Ирина стояла у плиты и разбивала яйца на сковородку.
На столе лежал телефон Аркадия. Положил да отлучился куда-то.
И вдруг телефон завибрировал сообщением. Ирина мельком, машинально глянула на экран. Там высветилось: "Боря Автосервис".
"Спала и думала о тебе."
Она замерла. Странно. Боря Автосервис "спала"?
Ирина взяла телефон. Провела пальцем по экрану. Не то чтобы она хотела это сделать. Просто, как будто не она это делала. Как будто её рука сама это сделала, понимаете?
И там оказалась переписка. Не просто переписка, а, ну, вы понимаете. "Мой котик", "хочу тебя каждую ночь", "когда ты ей скажешь?". И фотографии. И сердечки. И всё это — за последние три месяца.
А Ирина стояла и смотрела на это всё. И чувствовала, как что-то внутри проваливается
Яичница на сковородке почернела. Запахло горелым. Но это было неважно. Совсем неважно.
— Аркаш, тебе смс, — она сама не узнала свой голос.
А потом Ирина молчала. Весь день молчала. Нет, она говорила, конечно. Что-то там про суп, про погоду, про мусор, который надо вынести. Пустые такие слова.
Смотрела на Аркадия и не узнавала. Как это так? Вот человек. Сидит. Ест суп. Шутит что-то. А ты его не знаешь. Совсем. Двадцать лет не знаешь, оказывается.
— Ириш, кофейку сваришь?
И улыбается. Как ни в чём не бывало.
А в голове крутится: "Спала и думала о тебе.". Боря Автосервис спал и думал о тебе.
Вечером Ирина не выдержала. Просто подошла и показала ему телефон. Вот так — молча.
— Это не то, что ты думаешь, — Аркадий вдруг стал похож на мальчишку, пойманного с сигаретой. Смешного и жалкого одновременно.
— А что я думаю, Аркаша? — голос у неё был тихий-тихий. Такой тихий, что самой страшно стало.
— Это просто игра такая. Знаешь, как бы переписка. Ничего серьёзного.
— Ты кто вообще, Аркадий?
И тут он начал говорить. Много, сбивчиво, перескакивая. Про то, что ей 24 года. Что работает в автосалоне в соседнем районе. Что случайно познакомились. Что записал как "Боря", чтобы не вызвать подозрений.
Так странно — слушать эти слова и понимать, что каждое из них — как гвоздь в крышку гроба.
— Я всё объясню! Это не то, о чём ты думаешь! — Аркадий метался по комнате. — Ну да, встречались пару раз. Ну и что? Все мужики такие!
А Ирина смотрела на него и думала: "Кто этот человек? Кто этот потный, суетящийся мужчина, который выкрикивает какие-то банальности про "всех мужиков"?"
Позвонила Ленке. Та сразу, с порога:
— Если ты его простишь — ты себя предашь.
А дочка, наоборот:
— Мам, ну вы столько лет вместе... Может, простишь?
И вот Ирина лежит ночами, смотрит в потолок. И думает, думает, думает. Как мантру повторяет: "Боря Автосервис. Боря Автосервис". И вдруг понимает — дело не в этой девице. И даже не в Аркадии. Дело в ней самой.
Потому что больно не из-за измены. А потому что она прожила столько лет с человеком, который может вот так записать кого-то в телефоне "Боря Автосервис" и думать, что он такой хитрый. Который может говорить банальности про "всех мужиков". Который, который просто чужой.
И теперь она смотрела на Аркадия совсем другими глазами. Не с болью, не с обидой. А с каким-то удивлением. Как на картину, которую много лет принимала за шедевр, а потом вдруг заметила, что это всего лишь дешёвая копия.
Знаете, как бывает, когда приходишь в театр на спектакль, который уже раз десять смотрел. И вдруг понимаешь, что актёры слишком уж стараются.
Вот примерно так Ирина смотрела на Аркадия, когда он пришёл с букетом. С огромным таким букетом белых роз. Как в кино. Слишком белых, слишком пафосных, ненастоящих.
— Ириш, давай начнём сначала, — голос его дрожал. С придыханием таким. — Я всё осознал. Я понял.
А она смотрела на эти розы и думала: зачем так много? И сколько они стоят? И кто их будет в вазу ставить? И почему именно белые? Что он хочет этим сказать — что у нас свадьба, что ли?
Смешно.
— Ириш, ну скажи что-нибудь. Ириш, это был кризис. Понимаешь? Кри-зис. Мужчины через это проходят. Все мужики такие, это как болезнь. — Аркадий сел рядом на диван. Слишком близко. — Я читал статью, там психолог объяснял.
