Разряд прошелся по телу, как электрошок. Веки приоткрылись. В окно бил яркий свет. Она прищурилась, вспоминая время суток? Какой сегодня день?
Кто-то трясет ее за руку, плачет горестно, навзрыд. Тело не слушается. Вокруг лИца, размытые от света. Он искусственный, холодный, он так больно режет по глазам. Лучше не смотреть…
- Мама! - выкрикнула Яна.
Начало истории
Та лишь на мгновение приоткрыла веки, посмотрела на нее отсутствующим взглядом и вновь уснула. А если не уснула? Вдруг она открыла глаза в последний раз?
Янка трясла ее руку, умоляя и рыдая:
- Мамочка, проснись!
Веки снова приоткрылись. Во взгляде мамы ощущалась пустота. Она будто неживая. Лежит на больничной койке, моргает, но ее душа и мысли находятся не здесь.
- Мама!
- Что происходит? - в палату, выпучив глаза, влетела медсестра. - Вы кто такие? Быстро уходите...
- Да погоди ты! - шикнула коллега из приемной, - а ты говорила, не очнется. Видишь? Пульс участился. Она пришла в себя.
Та сложила руки на груди и недовольно пробурчала:
- От начальства по шапке прилетит.
- Не прилетит. Никто не узнает. Пусть повидается с детьми.
Валера застыл на выходе, как истукан. Он смотрел на свою маму, на Янку, которая целует ее руку, прижимается щекой. Плачет, причитает:
- Мамочка, мы здесь. Ты меня узнала? Я — Яна. Я твоя дочка!
- Яна… - тихо прохрипела та.
- Да! Да! - услышав свое имя, мамин слабый голос, Янка разревелась с новой силой, уткнувшись лицом в ее ладонь, - мамочка, мы никогда тебя не бросим. Мы заберем тебя домой.
- Домой?
Домой! Пульс участился вдвое. Сердце защемило, а потом бешено заколотилось, вырываясь из груди. У нее есть дом! В нем когда-то жили дети. Татьяна сохранила в памяти их голоса — звонкий голос дочки, он немного загрубел, и...
- Яна! - Татьяна встрепенулась, попыталась приподняться. Она узнала свою дочку. Свою Яну. И готова была уже сейчас идти домой.
- Кондратьева! - к ней подскочила медсестра. - Вы куда помчались? Надо же какая резвая?! То пошевелиться не могла, а тут вскочила. Лежите! Вам нельзя сейчас вставать.
Женщина бубнила, настойчиво укладывая пациентку, а та смотрела на родную дочь во все глаза. Не верила. Ей казалось, что происходящее вокруг нее — всего лишь сон.
- Валерка тоже здесь, - Янка недовольно зыркнула на брата и по-свойски огрызнулась, - что застыл, как истукан?
Валера медленно направился к койке на негнущихся ногах. Он встретил мамин взгляд, полный боли, радости, непонимания, приземлился на краешек койки и взял… ее ладонь.
Ладонь сухая. Не такая мягкая, как в детстве. Но самая нежная, самая родная на земле.
- Ты… как? - хрипло произнес Валера. Он не знал, что говорить.
- Ты как! - передразнила его Янка. - Мамочка, ты его не слушай. Твой сын — бесчувственный чурбан.
- Ага. А твоя дочурка связалась с отморозком, - выпалил Валера.
- А ты с Холерой!
Татьяна молча смотрела на детей. На каждого поочередно, сквозь слезы. Они дорожками текли к вискам. Мама шевелила губами, но вместо слов из горла вырвался короткий, обреченный стон.
- Мам, не плач! - всполошилась Янка.
- Не… ругайтесь… - тихо прошептала та.
- Мы не будем! - Яна искоса взглянула на Валерку. Взять бы и толкнуть его в плечо. Но вместо этого протянула руку через койку и потрепала брата по лохматой голове. - Мы с Валеркой просто так прикалываемся. Шутим. Правда, Валерон?
- Правда.
Пульс стабилизировался, но Татьяна была еще слаба. Спустя несколько минут она закрыла веки. Янка не хотела покидать палату, Валера тоже, но медсестра настойчиво выпроводила их за дверь.
Валера очнулся на кушетке. Было уже утро. Уборщица громко лязгала ведром. Он растер глаза, поднялся и услышал приглушенный, злобный тон сестры.
- Не звони мне больше! - процедила Янка за углом, - ну и что, что первый. Мне вообще не понравилось. Понятно? Меня чуть не стошнило. От тебя! Ты — недоразвитый! Урод моральный! Ты и вся твоя компашка. Что?? - громко возмутилась Янка. - Рискни здоровьем! Если тронешь брата, я про ваши делишки в ментовку донесу! И к Холере не подкатывай. Тебе ясно?
Неожиданно! Валера выглянул из-за угла. Янка бродила по коридору от стены к стене.
- Держись от нас подальше, Пугачев! Иначе я тебе такую жизнь устрою, надолго запомнишь!
Яна отключилась, обреченно выдохнула. Брат беззвучно приближался к ее сгорбленной спине.
- Ты с ним спала? - тихо процедил Валера. Та резко вздрогнула и отпрянула от брата, пряча от него лицо.
- Тебе-то что? - голос Янки дрогнул, плечи тоже мелко затряслись. Она качнула головой и выпалила с жаром, - что мне оставалось делать? Я с ним встречалась только из-за ведьмы. А этот… убл*док приставал. Мне было так мерзко, так противно…
Валера мягко притянул ее к себе.
