой поздороваться с ней, она быстро спрятала руку за спиной. Мужчина посмотрел на неё с удивлением, почувствовав неловкость.
Кристина рассмеялась, и сама взяла его за руку.
- Я пошутила, - она, шмыгнув, как шустрая лисичка, оказалась рядом и по-детски чмокнула его в щёку. В следующее мгновение она уже стирала мягкими тёплыми пальцами след от яркой помады.
Алексей слышал, как ухает сердце в груди, будто старый филин, разбуженный проказливым солнечным лучом. Не успел он насладиться мгновением, как Кристина отправилась дальше, растворившись в разноцветной праздничной толпе.
- Нам нужно найти Толика. Я не знаю, где наш столик, - сказала Лера.
Она серьёзно посмотрела на Алексея:
- Не надо.
- Не надо что? - с недоумением спросил Алексей, сделав вид, что не понимает, о чём речь.
- Кристина - она ещё ребёнок. Просто глупый ребёнок. Она сама не понимает, что делает.
- Вам не стоит об этом переживать, - ответил мужчина, не переставая глазами искать светлые волосы, собранные в высокую причёску.
- Ты, можно сказать, компаньон моего мужа, - обратилась к нему Валерия, встав перед ним и вынуждая смотреть в лицо. - Он никогда никому так не доверял. И если ты подведёшь его, плохо придётся нам всем.
- Да всё будет в порядке, - попытался успокоить её мужчина, хотя сам уже знал наверняка, что это больше никогда не станет правдой.
- Лёша, мне жаль тебя. Через неделю ты потеряешь голову. Потом неделю, ну максимум две, ты будешь парить в высоких облаках. Потом столько же будешь пить. И ещё очень долго нам с мужем придётся смотреть на твою кислую «мину».
- Не-не, - покачал головой Алексей. - Даже не переживай. Фирма не пострадает, и Толян тоже, - он улыбнулся, не представляя себе, какой жалкой получилась гримаса.
- Я хотела познакомить вас, чтобы убедится, что ты не такой, как девяносто девять процентов мужиков, - Лера взяла бокал с подноса проходившего рядом официанта в белой рубашке.
- Почему не сто? - удивился Алексей.
- Один процент - это мой Толик. МОЙ Толик, и этим всё сказано.
- Спасибо, что поделилась своими переживаниями. Очень ценю твою попытку произвести на меня впечатление хоть так, - съязвил мужчина, припоминая пальцево-коленный стриптиз, показанный Лерой накануне праздника в офисе.
- Имей ввиду, плакаться потом ко мне не приходи, - бокал дамы опустел наполовину в её тонких руках.
- К тебе бы я пришёл в последнюю очередь. Чужая жена - не женщина для меня, - горько усмехнулся Алексей, расстегнув вторую пуговицу на рубашке.
За круглым столом, покрытым отливающей золотом скатертью, мужчина сидел рядом с Кристиной. В начале вечера разговоры были о делах, о ценах, о погоде. По мере появления блюд заговорили о вкусовых пристрастиях и возносили хвалу шеф-повару заведения. Толян с Лерой скоро начали вести себя так, будто были одни в зале. Нет, не было ни порочных прикосновений, ни поцелуев. Они просто смотрели друг на друга, не замечая никого вокруг, растворяясь в глазах друг друга.
Кристина легонько толкнула спутника в бок.
- Наливайте, Алексей. И внимания не обращайте, с ними всегда так. До первого фужера люди, как люди. А потом превращаются во влюблённых восьмиклассников, - она смотрела в зал, наполовину занятый столами, уже занятыми гостями.
- Вы много кого знаете здесь? - спросил мужчина.
- Не особо, - быстро ответила она. - Это, вообще-то, не моя тусовка. Просто делать сегодня нечего, да и Лера настаивает, чтобы я «привыкала к обществу». Всё грезит меня куда-нибудь на работу пристроить, - Кристина, мило улыбнувшись, снова наморщила нос.
И, будь у Алексея хоть капля самосохранения, он бы обязательно задумался над сказанными словами. Но сейчас он видел просто юную девушку, болтавшую без умолку.
- Ну не могу же я секретуткой пойти?
- Почему Вы так говорите об этом? Очень ответственная работа, на мой взгляд. От толкового секретаря во многом зависит успех фирмы, - заметил Алексей.
