Её глаза расширились, словно две монеты, брошенные в тёмную воду. Она замерла, держа в руках чемодан — такой маленький, будто уезжала на выходные, а ненадолго. Кажется, эти слова ударили сильнее, чем я ожидал.
— Ты... ты не можешь так говорить, — её голос дрогнул, как струна перед тем, как порваться.
Я отвернулся к окну. За стеклом моросил дождь — мелкий, противный, заставляющий всё вокруг выглядеть серым и безнадёжным. Как наша жизнь последний год.
— Могу, Лена. И говорю, — во рту пересохло, но я не мог позволить себе показать слабость. — Ты сама всё решила, когда начала... это.
Её каблуки стукнули по паркету — один шаг, второй. Она подошла ближе, но я продолжал смотреть в окно. Видел её отражение: бледное лицо, растрёпанные волосы, тонкая рука, тянущаяся ко мне и замирающая на полпути.
— Ты не понимаешь... Я не могу иначе. Это мой шанс — она говорила быстро, глотая окончания слов. — Ещё полгода, максимум год. Потом всё наладится, мы заживём по-другому!
Я резко повернулся к ней:
— По-другому?! А как насчёт Маши? Ей всего пять! Она спрашивает каждый вечер, куда пропала мама. А Костя? Он перестал разговаривать с другими детьми в саду!
— Я же звоню — её голос стал тише. — Современные технологии...
— Технологии?! — я не выдержал. — Им нужна мать, а не лицо на экране телефона!
Где-то в глубине квартиры скрипнула дверь. Мы оба замерли. Маленькая фигурка в розовой пижаме с зайчиками появилась в коридоре, прижимая к груди потрёпанного мишку.
— Папа? Мама? — сонный голосок Маши звучал встревоженно. — Почему вы кричите?
Лена метнулась к дочери, опустилась на колени, обняла. Я видел, как она зажмурилась, пытаясь сдержать слёзы. Маша обхватила её шею ручками, уткнулась носом в плечо.
— Всё хорошо, зайка, — шептала Лена, гладя дочь по спине. — Мама и папа просто... разговаривают.
— Ты опять уезжаешь? — Маша отстранилась, заглядывая матери в глаза с недетской проницательностью.
Повисла тишина — тяжёлая, как мокрое одеяло. Я смотрел на них и чувствовал, как внутри всё сжимается. Лена встретилась со мной взглядом через плечо дочери — в её глазах стояли вопрос и мольба.
Я тоже хотел, чтобы она осталась. Бросила бы эту безумную затею с работой в другой стране ради карьеры. Остался бы наш маленький, но уютный мир — такой, каким он был до того, как ей предложили эту работу.
Но...
— Иди сюда, малышка, — я присел и раскрыл объятия.
Маша неуверенно посмотрела на маму, потом на меня, и медленно подошла. Я прижал её к себе, вдыхая родной запах детского шампуня и чего-то неуловимо своего, что есть только у моей дочери.
— Мама едет в очень важное путешествие, — начал я, подбирая слова. — Она будет... помогать людям. Делать важные дела.
— Как супергерой? — спросила Маша, теребя ухо своего мишки.
Я посмотрел на Лену. По её щеке скатилась слеза.
— Да, — ответил я тихо. — Как супергерой. И знаешь, что делают семьи супергероев?
Маша покачала головой.
— Они ждут своих героев дома. И очень ими гордятся.
Я не знал, откуда взялись эти слова. Они просто вырвались сами — вопреки той боли и обиде, что клубились внутри. Вопреки тому, что я действительно считал её решение предательством.
Лена смотрела на меня расширенными глазами, в которых читалось удивление, благодарность и что-то ещё — то, что я давно не видел. То, что заставило меня когда-то влюбиться в неё.
— А теперь, принцесса, пора в постель, — я легонько подтолкнул Машу в сторону детской. — Скажи маме "спокойной ночи".
Маша крепко обняла Лену, а потом, сонно потирая глаза, пошла в свою комнату. Я проводил её и, убедившись, что она забралась под одеяло, вернулся в прихожую.
Лена стояла, опустив руки, словно все силы вдруг покинули её.
— Зачем ты это сделал? — спросила она шёпотом. — После всего, что сказал раньше...
Я провёл рукой по лицу, чувствуя трёхдневную щетину под пальцами.
— Потому что... — я запнулся, подбирая слова. — Потому что Маша не должна расти с мыслью, что её мать бросила её ради карьеры. Какими бы ни были мои чувства к тебе сейчас.
