Виктор очнулся от пронизывающего холода, который сковывал все тело и, казалось, проникал даже в душу, хотя Виктор и не был уверен, что у него еще осталась душа. Он открыл глаза ― над ним раскинулось безмятежное синее небо с легкими ватными облачками. Солнце, хотя и светило ярко, не ласкало летним теплом. Холод заставил его резво вскочить на ноги. Виктор огляделся. Место незнакомое ― лужайка с пожухлой осенней травой, тихонько роняющие листву. От лужайки вела тропинка, прямая, словно стрелка компаса.
Виктор рассеянно потер ладонью лоб: «Ничего не понял, но, наверное, это сон, ― подумал он. ― Надо же было вчера так наотмечаться с Серегой…»
Сколько они выпили? Одну бутылку армянского, две? Он не помнил. Зато хорошо помнил повод, в честь которого пили ― у его лучшего друга родился сын. Воспоминания об этом больно сдавили горло. Сейчас его Сашке было бы уже восемь.
Виктора совсем не удивил этот странный сон. С момента, как он потерял семью, прошло уже три года. И все это время ему снились страшные или странные сны. Поэтому этот был не в диковинку. Удивил только пронизывающий холод ― раньше в снах он ничего подобного не ощущал. «Жаль, что не могу сообразить себе какую-нибудь куртку. А еще говорят, что во сне мы можем делать что угодно. Но не я, видимо».
Интересно, куда выведет его этот странный сон?
Виктор отряхнул с джинсов, рубашки и волос прилипшие травинки и быстро зашагал по тропинке.
* * *
Вера работала продавщицей в гастрономе недалеко от городского парка. Здание было небольшое ― гастроном располагался с одной его стороны, а хлебный ― с противоположной. Несмотря на небольшое разнообразие продуктов ― макароны, варенец в пузатых стеклянных бутылках, консервы, докторская колбаса да соль крупного помола по десять копеек за килограмм ― покупателей всегда было достаточно. Сказывалась близость к парку, где круглогодично гуляли всей семьей, а на обратном пути заходили приобрести кирпичик белого хлеба или грамм триста докторской.
Глядя на Веру, никому бы и в голову не пришло, что эта маленькая, хрупкая женщина работает в торговле. Она больше напоминала молоденькую учительницу, которая входит в класс и строгим голосом произносит: «Здравствуйте ребята. Садитесь, пожалуйста». И только аккуратный накрахмаленный белый халат с симпатичной ситцевой отделкой и высокий головной убор на манер пионерской пилотки свидетельствовали об ее профессии.
В этот солнечный октябрьский четверг Вера скучала. С самого утра, в нарушение всех традиций, за молочкой или консервами не зашел ни один покупатель, поэтому, когда у прилавка появился этот странный мужчина, Вера обрадовалась: «Ну вот, хоть кто-то нарисовался, а то можно прямо уснуть».
Она подняла глаза. Высокий, худой, в темных волосах серебрится седина. Возраст неясен: вроде бы молодой, но около рта две резкие морщины, добавляющие лет. Одет как-то странно, не по сезону: в синие джинсы и какую-то непонятную балахонистую рубашку в клетку. Ну да мало ли в наше время чудаков.
― Что вам? Что будете брать?
Он как будто не расслышал. Стоял и смотрел на нее, глаза изумленно расширились. Потом вроде бы пришел в себя, смущенно улыбнулся.
― Простите, я заблудился. Подскажите, где я нахожусь?
― В Саратове, улица Чернышевского, семьдесят девять. Гастроном «Ивушка».
«Что ж за сон такой? ― подумал Виктор. ― Очень странный. Гастроном. Женщина эта в белом халате и колпаке. Продавец, что ли? И почему мне до сих пор так холодно?» Много вопросов и ни одного ответа. Понятно одно: скорее всего, хотя и похоже на бред сумасшедшего, но это все-таки не сон.
― Вы будете что-то брать? ― повторила Вера.
― Простите, еще один вопрос. Какой сегодня день недели?
― Четверг, семнадцатое октября. Вы что не помните?
― Вроде помню, ― он рассеянно потер лоб. ― А год какой?
― 1973. Что с вами, мужчина? Вы что пьяный?
― Нет, трезвый, как стеклышко. Меня Виктор зовут, а вас?
― Вера, ― она почему-то сразу ответила, хотя и не собиралась.