- Ой, насмешили Вы меня! Посмотрите на них, - она кивнула головой в зал, отчего тонкая, почти неосязаемая прядка выбилась из аккуратной причёски.
Алексей почувствовал сильное желание коснуться хотя бы кончиков её волос, прежде чем распустить этот каскад, чтобы увидеть, как она выглядит со спутанными с утра волосами....
Он тряхнул головой, отгоняя быстрые и яркие образы.
- Посмотрите - посмотрите, - Кристина расценила его кивок, как отказ. - Видите, большинство женщин гора-а-аздо моложе своих спутников. И почти все они забрались в их коечки через приёмную, - она брезгливо ухмыльнулась.
- Но вот Ваша сестра, например? Говоря такие слова, Вы и Валерию ровняете с ними, - попытался отстоять свою точку зрения он.
- Ваша наивность меня удивляет, - она трагически прижала оголённую руку, блеснувшую витым золотым браслетом, к груди. - Представляете, и сестра не исключение. Только шшшш, - она поднесла указательный палец к губам, - в нашей семье об этом говорить не любят, - она улыбнулась самой фальшивой улыбкой из своего богатого арсенала.
Алексею стало не по себе. Веселье, тем временем, набирало обороты. Выступали популярные певцы, артисты, комики. Лица людей, сидевших в зале, казались искренне весёлыми и радостными.
Толик вдруг будто бы пришёл в себя:
- Ребята, извините, мы с Лерой увлеклись... Лёха, наливай! Такой вечер лишь один раз в год бывает!
Алексей чувствовал себя, как на огромной карусели. Лицо Кристины, быстрые взгляды, чуть резковатые движения - он видел только её. Все другие люди вокруг представляли сплошное полотно, состоящее из разноцветных сливающихся пятен. Бездушная масса двигалась вокруг них, обтекая их танцующую пару. Их, восторженно рассматривающих фейерверк, которой разливался детской радостью в унисон бьющихся сердец. Такой представлялись Алексею прекрасный вечер и несколько волшебных часов первого дня из Нового, во всём и по-настоящему Нового года.
Кристина наслаждалась каждым прожитым моментом. Будь она знаменосцем на поле брани, скорее всего, бросилась бы с флагом и широко раскрытыми глазами на вражескую амбразуру. Будь она рыбкой в домашнем аквариуме, выпрыгивала бы из него до тех пор, пока не получила губительную свободу. Будь она канатоходцем, ни разу не привязала бы к тонкому поясу страховочный трос. Ведь жизнь без риска и опасности не имела смысла для неё.
Алексей видел в ней лишь верхний слой: блеск, всплеск, богатую гамму эмоций. И был способен восхищаться этим великолепием, не представляя себе, что случается с человеком, сидящим на адреналиновой игле, в состоянии покоя.
***
Эдик ехал не спеша, сосредоточенно вглядываясь в плохо расчищенное дорожное полотно. Он старался не думать о том, что ждёт его в конце пути. Не будет ли это «конец» в полном смысле этого слова.
Не глядя на жену, он понимал, что она выглядит спокойной. Не было ни хлюпающего носа, ни слёз, аккуратно смахиваемых с нижних ресниц. Глухое молчание стало страшнейшим оружием в их семейной жизни. Раньше они совсем не ссорились, разговаривая и выясняя причины размолвок. Причём, Эдик чаще был более спокойным и рассудительным, чем жена. Мужчина тоже молчал.
Машина припарковалась на обычное место. Эдик обошёл капот и открыл дверь жене. Лиза вышла и встала около подъездной двери, ожидая, когда муж закроет машину и проверит замки. Для него эти несколько секунд тянулись, как ожидание Нового года для пятилетнего малыша. Он встал рядом с женой. Она открыла железную дверь, и на секунду придержала её, как обычно. Эдик прошёл за ней в подъезд. Шагая по ступеням, он чувствовал, что сердце сжалось в тугой кулак и стучит изнутри в грудь. Вот дверь в квартиру. Лиза чуть склоняется над замочной скважиной, вставляя ребристый ключ. Щёлкает замок. Медленно, как в кадрах замедленной съёмки, открывается дверь.