Лена сделала шаг ко мне:
— Андрей, я...
— Нет, — я выставил руку, останавливая её. — Не надо. Просто... иди. Твоё такси уже двадцать минут ждёт.
Она кивнула, опустила голову. Взяла чемодан. Открыла дверь.
— Я вернусь. Скоро — произнесла она, стоя на пороге.
Я не ответил. Просто смотрел, как закрывается дверь, слушал удаляющиеся шаги по лестнице. Потом подошёл к окну и ждал, пока внизу хлопнет дверца такси.
Когда жёлтая машина скрылась за поворотом, я наконец позволил себе выдохнуть.
Телефон в кармане завибрировал. Сообщение от Сергея:
"Всё в силе? Жду вас завтра".
Я посмотрел на часы — почти полночь — и быстро напечатал ответ: "Да. Будем к обеду. Спасибо за приглашение".
Наверное, я сошёл с ума. Бросить всё, собрать детей и уехать на всё лето в деревню к старому другу... Но иначе я просто не выдержу. Не смогу каждый день ходить по этой квартире, где всё напоминает о ней.
Я заглянул в комнату к Маше — она уже спала, обняв мишку. Потом прошёл к Косте — мой четырёхлетний сын лежал в кровати, скинув одеяло. Я тихонько укрыл его, погладил по голове. Он что-то пробормотал во сне и улыбнулся.
Мои дети. Теперь только мои.
"Нам правда лучше без тебя", — повторил я мысленно, уже не зная, кого пытаюсь убедить — её или себя.
Деревня
Деревенский дом Сергея оказался именно таким, как я и представлял — просторным, немного неухоженным, но каким-то удивительно настоящим. Пахло свежеспиленным деревом, травой и чем-то неуловимо деревенским.
— Вот, располагайтесь, — Сергей широким жестом обвёл комнату на втором этаже. — Детям — кровать, тебе — диван. Извини, что не пятизвёздочный отель.
— Да брось, — я улыбнулся, опуская сумки на пол. — Это именно то, что нам нужно.
Маша с Костей уже носились по дому, открывая все двери и заглядывая во все углы. Я слышал их восторженные возгласы снизу.
— Слушай, — Сергей присел на подоконник, внимательно глядя на меня. — Я всё понимаю, но... ты уверен, что правильно поступил?
Я отвернулся, делая вид, что разбираю вещи.
— В смысле?
— В смысле — уехать так внезапно, не сказав Лене. Она же вернётся скоро и никого не найдёт.
Я резко выпрямился:
— Она знала, на что идёт, когда уезжала! И кстати, с каких пор ты стал её адвокатом?
Сергей поднял руки:
— Эй, я не защищаю её. Просто... — он замялся. — Вы оба мои друзья. И я не хочу, чтобы вы наделали глупостей, о которых потом будете жалеть.
Я шумно выдохнул, чувствуя, как гнев постепенно отступает. Сергей прав. Он всегда был голосом разума в нашей компании.
— Извини, — я посмотрел на него. — Я на взводе последние недели.
— Я понимаю, — кивнул он. — Просто подумай: может, стоит ей сказать, где вы?
Я не успел ответить — в комнату влетели дети.
— Папа! Папа! Тут собака! И куры! И... Козы! — Маша прыгала от возбуждения. Костя, обычно такой тихий и замкнутый, тоже сиял от восторга.
— Можно мы пойдём посмотреть? — умоляюще спросила дочь.
— Конечно, — я улыбнулся. — Только слушайтесь дядю Серёжу и не убегайте далеко.
Сергей подмигнул мне:
— Идём, мелкота, покажу вам своё хозяйство. А потом можно будет и пообедать.
Они шумно выбежали из комнаты, я остался один. Достал телефон, покрутил в руках... и отложил в сторону. Нет, я не готов говорить с Леной. Пусть помучается, пусть поймёт, каково это — приходить в пустой дом.
Из окна открывался вид на бескрайние поля, уходящие к лесу. Солнце стояло высоко, заливая всё вокруг мягким светом. Где-то вдалеке мычала корова, ветер доносил запах скошенной травы.
Как давно я не чувствовал такого покоя? Кажется, целую вечность.
Может быть, это лето изменит всё. Может быть, здесь, вдали от городской суеты, я наконец пойму, как жить дальше. С Леной или без неё.
