– Ты опять забыла. Вечно ты все забываешь, – голос Виктора режет тишину квартиры, как тупой нож – хлеб. Крошит воздух на куски.
Света смотрит на пачку таблеток в своей руке. Действительно забыла. Не те. Простой аспирин вместо дорогого импортного лекарства от давления. Теперь скандал на всю ночь. Или на два дня. Как повезет.
Усталость наваливается на плечи мокрым одеялом. Восемь замеров кухонь за день. Восемь чужих квартир. Восемь разных женщин, которые улыбаются, предлагают чай. Которые не кричат и не швыряют вещи. Но это чужие женщины, чужие квартиры. А эта – её. Тесная клетка с тремя комнатами и Виктором.
– Мне так плохо было днём, а ты... – начинает он.
Света не слушает окончание фразы. Знает наизусть каждое слово, каждую интонацию. Семь лет одна и та же пьеса, только реквизит меняется. То аспирин не тот, то суп пересолен, то взгляд слишком дерзкий.
На кухонном столе – остатки её неудачного ужина. Картошка остыла, превратилась в пластилиновые комки. Котлеты высохли можно сказать до состояния подошвы: три раза уже разогревала. Виктор не притронулся. Показательно.
Света смотрит на свои руки. Сухие, с трещинами от бытовой химии. Красный след от обручального кольца – как шрам. Сняла перед работой, чтобы не мешало при замерах. Забыла надеть. Ещё одна вина.
Телефон в кармане вибрирует. Наверняка Лена. Единственный человек, который ещё звонит. Остальные друзья отвалились, как осенние листья. Виктор выморозил их холодными взглядами. Колкими фразами про чужих мужей. Намёками на предательство.
– Ты меня вообще слушаешь? – Виктор подходит ближе. От него пахнет пивом и раздражением.
Света кивает. Автоматически. Как заводная кукла.
– Слушаю.
Это ложь, но спасительная. Как тонкая пленка льда над ледяной водой. Наступишь не так – и провалишься в холодную бездну скандала.
За окном моросит дождь. Квартира на первом этаже, и даже небо кажется низким, придавленным. Как её собственная жизнь – придавленная, без воздуха.
Когда-то думала: это любовь. Сильная, всепоглощающая. Теперь понимает: это капкан. Железные зубы впились в лодыжку, и она тащит эту боль за собой каждый день. На работу. В магазин. В постель. Даже в сны.
Виктор продолжает говорить. Слова сыплются, как осколки разбитой посуды. Острые. Колючие. Знает, куда бить, чтобы больнее.
А Света думает о том, что завтра снова на работу. И послезавтра. И через месяц. Жизнь – как бесконечный коридор с одинаковыми дверями. Но выхода нет.
Или есть?
***
Утро начинается с тишины. Виктор уже ушел. Не попрощался. Обиделся на вчерашнее.
Тишина в квартире — как подарок. Света пьет растворимый кофе, стоя у окна. Даже посидеть некогда. Через двадцать минут выходить, а еще надо накраситься. Скрыть синяки под глазами. Не от ударов — от недосыпа. От ночных слез в ванной, когда муж наконец уснул.
Телефон показывает два пропущенных от Лены. И сообщение:
— Перезвони, это важно.
Света знает, о чем будет разговор. О том же, о чем всегда.
— Уходи от него.
Но куда уходить? В однушку родителей, где мать с отцом и так ютятся на сорока метрах? К подруге с тремя детьми? В никуда?
На работе пахнет свежим кофе и деньгами. Элитная студия кухонь в центре города. Клиенты — сплошь холеные женщины с ухоженными руками или солидные мужчины с запахом дорогого парфюма. Света улыбается им профессионально, как учили на тренинге. Губы растягиваются в правильную линию. Глаза не участвуют.
– У нас с мужем разные взгляды на дизайн, – смеется крашеная блондинка в белом костюме. – Он любит минимализм, а я хочу уют.
Света кивает, чертит на планшете идеальную кухню для идеальной семьи. Думает о своей — с облупившимся шкафом, с треснувшей столешницей. С Виктором, проверяющим каждый чек.
В обед звонит Лена.
– Ты можешь пожить у меня, – говорит без предисловий. – Сергей в командировке на месяц. Будет время подумать, что дальше.
Света молчит. Сердце бьется где-то в горле.
– Я не могу, – наконец выдавливает.
– Почему? – в голосе подруги злость. Не на нее — за нее.
– Он найдет. Устроит скандал. Тебе проблемы не нужны.
– Мне плевать на его скандалы. Это твоя жизнь, Светка. Он её по кусочкам отрывает, а ты позволяешь.