Сердце Эдика уже устало стучаться, и будто упало в самый низ комом, сжавшись ещё сильнее, став ещё беспомощнее. Лиза входит в квартиру, делает шаг по прихожей, и оставляет дверь открытой, что бы муж вошёл вслед за ней. Светлые сапожки встали ровненько у стены на пупырчатом коврике, чтобы растаял уличный снег, принесённый домой на подошве. Женщина сняла пуховик и замерла, ожидая, когда Эдик повесит его в раздвижной шкаф. Муж выпрыгнул из ботинок, чтобы выполнить ежедневный ритуал.
Минута за минутой тянулся вечер. Мужчина, выйдя из супружеской спальни, невольно прислушивался: не взвизгнет ли резко длинная молния на его спортивной сумке, не откроется ли дверь шкафа, чтобы Лиза сложила их в чёрное нутро этой самой сумки.
Но женщина занималась обычными делами. Посидела с сыном, проверяя уроки. Прошлась по квартире, наводя понятный только придирчивому женскому взгляду, порядок. Громыхнули тарелки в кухне. Несколько раз открылся и закрылся холодильник. Ложки легли на стол. Щёлкнул поджиг на плите. Эдик переживал каждый звук, привычно разносящийся по квартире, как уличный пёс, которого взяли погреться в прихожую богатого дома, и шерсть которого покрыта россыпью отвратительных серых репьёв.
- Ужинать, - раздался голос Лизы.
- Мама, ты заболела? - тихо спросил сын Саша.
- Нет, сынок. Я немного расстроена, - она ласково погладила его по волосам. - Надо тебя в парикмахерскую записать. Напомни мне, сынок, чтобы я тёте Альбине позвонила после ужина, хорошо?
- Хорошо, - сказал Саша, пытаясь разломить столовой ложкой непривычно длинную картофельную дольку.
Больше за ужином не было сказано ни слова. Ночь, некогда такая ласковая и нежная для двоих жителей этой квартиры, сегодня была явно не в настроении. В комнате казалось то жарко, то холодно. Лиза то открывала форточку, то доставала из шкафа тёплый синий фланелевый халат с ягодами, похожими на спелую шпанку. Эдик раньше говорил, что в нём она становится похожей на его бабушку. Сегодня от мужа не последовало ни одного язвительного замечания. Он, бедняга, за весь вечер не издал ни слова.
Аккуратные руки жены стянули гобеленовое покрывало с нарисованными счастливыми домиками, заборами, и далёкими рощицами. Свернули пополам, ещё пополам, и ещё раз пополам, превратив его в аккуратный пухленький прямоугольник. Лиза, открыв обе дверцы шкафа, казалось, сосредоточенно изучает его содержимое. Наконец, наклонившись, она достала одеяло, под которым пряталась в особенно холодные ночи. От высокой стопки глаженого белья отделила пододеяльник и простыню, положила на кровать вместе с одеялом:
- Постелешь себе на полу сегодня. Завтра купишь кровать, - взяв ночную рубашку, Лиза ушла в ванную.
Эдик находился в своей квартире, в своей спальне. Но не в своей постели, и не рядом со своей женой. Теперь его жизнь приобрела новые оттенки. Семья как бы есть, но её как бы нет. Ни слова упрёка, ни сердитого взгляда. Равнодушие и безразличие, будто вступив в молчаливый сговор, пришли на место любви и заботе, похо роненным под руинами доверия и дружбы.
***
Аля стояла под красочным баннером, встречающим гостей и жителей города. Габаритные огни автомобиля медленно уплывали вдаль, оставив неразборчивую Ассоль нашего времени в красивой, но холодной одежде, на зимнем колючем ветру. Проводив взглядом машину и дождавшись, пока горизонт станет мрачно -чёрным, она тревожно всхлипнула. Раздумья, пожалеть себя или нет, красавица решила оставить на потом. Её ничуть не беспокоило то, что она осталась в одиночестве на трассе поздним вечером. Подумаешь, до города добраться - раз плюнуть. Аля, завидев издалека покачивающийся свет фар, выпрямилась во весь рост, развернула плечи, и вытянула руку с поднятым вверх пальцем.
- Куда едем, мадам? Или Вы в поисках приключений? - немолодой и несимпатичный мужчина спустил пониже дверное стекло консервной банки, чуда отечественного автопрома, как подумалось лягушке - путешественнице.