- Отвали, - Янка нервно дернулась, пихнула его локтем, но брат настойчиво прижал ее к груди. Принюхался и тихо посмеялся:
- Тебе бы зубы почистить. Изо рта несет, как из помойки.
- Ага! Зато ты благоухаешь розами. Отстань! - вроде выпалила с гневом, но при этом уткнулась лбом в его плечо. Выдохнула, присмирела. В объятиях брата так надежно и легко.
- Мир?! - спросил Валера.
Та кивнула. Что-то очень тяготило Янку. Она отлепилась от брата и состряпала невинное лицо:
- Извини. Я рассказала Холере про Лизку. Но ты сам виноват. Ты меня выбесил! Бросил!
- Хорошо, - прищурился Валера, принимая нелепые извинения сестры, - только не называй ее Холерой. Имей уважение. Полина — моя девушка. Она поправится. Мама тоже поправится. И мы заберем ее домой.
Он приобнял ее за плечи и повел по коридору, а Янка обхватила его одной рукой.
Сегодня воскресение. У врача-онколога законный выходной. Он собирался на дачу, но ему позвонили. Произошло непредвиденное — Кондратьева пришла в себя.
Кто бы мог подумать? У Кондратьевой слабое сердце и столько перенесенных операций! Он предполагал, что очередную она уже не переживет.
А та улыбалась, твердила о детях и умоляла отпустить ее домой.
Они вошли в ее палату. Такие взрослые! Валера — настоящий здоровяк. Яна — длинноволосая красавица. Мама не заметила следы похмелья на ее лице. Татьяна смотрела сквозь слезы, не веря, что все это происходит не во сне, а наяву.
Она расплакалась, когда дети уселись по обеим сторонам. Валера был слегка отстраненным, а Яна, напротив, гладила мамину руку и заботливо поправляла простыню.
- Мам, почему ты нас не забрала? - грустно говорила Яна, - мы бы за тобой ухаживали.
- Я не успела, - пролепетала Татьяна вялым языком, - вас забрали в приемную семью.
- Нас никто не забирал! Хотели… - Яна покосилась на брата. Их не выбрали из-за него. - Но передумали. Как ты узнала? Кто тебе сказал?
Та задумалась, уставившись куда-то мимо. Тяжелые воспоминания отразились болью на ее лице.
- Лена, - прошептала Татьяна и добавила, зажмурившись, - сестра.
Они насторожено переглянулись. Янка хотела уничтожить злую ведьму, а сейчас даже Валера был готов ее убить.
- Я обрадовалась, когда Лена вернулась…
Татьяна не уточнила откуда, но дети были в курсе, где она была.
- Я разрешила ей пожить в квартире, а она пообещала, что будет помогать. Я попросила Лену съездить в детский дом. Она вернулась и сказала, что вас… - Татьяна плакала без остановки, - вас уже забрали в приемную семью. Адрес не сказали. Сказали только, что вас увезли очень далеко. Потом инсульт…
- Ведьма! - не выдержал Валера. Мама испугано вздрогнула, а сын вскочил и рыкнул в сторону окна, - я ее урою! Я ей это липовое завещание в рот запихаю.
- Нет, нет… - запричитала мама, - завещание настоящее.
И Валера нахмурился, уставившись на мать. Янка тоже замерла, разинув рот.
- Я боялась, что квартира пропадет. Надеялась, что кто-нибудь из вас вернется. А Лена обещала, что… отдаст.
- Ага! Жди больше! - Валера был на грани. С трудом держал себя в руках.
- Завещание! - воскликнула Татьяна, попеременно глядя на детей, - нужно его переписать! Пока не поздно! А вдруг я скоро…
- Нет! - выпалила Янка. Она не хотела слышать этих страшных слов. - Ты поправишься! Слышишь?! Ты будешь долго-долго жить. И не спорь!
Татьяна не собиралась спорить. Она молча плакала и кивала головой.
Непростая история пациентки потрясла заведующего отделением до глубины души. Чудо, не иначе. Теперь у нее появился стимул, чтобы жить.
Янке разрешили остаться, выделили отдельную койку, а добрая женщина из приемной принесла из дома тапочки, полотенце и халат.
Мама теперь под присмотром. С Янкой не соскучишься, она трындит без остановки, хохочет, не отходит от мамы ни шаг.
Сегодня понедельник. Валера сел в маршрутку, сообщил Полине о приезде, а та… шалунья… отправила ему свое лицо. Надула щеки так, что глаз почти невидно. Ничего не видно, сплошные щеки на весь экран.
Валера тихо и коварно посмеялся. Нашла, чем напугать.
Двигатель автобуса заглох на полпути. Водитель долго ковырялся под капотом, устранил поломку. Они простояли на трассе три часа. До города дотарахтели только к вечеру. Валера торопился. Его ждали к ужину — Спичка и вся ее семья.
Он — грязный, вонючий и голодный. И соскучился так сильно, что, приближаясь к дому, смотрел только на ее балкон. Подошел, притормозил. Не удержался и гаркнул на весь двор:
- Поля!
Спустя несколько секунд Полина вышла на балкон. Ничего не изменилось, все такая же Спичка с впалыми щеками, но ее улыбка была шире, и глаза сияли ярче, чем всегда.
- Я скоро, - пообещал Валера, не в силах оторвать от Спички пламенный, завороженный взгляд.
Оторвал, посмотрел на окна квартиры. Маминой квартиры. Валера тут же напрягся, помрачнел.
В окнах горел свет...