"Закончилось тем, что получила всё же Капитолина тогда по спине батогом. Потому что не нашла больше слов, стала ругаться и поносить и деда, и Аню, да только не стал дед Никифор её слушать – вытолкал за калитку, а по пути и батогом своим, с которым по скользкой тропке ходил, по дородной Капиной спине приложил..."
*НАЧАЛО ЗДЕСЬ.
Глава 14.
- Чичас я тебя, Аркашка, тута самого пристрелю, а после керосином полью да спичку кину, - сказал дед Никифор и глянул на Анну, - Нютка, подь на выход! Вещи оставь, опосля заберёшь!
- Дедусь, да ты чего! – запричитал Аркадий, - Да я же так, шутковал, игрался! Ты убери ружьишко-то, а то пальнёшь ненароком. Неужто охота, посадят ведь тебя.
- Дак и пущай содют, мне уж годов много, - сурово сказал Никифор Фокич, - Долго не просижу, всё одно помру, да только радостно мне будут от того, что и тебя уж к тому времени черви доедят. А ну, ступай на двор!
- Дедушка, он у меня деньги забрал! – сказала Аня, стоя позади деда, и Аркадий тут же вынул из кармана её узелок и бросил на лежанку у печи, Аня забрала его и спрятала, потом вышка на крыльцо.
Аркадий, трясясь всем телом, осторожно повернулся и протиснулся мимо деда в двери. Пол в старых сенцах скрипел под его грузной фигурой, так он и вышел на крыльцо, оборачиваясь на деда Никифора и каждый раз упираясь взглядом в чёрное ружейное дуло.
- Дедусь, да ты чего, я ведь шутя, - оказавшись во дворе, Аркадий начал блажить громче, но дом стоял на отшибе, и он понимал, никто его причитаний не услышит, - Ты разве не слыхал – милые бранятся, только тешатся!
- Ты, Аркашка, не ори. Всё одно тебя тута никто не услышит, а коли бежать надумаешь, дак пальну тебе пониже спины. Будешь опосля всем врать, где тебя ранило-то. Ты, гад ползучий, чего мне обещал? На коленях стоял, на иконы святые клялся-божился, что Анюта за тобой будет горя не знать! А сам чего учинил, а? Ты глянь, до чего дошло, девчонку маленькую сгубил ты, твоими стараньями Машенька на тот свет ушла, а внучка моя по селу угол ищет! Так вот что тебе скажу – Анна будет дома жить, как жила до тебя! А ты, cвoлoчь, на три сажени к ней не подходи, и не заговаривай даже, чтоб духу твоего рядом с нами не было!
- Ладно, дедо, ты вот не веришь мне, а только наговоры это на меня, ничего я не делал, и… Машенька не из-за меня… застудила она сама её…
- Только ещё открой рот свой гнилой! – рявкнул дед, - Всажу тебе промеж глаз пулю, червь ты навозный! Как язык повернулся! Пошёл отсюда!
Раздался щелчок и Аркадий вздрогнул, всколыхнулись багровые щёки, тут же весь хмель выветрился, он рванул за старый забор и захлопнул калитку. Отбежал немного и высунулся из-за покосившегося сарая:
- Ты, чёрт старый, думаешь, испугал?! Да я Коневу скажу, что ты мне ружьём грозил, этого так не оставлю! Чай я не последний человек в колхозе, уважение имею. Да! А вы с Анькой… Аньку я на всё село оставлю, что она мне досталась порченой! Вот так!
- А и ославь! – спокойно ответил дед, - Думашь, я не знаю, куда ты шастаешь по сумеркам-то? Хех! Споймаю, да «женилку» тебе напрочь отобью, после всем расскажу, что ты это самое… к женскому полу бесполезный человек стал, потому слухи такие и стал распускать. А хотя, чего тянуть, чичас и займусь!
Дед шагнул к калитке, вынимая из-за пояса ножик, Аркадия как ветром сдуло, только было слышно, как он ругается, улепётывая по покрытой настом скользкой дороге. Дед повернулся к Ане, она без сил сидела на крыльце, не веря своим глазам и ушам, казалось, всё происходящее ей снится.
- Аннушка, прости меня, старого, - дед сел рядом с внучкой, положив около себя ружьё, лицо его стало другим…
Вот только он грозил Аркашке, сурово глядел, расправив плечи и сверкая глазами, а теперь, как-то сразу постарел будто, поник.
- Моя вина во всём! Не замолить мне такого греха, а только и ты из-за меня страдаешь теперь, и Машеньки не стало тоже по моей вине.