- Мне в город нужно. Довезёте?
- Конечно, садитесь, - серый вонючий си гаретный дым выходил из его рта, как злой дух из одержимого в популярном фильме ужасов.
Женщина брезгливо посмотрела на вязаный вкруговую шерстяной коврик, призванный украсить продавленное сиденье.
- Надеюсь, я моль не подцеплю, - пробормотала она себе под нос.
- Что? - спросил водитель, который, как оказалось, был не только лысоват и толстоват, но ещё и глуховат.
- Уютно у Вас, говорю. Совсем не то, что у моего бывшего мужа. Представляете, любовницу себе завёл. Да. И ладно бы на стороне! Так ведь нет, с моей лучшей подругой спутался! - Аля искренне возмущалась животному поступку несуществующего мужа.
- Пожалуй, Ваш бывший тот ещё му дак! - поддержал её негодование водитель явно пенсионного возраста.
- И не говорите, сама поверить не могу. Змею пригрела на груди, - она жалостливо всхлипнула. - Поехали к его родителям, поругались по дороге. И он меня высадил! Тебе, говорит, в доме моих родителей не место!
Водитель не переставал осуждающе качать головой, не представляя, как можно пуститься в загул от такой привлекательной, в меру молодой, особы.
До города доехали не быстро. Водитель денег не взял.
- Что же я, подлец какой, несчастную женщину обирать! Не расстраивайтесь, он ещё одумается и на коленях к Вам приползёт, попомните моё слово!
Аля всхлипнула, вздёрнув капризными плечиками, от чего тонкие ворсинки дублёнки дрогнули. Ведь никакого бывшего мужа - изменника не было...
К Новогодним праздникам Аля была готова познакомиться с протеже Володеньки. Сделав страдальческое лицо, она уступила материнским уговорам, и дала самое честное слово приехать за город.
- Не нужно добираться на такси, Алечка. Я сам вас с Эдиком заберу. Тем более есть такая примета: сколько к празднику не готовься, что-нибудь всё равно обязательно забудешь, - он старательно пригладил обеими ладонями остатки некогда богатой гусарской шевелюры.
Как и планировал предусмотрительный Владимир Петрович, заезжать в супермаркет всё-таки пришлось. Выгружая звякнувшие пакеты из металлической сетчатой тележки в багажник машины, он оправдывался:
- Решили с твоей мамой запастись заранее, чтобы уж точно никуда не выезжать в праздники. В наших магазинчиках ничего такого не продают, и , наверное, продавать будут ещё не скоро. А это тебе, - протянул он большую шоколадку в коричневой обёртке маленькому Эдику, - с арахисом, как ты любишь.
- Спасибо, дедуля, - поблагодарил его мальчик с улыбкой, и мужчина надвинул шутя ему шапочку с помпоном на глаза.
- Расти, мужик, скорее, деду будешь помогать!
Маленький Эдик посмотрел на мать, прежде чем открыть шоколад. Но Алин строгий взгляд отмёл все сомнения.
- Сначала ужин, - сказала она, убирая шоколадную плитку во вместительную сумку.
Ёлка была огромная, высоченная и пушистая. Запахи хвои и марокканских мандаринов примешивались к соблазнительным ароматам готовых салатов, закусок и нарезок. Бутерброды с красной и чёрной икрой высились на круглой трёхъярусной фруктовнице, шампанское охлаждалось в высоких металлических кулерах на витиеватых ножках.
Фаина Николаевна сменила стрижку, которая теперь резаными прядками окружала её лицо, скрывая то, что женщине бальзаковского возраста так хочется скрыть. Глаза женщины радостно блестели. Дом потихоньку приходил в порядок, становясь всё более похожим на мечту немолодых супругов.
Массивные напольные часы не успели пробить семь часов, когда, позвонив в дверной колокольчик, на пороге гостеприимного дома появился мужчина. Поздоровавшись с хозяевами, гость аккуратно снял пальто и повесил его на плечики, служившие дополнением к деревянной резной вешалке в углу прихожей.
«- Вот это франт! - с восторгом подумала Алевтина. - И кто это ему, интересно, такие ровные стрелки на брюках наглаживает???»
- Путеводитель здесь.