Совместный бизнес и совместный быт ― понятия принципиально разные. Помню, однажды заикнулась при бабушке о том, что мне не очень уютно в студенческой общаге, а она в ответ рассказала о своём детстве, прожитом в коммунальной квартире, где на четыре семьи был один санузел и две газовых плиты, а соседи постоянно ссорились из-за того, что кто-то занял под постиранное бельё чужую верёвку или не туда поставил трёхколёсный детский велосипед. Почему-то представлялось, что мы с Тумановым будем жить примерно так же ― составим график посещения уборной и приёма душа, разделим пополам полки в холодильнике и постараемся не досаждать друг другу. Но Руслан… Он заранее купил для меня новое постельное бельё, подушку и одеяло. К выписке прибрался в комнате, которой сам не пользовался. Забил холодильник продуктами по диете, которую рекомендовал мой лечащий врач. Я даже не знала, что он с врачом общался. И ещё Туманов приготовил для меня на ужин омлет, а перед сном припёр в мою комнату аптечку и заявил, что мне нужно обработать шов и сменить повязку.
― Я не инвалид, сама могу справиться, ― возразила я.
― Знаю, но если сделаю это сам, мне будет спокойнее, ― прозвучало в ответ.
А дальше последовало объяснение. Его мама умерла от рака. За последние два года своей жизни перенесла несколько операций, и Руслан сам за ней ухаживал. Его забота ― не потребность сунуть нос в моё личное пространство, а лишь желание убедиться, что со мной теперь всё в порядке, и волноваться не о чем. Это страх. Туманов сказал, что я оказалась, к счастью, не в тех же обстоятельствах, что и его мама, но в чём-то всё-таки похожих. До меня никому нет дела. Никого не заботит, умру я или буду жить. А ему не всё равно, потому что так не должно быть.
― Ненужных людей не бывает, Лапина. Друг или родной человек… Кто-то должен быть рядом и стать опорой в трудную минуту. А если такой опоры нет, значит, что-то в жизни пошло не так. Лежи спокойно и не дёргайся. Пластырь в больнице дурацкий. Намочить придётся, по-другому я его не сниму. Не больно?
― Щекотно, ― пожаловалась я.
Никогда бы не подумала, что доверю постороннему человеку такие интимные манипуляции. Врачи не в счёт ― у них работа такая. Но оголять пузо перед мужиком, который к медицине вообще никакого отношения не имеет, было очень странно. А он ещё так деловито отнёсся к обязанностям, которые сам на себя возложил, словно целыми днями только и делал, что менял повязки своим партнёршам по бизнесу.
― Расскажи, как ты жил, ― попросила я, пока отмокал не в меру липкий пластырь. ― О детстве, о юности, где учился…
― Да нечего рассказывать, ― пожал он плечами. ― У мамы сестра живёт в Набережных Челнах. Другой родни не осталось. Уехали отсюда туда. Тётка у меня добрая была, муж у неё тоже нормальный, а детей трое. Ещё и мы. Перекантовались там что-то около года, а потом мама нашла работу с жильём. У неё же неоконченное высшее педагогическое образование было. Пристроилась в сельскую школу на полставки, два года проработала, но потом сменился директор, и её уволили.
― Из-за того, что диплома нет?
― Ну да. Если бы она не за отцом моим бегала, а учёбе больше внимания уделяла, то и жизнь сложилась бы по-другому.
― И ты бы не родился, ― заметила я.
― И я бы не родился, ― согласился он.
― А потом? Вы снова переехали, да? Служебное жильё же у вас тоже отняли.
― Мы часто переезжали. Самое долгое моё пребывание в стенах одной школы длилось всего полтора года. Жили по-разному. Однажды у меня даже был отчим, но мама быстро поняла, что эти отношения ей не нужны. А потом тётка развелась с мужем, и мы вернулись к ней. Она в аварии погибла, когда я девятый класс заканчивал. Квартира моей маме досталась, как единственной родственнице.