Я вздохнул и начал распаковывать вещи. Первым из сумки выпал альбом с семейными фотографиями — я даже не помнил, как он туда попал. Открыл наугад: мы вчетвером на море, прошлым летом. Счастливые, загорелые, улыбающиеся. Костя на руках у Лены, Маша держит меня за руку и показывает на чаек.
Казалось, это было в другой жизни.
Телефон завибрировал. Сообщение от Лены:
"Приземлилась. Уже скучаю по вам. Поцелуй детей. Люблю".
Я смотрел на эти слова, не зная, что ответить. Пальцы сами набрали: "Мы тоже", — но я не нажал "отправить". Вместо этого удалил текст и отложил телефон.
Пусть всё идёт своим чередом. У меня всё лето впереди, чтобы решить — смогу ли я простить её и начать всё заново. Или нам с детьми действительно лучше без неё.
Дни в деревне тянулись медленно, плавно перетекая один в другой. Маша и Костя расцвели на глазах — загорели, окрепли, научились не бояться животных и с удовольствием помогали Сергею по хозяйству. Костя, мой тихий молчаливый мальчик, вдруг начал говорить — много, взахлёб, делясь с каждым встречным своими новыми открытиями.
Я наблюдал за этими переменами с удивлением и радостью. И с горечью — ведь Лена всего этого не видела.
Она звонила — сначала мне, потом, когда я перестал отвечать, начала звонить Сергею. Я просил его не говорить, где мы, но и не врать напрямую. Он выкручивался как мог, но я видел, что ему всё сложнее лавировать, между нами.
— Она с ума сходит, — сказал он как-то вечером, когда мы сидели на крыльце. Дети уже спали, уставшие после дня, полного приключений. — Говорит, что готова бросить всё и вернуться.
Я хмыкнул:
— Она так говорит сейчас. А что будет, когда новый проект или новая возможность появится?
Сергей долго молчал, глядя на звёзды.
— Знаешь... — наконец произнёс он. — Я никогда не думал, что скажу это, но, кажется, ты поступаешь с ней несправедливо.
Я резко повернулся к нему:
— Что?!
— Послушай меня, — он поднял руку. — Лена не бросала вас. Она взялась за этот контракт, чтобы обеспечить семью. Ты же сам говорил, что после сокращения на твоей работе вам приходилось нелегко.
— Но не ценой же детей! — я стукнул по перилам.
— Она не бросала детей. Она же прилетает иногда по возможности. Это ты увёз их, не сказав ей ни слова.
Его слова били наотмашь. Я хотел возразить, но вдруг понял — он прав. Что, если я всё это время был не жертвой, а мстителем? Что, если мной двигала не забота о детях, а уязвлённая гордость?
— Она любит вас, — тихо добавил Сергей. — И, кажется, готова пожертвовать многим, чтобы всё исправить.
Я молчал, глядя в темноту. Где-то вдалеке лаяли собаки, в траве стрекотали кузнечики. Такой мирный, спокойный вечер — и такая буря внутри меня.
— Я не знаю, что делать, — наконец признался я. — Мне казалось, я всё решил, когда уезжал сюда. А теперь...
Сергей похлопал меня по плечу:
— Никто не знает наверняка. Просто... дай ей шанс объясниться. Возможно, вы оба найдёте решение, которое устроит всех.
В эту ночь я долго не мог уснуть. Ворочался на диване, прокручивая в голове наш разговор с Сергеем, вспоминая последние месяцы с Леной. Как она металась между работой и домом, как пыталась успеть всё, как уставала... И как загорались её глаза, когда она рассказывала о новом проекте.
Под утро я принял решение.
Встреча
Я сидел на той же скамейке в парке, где мы с Леной познакомились десять лет назад. Июльское солнце припекало, но под раскидистым дубом было прохладно. Я смотрел на детскую площадку, где Маша и Костя возились в песочнице с другими детьми.
Мы вернулись в город — впервые за полтора месяца. Квартира встретила нас затхлым воздухом и пылью. Я распахнул все окна. Дети бросились к своим игрушкам, словно к старым друзьям.
А потом я позвонил Лене.
Она появилась в конце аллеи — тоненькая фигурка в светлом платье. Я сразу заметил, как она похудела, как осунулось её лицо. Она шла медленно, неуверенно, словно боясь спугнуть момент.
Я встал навстречу.
— Привет, — её голос был хриплым, будто она долго молчала.
— Привет, — я кивнул на скамейку. — Присядем?