- Дедусь, что ты говоришь! Ничего ты не виноват! И я сама не виновата, вот что! Вся вина на Аркадии, его это вина, и мать его тоже руки свои приложила ко всему – и к моим страданиям, и к Машиной смерти! Кабы знать, что так будет, разве бы…
Дедовы плечи затряслись, закрыл он лицо морщинистыми ладонями, ничего он уже не мог исправить, потому сейчас и горевал. Аня обняла деда, утешала, общая у них беда, что бы ни было до этого.
- Не плачь, дедусь, не рви мне сердце, и без того не могу ночи спать, всё снится мне… дедусь, а ты сам-то как пришёл сегодня, как догадался?
- Да как. Гляжу, Аркашка шагает мимо дома, из стороны в сторону его мотает. Остановился у калитки, плюнул, и дальше пошёл. Я и смекнул… Ружьё достал, да и побёг следом за ним.
- Ну, ладно, чего тут сидеть, застынешь ты, - дед кое-как поднялся, - Давай скарб свой, домой пойдем. Никому больше не позволю тебя обижать!
Вещей у Ани немного было, она заперла дом и как у говорилась с Зоей, оставила ключ в условленном месте. Пошли домой. Сумерки окутали всё село, пусты были улицы, холодно да сыро пока гулять, только где-то возле клуба были слышны разговоры, там сегодня была репетиция концерта.
- Дедусь, я сейчас до бабушки Хониной добегу, она меня ждет, - сказала Аня, - Скажу ей, что… Я к ней просилась на постой, она не отказала, ждать меня будет.
- Нет, Нютка, домой иди, холодно уже, да и нечего… мало ли, может этот Аркашка тут где бродит. Я сам чичас схожу до Хониной, скажу ей, что ты в родном дому жить будешь.
- Я её поблагодарить хотела. А ещё она в город собиралась уехать, думала, я за домом пригляжу, за курами её. Как теперь…
- Ничего, найдёт кого другого на пригляд. А поблагодарить и опосля сможешь, днём сходишь. Ввечеру-то не ходи.
Аня деда послушалась и осталась дома, до Глафиры Хониной дед сам сходил, и передал внучке, что та на неё обиды не держит, даже обрадовалась, что так всё у Анюты сложилось.
С того дня зажили дед с внучкой по-прежнему, старое не поминали, вроде как и не было его. Только вот как бы ещё это самой позабыть, думалось иногда Ане. Работала она всё так же в колхозе, дед Никифор тоже на зернохранилище колхозном сторожем служил, а когда ещё истопника школьного подменял, тот хворый был, с войны сильно пораненный пришёл.
Вроде и забываться стала Ане прошлая её жизнь, только один раз явилась к ним на двор сама Капитолина Петряева, да приём ей был оказан не очень радушный.
Случилось это спустя несколько дней после того, как Аня вернулась жить в родной дом. Она тогда очень переживала, вдруг Аркашка заявит на деда, что тот ружьём ему грозил. С него станется, наболтает участковому Коневу невесть что… И от этого беспокойства каждый раз вздрагивала, когда стукала во дворе калитка.
- Нютка, да что ты, - дед жалел внучку, думал, она Аркадия боится, - Не дрожи, я Аркашку больше на порог не пущу! А коли станет тебе докучать, на работе, али по дороге где, ты мне сразу сказывай – я ему!
И вот раз калитка стукнула, Анюта как раз в курятнике убиралась, а дед правил в предбаннике чуть просевшую дверь. Капитолина зашла на двор к Муромцевым по-хозяйски, уперев руки в круглые свои бока.
- Хозяин, дома ли! - окликнула она деда, и тот высунулся наружу, а увидев, кто пожаловал, потемнел лицом.
Аня же голос свекровки своей узнала сразу. Рука дрогнула и сердце гулко забилось от волнения. Положив лукошко с собранными яйцами на скамейку, Аня взяла метлу и вышла на двор. Встречать «дорогую гостью».
- Здравствуй, Никифор Фокич, - заскрипела Капитолина, - Я к тебе явилась с разговором. Ждала, что сам придёшь, да вот, не дождалася! Что, так и станешь на дворе держать?
- Мы гостей не ждали! – отрезал Никифор Фокич, - А вас и подавно не приглашали, говорить не о чем.
- Да как же не о чем, Никифор Фокич! Доколе это будет продолжаться? Аркадия затаскали из-за внучки твоей, и в правление вызывали, и в район ездил, писал объяснение! А эта, - тут Капитолина кивнула на стоявшую возле курятника Анну, - Живёт себе припеваючи, никто ей и слова не говорит! Как же, она дитя потеряла, жалеют её все! А что, Аркадий дочку сам схоронил, пока мать-то непутящая отдыхала, так про это никто не вспомнил!