И тут Ирина вдруг поняла, что совсем его не слушает. Вообще.
— Ириш, ну скажи что-нибудь! Хочешь, я на колени встану? — И он правда начал опускаться. Представляете? Как в мексиканском сериале. Мужчина сорока шести лет. В костюме. С розами. На коленях.
— Не надо, — Ирина сказала это так спокойно, что сама удивилась. — Встань, пожалуйста.
Аркадий встал. И как-то сразу стал маленьким. Таким потухшим.
— Я тебя люблю, — с отчаянием выдохнул он.
— Правда? — Ирина смотрела ему прямо в глаза. — А "Боре Автосервису" ты тоже говорил, что любишь?
— Да что ты заладила — "Боря Автосервис, Боря Автосервис"! Это была ошибка! Глупость! — Аркадий почти кричал. — Подумаешь, молодая девка голову вскружила! Это ничего не значит!
И вот тут, знаете, что-то оборвалось. Последняя ниточка.
— "Молодая девка"? — тихо переспросила Ирина. — Ты изменил мне с человеком, которого называешь "молодой девкой"? И считаешь, что это нормально?
— Да все мужики так! — Аркадий всплеснул руками. — Спроси любого! У всех есть кто-то на стороне! Это жизнь, детка!
"Детка". Он никогда её так не называл. Никогда. За двадцать лет — ни разу. А тут вдруг — "детка".
Как в плохом фильме.
— Знаешь, Аркадий, — Ирина вдруг почувствовала себя очень усталой. — Я не автосервис. И я больше не твоя жена.
— В каком смысле? — Аркадий выпучил глаза. — Ты что, из-за такой ерунды хочешь разрушить нашу семью? Ты с ума сошла?!
А Ирина подумала: странно, что я раньше этого не замечала. Как он всегда делает всё мелким, когда ему выгодно. И делает всё огромным, когда ему это тоже выгодно.
— Я не разрушаю нашу семью, — спокойно ответила она. — Её уже нет. Ты разрушил её сам. Не когда изменил. А когда солгал. Когда записал её как "Боря Автосервис". Когда начал жить двойной жизнью.
Она поднялась с дивана. И Аркадий тоже поднялся.
— Ты всё равно никуда не денешься, — вдруг усмехнулся он. — Куда ты пойдёшь? На что будешь жить? Подумай головой, детка!
Ирина смотрела на него, как на странное насекомое. С недоумением и брезгливостью.
— Выйди, пожалуйста, — только и сказала она.
И он вышел. Вернее — выбежал. Хлопнув дверью. Как подросток.
Ирина стояла посреди комнаты. И в первый раз за многие годы — не боялась.
Прошло несколько месяцев. Ирина начала заниматься скандинавской ходьбой. Представляете? Она даже не знала, что в их городе есть такое. Оказывается, есть. Как много, оказывается, она не знала о своём городе.
Записалась на курсы истории искусств. Смешно, да? В сорок пять — на курсы. Как девчонка. Первый раз пришла — стеснялась дико. А потом ничего, привыкла.
По средам ходила в кино с подругами. Раньше — никогда. Всё Аркадия ждала с работы. А теперь — пожалуйста. Среда — день кино. А суббота — день музея. Оказывается, в их краеведческом музее такие выставки бывают. Она даже не подозревала.
Дочка сначала переживала: "Мам, ты там как? Не грустишь?" А потом привыкла, что мама не грустит. Мама — живёт.
Иногда бывало трудно, конечно. Особенно по ночам. Когда тихо. Когда думаешь. Но Ирина научилась себе говорить: "Спокойно. Всё хорошо".
И знаете что? Правда становилось хорошо.
А потом случилось это. Она шла по улице, с курсов своих, истории искусств. В наушниках играла какая-то мелодия итальянская.
И вдруг — Аркадий. Прямо навстречу. Как в кино.
Он остановился. И она остановилась. Вынула наушники.
— Привет, — сказал он. И улыбнулся. Как-то виновато. — Как ты?
— Хорошо, — ответила она. И поняла, что правда — хорошо.
Он посмотрел на неё внимательно.
— Ты изменилась.
— Да?
— Да. Похорошела.
Ирина усмехнулась. Это было смешно. И немного грустно. Но больше — смешно.
— Может, выпьем кофе? — предложил Аркадий. — По-дружески. Просто поговорим.
И посмотрел на неё с надеждой.
Ирина улыбнулась. Легко так, свободно.
— Знаешь, Аркаш, я больше не пью горькое.
И пошла дальше. И внутри было тепло. Как будто весна. Хотя за окном была осень.
Друзья, не забудьте подписаться, чтобы не пропустить новые публикации!