― А трое детей куда делись? ― не поняла я.
― Так это его дети были, не её, ― пояснил Руслан. ― Она за вдовца замуж вышла. Развелись они потому, что она хотела своего ребёнка, а ему и троих вполне хватало. И квартиру она до брака покупала, так что по закону там всё правильно было.
― А по-человечески?
― И по-человечески тоже. У него своё жильё имелось, он его сдавал просто, а жил у жены.
― Ясно, ― кивнула я. ― И ты после девятого класса школу бросил, да?
― Нет, ― ответил Туманов. ― Мама настаивала, чтобы я получил полноценное образование. Я закончил одиннадцать классов и поступил в институт на экономический факультет. Сначала учился очно, но потом перевёлся на заочное, потому что нужно было работать. Хотел открыть своё дело, но для этого стартовый капитал нужен, а мы едва концы с концами сводили. Взял кредит, потом ещё один… В итоге ничего не нажил, кроме долгов, потому что был слишком доверчивым. А потом мама заболела. Дальше ты всё знаешь.
― А кольцо обручальное зачем носишь?
― На память.
― О чём?
― А вот это точно не твоего ума дело.
Прозвучало не грубо, но с намёком на то, что для меня всё-таки существуют границы дозволенного. И если о своей беспокойной кочевой жизни Туманов рассказывал легко, то при упоминании кольца сразу же снова весь как-то сник и помрачнел. Видимо, причина его постоянного уныния и обречённости крылась именно в этой глубоко личной тайне.
Я больше не касалась этой болезненной для него темы ― нельзя бесцеремонно ломиться к человеку в душу, если он не хочет тебя туда впускать. У нас и других поводов для общения хватало. Например, дела магазина. Я отчаянно рвалась хотя бы к посильной работе, поэтому настаивала на том, что мне нужно познакомиться с новой сотрудницей, оценить наличие товара и вообще… Туманов стоически терпел моё нытьё целых четыре дня, а потом сдался ― свозил меня сначала в магазин, а потом и к родителям за кое-какими вещами.
Наша новая продавщица оказалась улыбчивой женщиной среднего возраста, превосходно знающей свою работу. Наталья. Замужем, есть ребёнок. Образований у неё два: агроном и ландшафтный дизайнер. Раньше работала в частной компании, которая занимается благоустройством приусадебных участков, но уволилась оттуда по личным причинам, о коих упоминать не захотела. Ну и ладно. Мне-то какое дело? Я получила готового специалиста, который в растениеводстве понимает больше меня. Прямо подарок судьбы. За время моего отсутствия магазин в упадок от её заботы не пришёл ― уже достижение. И ещё она так деликатно и ненавязчиво меня носом в мои ошибки ткнула, что я её даже как-то сразу зауважала.
― Где ты её нашёл? ― спросила у Туманова, когда ехали в такси по направлению к моему отчему дому.
― В Интернете резюме было размещено, ― ответил он. ― И я звонил в ту контору, где она работала. Характеристику дали хорошую, а на вопрос о причинах увольнения ответили, что она сама ушла.
― Интересно, почему, ― задумчиво проворчала я.
― Если она тебе не нравится, можем найти другого сотрудника, ― предложил Руслан.
― Да всё мне нравится, просто любопытно, ― призналась я.
Дело было днём, суббота, мама с папой дома ― лучшего времени для визита в лоно семьи и не придумаешь. Я открыла дверь своим ключом и с порога объявила, что приехала за вещами. Папа притопал в прихожую первым ― поздоровался с Русланом за руку, как со старым знакомым, и утопал обратно, вполголоса сообщив мне, что мать сегодня не в духе. А мне было без разницы, в духе она или нет. Если им на меня наплевать, то почему я должна относиться как-то иначе? Молча провела Туманова мимо кухни, где суетилась мама, в свою комнату и начала собирать те из вещей, какие имела намерение забрать в первую очередь. Руслан спросил, буду ли я забирать свой стационарный компьютер.