― Похоже, у меня проблемы, Вера. Большие проблемы…
Вера не понимала, что он пытается сказать. Какие у него могут быть проблемы, кроме похмелья ― а в том, что мужик просто пьян, она не сомневалась. Вон как одет ― шмотки сплошь фирма, кучу денег стоят.
― Помогите мне, пожалуйста, ― Виктор посмотрел на нее так, что внутри у Веры, что-то екнуло. Ей вдруг стало невыносимо жалко этого странного пьяного мужика.
И Вера помогла, правда, не сразу.
Позднее они сидели в подсобке гастронома и ели бутерброды из белого хлеба с докторской колбасой, запивая горячим чаем ― крепким и сладким. Виктор уже не помнил, когда в последний раз ел такую ароматную и нежную колбасу с настоящим молочным вкусом. Только в детстве, но это было так давно. И вот теперь он в служебном помещении Саратовского гастронома образца 1973 года в обществе очень приятной молодой продавщицы пил чай с докторской и совершенно не понимал, что делать дальше.
После того, как все было съедено до последней крошки, они как-то незаметно перешли на ты.
― Ты ведь не местный? Откуда ты?
― В том то и дело, что местный. Скорее, не «откуда», а «когда». Я из Саратова 2027 года. Понимаю, звучит как полная чушь, но я говорю правду. Вчера с другом отмечали рождение его сына, было лето, понимаешь? Потом пошел домой пешком, дошел практически до дома, а дальше вспышка ― и ничего не помню, вообще ничего. Очнулся на какой-то лужайке в парке недалеко отсюда. Осень, листва облетает, и место незнакомое. Думал, что сплю, но холодно было очень. Такого во сне не чувствуешь.
Вера задумчиво слушала, не веря ему, конечно. «Неужели запойный? ― подумала она. ― А по виду и не скажешь…»
― Ты мне веришь? ― он посмотрел на нее все тем же умоляющим взглядом, протянул руку.
― Ну, конечно, верю, ― она ободряюще похлопала его по ладони, а про себя подумала: «Самое главное его успокоить. Говорят, с алкоголиками нужно вести себя ровно, во всем соглашаться, особенно в период обострения. Сейчас позвоню в милицию или вытрезвитель. Пусть забирают его и разбираются дальше сами. В конце концов, я его накормила, напоила, а уложить спать ― не моя обязанность».
― Слушай, Витя, я сейчас отойду на минуточку. А ты тут посиди, еще чайку попей. Наелся? ― она старалась говорить веселым, спокойным тоном, но, наверное, что-то все-таки промелькнуло в ее голосе. Он насторожился, перегнулся через стол, схватил ее за руки, сжал сильно.
― Ты мне не веришь! Блин, я тут распинаюсь, а ты, ты думаешь, я с ума сошел или выпил лишнего?! ― он практически кричал.
― Тише, Витя, успокойся, ничего такого я и не думала, ― она попыталась освободить руки, лихорадочно соображая, успеет ли выскочить за дверь подсобки и закрыть на засов.
― Вот, смотри, ― он сунул руку в карман джинсов и вытащил какой-то предмет. ― Есть у вас здесь такое?
Вера посмотрела. Предмет формой напоминал записную книжку в черном кожаном переплете. Наверху серебрилась тонкая полоска с отверстиями. Виктор откинул обложку, куда-то нажал, и Вера тихонько ойкнула. Она никогда не видела ничего подобного. Это была не записная книжка, хотя на экране предмета виднелись цифры, изображения и буквы.
― Что это? ― удивленно спросила она.
― Сотовый телефон. В наше время по нему общаются. В общем, вместо стационарного его используем. И, самое главное, он российского производства. Наши классно научились их делать. Возьми, видишь, такого у вас точно нет!
― Со-то-вый те-ле-фон… ― произнесла она ошарашенно.
Провела пальцем по экрану. Экран ярко засветился. Поднесла устройство к глазам. Сомнений быть не могло ― это какой-то сложный прибор с надписями на русском языке и красивыми картинками. У нее снова мелькнула мысль: «Если он не алкоголик, то, скорее всего, шпион. Мамочки… А вдруг он решил меня завербовать?» Зачем шпиону вербовать простую продавщицу гастронома, Вера не знала, но мысль напугала до чертиков.
Автор: Мария Киреева