- Ты, Капитолина, говори, да не заговаривайся, - грозно сказал дед Никифор, - А не то я не погляжу, дам тебе в науку по хребтине батогом! Ты чего сюда пришла, базлить?! Так никто тебя тут слушать не станет!
- Я пришла спросить, когда Анна собирается к мужу вертаться?! Она Аркадию жена, вот и должна…
- Что, прислуга тебе занадобилась, хозяйство некому управлять? – перебил её дед, - Не для того я Анну взамуж отдавал, чтоб ты на её спине каталась, кочерга ты старая! Заездила девку, замордовала, всё она тебе неугодная была, а теперь пришла просить вертаться?! Вот это видала?!
Дед сложил фигу и ткнул чуть не в самый нос Капитолине, та от испуга аж подпрыгнула, а дед Никифор продолжил, но уже тише:
- Не станет Аня вертаться, и развод я сам выхлопочу! Всё скажу, как есть, и соседку твою, Галину, на чистую воду выведу – пусть по совести скажет, что видала. И уж тогда…
- А я Коневу скажу, что ты ружьём грозился и чуть Аркашку не убил! – взвизгнула Капитолина.
- Скажи. А как же! Всенепременно надо сказать. Потому как и я скажу, как ты у Викарихи старой настойку ядовитую брала, и Аню поила! Думаш, не видал никто, как ты туда мзду тащила?! А ещё и доктора подтвердят, потому- показания крови Аниной имеются!
Тут уж дед приврал, конечно, но откуда про это было знать Капитолине. Она так стояла, открывая и закрывая рот, лицо у неё пошло пятнами и со лба потекли капельки пота.
Закончилось тем, что получила всё же Капитолина тогда по спине батогом. Потому что не нашла больше слов, стала ругаться и поносить и деда, и Аню, да только не стал дед Никифор её слушать – вытолкал за калитку, а по пути и батогом своим, с которым по скользкой тропке ходил, по дородной Капиной спине приложил.
- Ой! Люди добрые! Убива-а-а-ют! – заорала Капитолина на всю улицу, из-за соседских заборов показались любопытные лица, кто-то даже на забор влез.
Конев приходил после к деду Никифору. Ружьё проверил, да оно незаряженное было, и патронов у деда не имелось, так он участковому и сказал, показав пустую коробку.
- Хошь, - сказал дед участковому, - Так обыск делай, а патронов нет, не держу. На охоту покуда не хожу, они мне без надобности. А Аркашку я пугал, это отрицать не стану, и побить грозился. И пришибу его, ежели к внучке моей полезет, от таких слов тоже не отказываюсь. И мамашу евойную я со своего двора тоже с почестями проводил, да вот жалею – мало гостинцев ей на дорожку отсыпал, надо было поболе.
Конев почесал в затылке, повздыхал, посмотрел на Аню, которая от страха за деда была бледна и едва стояла на ногах, и сказал:
- Ладно. Отпишу, что побеседовал со всеми, разъяснения сделал. А ты, Никифор Фокич, пыл всё же умерь. Неохота мне, ежели чего, тебя из-за Аркадия…
- Ладно. Не тужи, больше на двор их никого не пущу, и разговоров не стану разговаривать. Только ты и с ними поговори, пущай не лезут к нам!
После этого случая зажили спокойнее, Аня как завидит Аркадия или мамашу его, так стороной шла, самой на них глядеть было неохота. Погоды стали приятные, весна пришла, берёзы укрылись лёгкими зелёными шалями, зазеленела трава.
И тут по селу слух прошёл, что вернулся в родное село Григорий Солонцов. Да не один, а с женой.
Продолжение здесь.
От Автора:
Друзья, рассказ будет выходить ежедневно, по одной главе, в семь часов утра по времени города Екатеринбурга. Ссылки на продолжение, как вы знаете, я делаю вечером, поэтому новую главу вы можете всегда найти утром на Канале.
Навигатор по каналу обновлён и находится на странице канала ЗДЕСЬ, там ссылки на подборку всех глав каждого рассказа.
Все текстовые материалы канала "Счастливый Амулет" являются объектом авторского права. Запрещено копирование, распространение (в том числе путем копирования на другие ресурсы и сайты в сети Интернет), а также любое использование материалов данного канала без предварительного согласования с правообладателем. Коммерческое использование запрещено.
© Алёна Берндт. 2025