Она села, оставив, между нами, расстояние — не так близко, чтобы случайно коснуться, но и не так далеко, чтобы это выглядело нарочитым. Идеальная дистанция для разговора, который может всё изменить.
— Дети... — она вгляделась вдаль, пытаясь рассмотреть Машу и Костю среди других ребятишек.
— Они в порядке, — я слегка улыбнулся. — Загорели, окрепли. Костя много разговаривает. Не остановишь.
По её щеке скатилась слеза, но она быстро вытерла её.
— Я так скучала, — прошептала она. — Каждый день, каждую минуту.
Я смотрел на её профиль — такой знакомый и такой чужой одновременно. Как будто между нами пролегла не пара месяцев разлуки, а целая жизнь.
— Почему ты не сказал, что уезжаете? — она повернулась ко мне. — Я приехала, а дома... никого. Ты не отвечаешь на звонки. Не смогла одна находится в квартире. Поехала к маме.
Я опустил голову:
— Я хотел, чтобы ты почувствовала то же, что и мы. Каково это — прийти домой, а там пусто.
Она вздрогнула, словно от пощёчины.
— Но я же собиралась возвращаться! Я не бросала вас!
— Для детей не было разницы, — я смотрел прямо перед собой. — Для них мама просто исчезла.
Мы замолчали. С детской площадки доносился смех, кто-то катался на велосипеде, где-то играла музыка.
— Я отказалась от контракта, — вдруг произнесла Лена. — Сказала, что семья важнее.
Я резко повернулся к ней:
— Что? Но почему тогда...
— Потому что вы пропали, — она горько усмехнулась. — Я вернулась, чтобы всё исправить, а вас не было. И твой телефон молчал.
— Прости, — слово вырвалось само собой. — Я думал... я был уверен...
Она покачала головой:
— Мы оба наделали глупостей. Я — когда решила, что могу совмещать семью и работу за тысячи километров. Ты — когда не дал мне шанса всё исправить.
Я протянул руку и осторожно коснулся её пальцев. Она не отдёрнула руку — уже хороший знак.
— Что теперь? — спросил я тихо.
Лена посмотрела на детскую площадку, где Маша как раз помогала Косте забраться на горку.
— Теперь... — она сделала глубокий вдох. — Теперь мы начинаем заново. Если ты готов.
Я смотрел на её руку в своей ладони — тонкую, с выступающими венами, с маленьким шрамом на запястье, который она получила, когда мы вместе делали ремонт в первой квартире. Столько истории в одной руке.
— Я не знаю, смогу ли сразу... довериться, — признался я. — Но я хочу попробовать.
Она кивнула:
— Я понимаю. И я готова ждать столько, сколько потребуется.
В этот момент дети заметили нас. Вернее, заметили Лену.
— Мама!!! — Маша с визгом бросилась к нам, за ней, немного отставая, бежал Костя.
Лена вскочила, раскрыв объятия. Дети врезались в неё, чуть не сбив с ног. Она опустилась на колени, прижимая их к себе, целуя в макушки, в щёки... Я видел, как по её лицу текут слёзы — но теперь это были слёзы счастья.
Костя что-то взахлёб рассказывал — о козах, о том, как он сам кормил курочек, о том, какая большая собака у дяди Серёжи... Маша просто висела на шее у мамы, уткнувшись носом в плечо — точно, как в тот вечер, когда Лена уезжала.
Я смотрел на них и чувствовал, как внутри что-то оттаивает. Тот лёд, что сковывал сердце все эти месяцы, начинал понемногу таять.
Лена подняла на меня глаза, полные слёз и надежды:
— Может... пойдём домой? Все вместе?
Я кивнул, не доверяя своему голосу. Протянул ей руку, помогая подняться. Маша тут же схватила маму за одну руку, Костя — за другую. Я пошёл рядом, слушая, как дети наперебой рассказывают о своих приключениях в деревне.
"Нам с детьми правда лучше без тебя", — вспомнил я свои слова. Как же я ошибался. Нам лучше вместе — какими бы сложными ни были отношения, какие бы испытания ни встречались на пути.
Мы шли по парку — маленькая семья, заново собравшаяся вместе. Впереди было много разговоров, много притирок, может быть, даже ссор. Но сейчас, в этот момент, мне казалось, что всё будет хорошо.
Главное — мы снова были вчетвером. И, кажется, все были там, где должны быть.
Рекомендую:
Подписывайтесь, чтобы не пропустить следующие публикации.
Пишите комментарии 👇, ставьте лайки 👍