― Он тяжёлый. Я не допру его до такси, а у тебя только одна рука, ― ответила я, складывая в спортивную сумку тёплые вещи. ― И я им не очень часто пользуюсь. Он старый, глючный, а ценного там ничего нет. Пусть бабушке остаётся. Будет пасьянсы раскладывать от нечего делать. Цветы бы забрать, но под них коробки нужны.
Цветов у меня в комнате много, да. На окне, на компьютерном столе, на стенах в подвесных кашпо… Комната маленькая. Света и пространства растениям не хватает, но когда я однажды попыталась поставить горшок с циперусом на окно в кухне, мама сразу же нечаянно его уронила.
― Слушай, давай завтра приедем с коробками, всё здесь упакуем, а потом закажем грузовую «газель», ― предложил Туманов.
― Давай, ― согласилась я.
И в этот момент нарисовалась мама ― по традиции постучалась, прежде чем открыть дверь, но моего разрешения войти дожидаться не стала. Было видно, что её буквально распирает от любопытства, но причиной для несанкционированного вторжения в мои личные владения, конечно же, был набор чайных чашек, подаренный мне отцом невесть когда и за ненадобностью пылившийся не один год на шкафчике в кухне.
― Здравствуйте, ― осклабилась мама, окатив Руслана оценивающим взглядом.
― Здравствуйте, ― невозмутимо отозвался он, не вставая с кровати, на которую я его усадила сразу же, как только мы пришли.
― Майя, может, представишь мне своего молодого человека? ― прозвучало вкрадчиво.
Состояние «не в духе» у моей мамы имеет несколько форм. В этот раз явно преобладало желание с кем-нибудь поругаться, поэтому папа и вёл себя так тихо ― привычно прикинулся ветошью, чтобы не нарваться на скандал. Ко мне мама придиралась редко и так, чтобы виноватой в итоге оказалась я, а она осталась жертвой вселенской несправедливости. Это самый безопасный способ поссориться со мной без последствий. «Наверное, у неё опять неприятности на работе, а негатив слить некуда. Или с бабушкой что-то не поделили», ― предположила я мысленно, а вслух ответила настолько ледяным тоном, насколько это было возможно:
― Мам, прости, но у меня сейчас нет настроения слушать, какая я неблагодарная дочь. Вы с папой меня растили, дали мне всё самое лучшее, мирились с моими недостатками и странностями, но я вашей заботы не ценю. И совести у меня нет ни грамма. Если в итоге всё сведётся к этому, можешь даже не начинать. И моя личная жизнь вас больше никак не касается. Я освобожу комнату в ближайшие дни, насчёт этого не беспокойся.
Даже если мои слова и пролетели мимо её ушей, то интонация своё дело сделала ― мама весьма предусмотрительно ретировалась, оставив коробку с чашками на комоде. Инстинкт самосохранения пока ещё никто не отменял.
― Она тебя боится? ― удивлённо спросил Руслан, когда за моей мамулей закрылась дверь.
― Не то чтобы боится, но предпочитает меня не злить, ― ответила я, сняв с полки горшок с аспарагусом, не так давно пострадавшим от ботинка отца моего нынешнего благодетеля. ― Держи. Этот кустик для меня особенно ценен.
― И чем же? ― уточнил Туманов, снисходительно глядя на куцые веточки с молодыми, недавно появившимися побегами.
― Он напоминает мне о том, что желающий выжить поднимется даже после того, как его безжалостно растопчут.
Сказала без задней мысли, но Туманов почему-то нахмурился и снова помрачнел. Видимо, эти слова задели его за что-то живое и очень болезненное. Ну и ладно. Захочет ― сам расскажет. Я ни к кому в душу лезть не собираюсь. Мне достаточно знать, что в этом мире всё же существует человек, которому есть до меня дело. Хороший человек. Вроде бы даже бескорыстный, но мы пока ещё слишком мало знакомы, чтобы делать такие выводы.