После разговора руки дрожат. Перед глазами плывут темные пятна. Нехватка воздуха — как в детстве, когда тонула в озере. Отец вытащил тогда. А сейчас — кто вытащит?
Возвращаться домой — как на казнь. Каждый день. Света оттягивает момент — заезжает в супермаркет, хотя все есть. Долго выбирает зелень для салата, хотя Виктор все равно скажет, что невкусно.
Дома его еще нет. Слава богу. Света моет посуду, оставшуюся с утра. Режет салат. Включает телевизор — для фона, для иллюзии жизни.
На экране счастливые лица рекламных семей. Улыбчивые жены, довольные мужья. Все вместе едят йогурт или покупают новую мебель. У них проблема — какой диван выбрать. У Светы — как дожить до завтра.
Ключ в замке поворачивается ровно в семь. Виктор пунктуален. Если задерживается — значит, выпивает с коллегами. Тогда вечер будет особенно страшным.
– Что на ужин? – не здороваясь, спрашивает.
– Курица с картошкой. И салат.
Он проходит мимо, задевая плечом. Специально или случайно — уже не важно. Света вздрагивает. Как побитая собака — на любое резкое движение.
– Опять эта курица, – бросает из ванной. – Надоело одно и то же.
Света молчит. Раньше оправдывалась. Теперь знает — бесполезно. Все бесполезно.
Ужин проходит под телевизор. Виктор комментирует новости, политику. Света поддакивает невпопад. Думает о разговоре с Леной. О пустой квартире подруги. О возможности просто уйти. Прямо сейчас. Пока он жует свою ненавистную курицу.
Но не уходит. Страх сильнее.
После ужина Виктор садится за компьютер. Света моет посуду. В отражении оконного стекла видит своё лицо — блеклое, с опущенными уголками губ. Когда она стала такой? В какой момент потеряла себя?
Телефон вибрирует в кармане халата. Сообщение от Лены:
— Ключи у консьержа. Под моей фамилией. В любое время.
Света смотрит на сообщение долго-долго. Капля воды с крана разбивается о раковину. Тик-так. Тик-так. Время утекает.
***
Вторник. Обычный вторник. Солнце светит, но не греет. Как внимание Виктора — вроде есть, а на душе холодно.
Света на работе. Третий клиент за день. Полная женщина с собачкой. Собачка тявкает, лает на Свету, будто чует в ней что-то неправильное. Хозяйка не унимает, только хихикает.
— Моя Белла всё чувствует.
Может, и правда чувствует. Может, видит сквозь маску вежливой улыбки то, что Света прячет. Страх. Усталость до самого дна.
Клиентка болтает без умолку. Про мужа-бизнесмена. Про детей в частной школе. Про отпуск на островах. Голос долетает до Светы как из-под воды. Размытый, невнятный.
Вдруг в груди что-то сжимается. Тисками. Клещами. Будто кто-то просунул под ребра руку и сдавил сердце. Перед глазами плывут черные точки. Воздух густой, как кисель, не вдохнуть.
– Извините, – выдавливает Света. – Мне нужно...
Не договаривает. Собачка лает громче, истеричнее. Комната кружится. Пол уходит из-под ног.
– Девушка! – клиентка вскакивает. – Вам плохо?
Света оседает на пол. Рулетка выпадает из рук. Сердце колотится так, словно хочет выпрыгнуть. По телу прокатывается волна жара, потом холода.
— Умираю, – единственная мысль. Яркая, как вспышка.
Клиентка кричит. Зовет кого-то. Собачка визжит вокруг. Мир сужается до точки. До биения собственного сердца в ушах. Гулко. Часто. Больно.
Марина из соседнего отдела держит Свету за руку. Что-то говорит. Света видит ее губы, но не слышит слов. Ощущение, будто тонет. Снова, как в детстве на озере. Только сейчас никто не вытащит.
– Скорая уже едет, – наконец доходит до сознания. – Потерпи, Светик.
Светик. Никто давно её так не называл. Виктор звал «дурой», «бестолочью». Или по имени, когда хотел что-то получить. А тут — Светик. И слезы сами наворачиваются. От жалости к себе. От страха. От понимания, что довела себя.
Приезжает скорая. Пожилой врач с уставшим лицом. Обычный для него вызов. Померил давление, послушал сердце. Записал что-то в карту.
– Паническая атака, – говорит буднично. – На фоне нервного истощения. Давно так живете?
Света смотрит на него непонимающе.
– Что значит так?
– На пределе. – Врач смотрит внимательно, цепко. Видит куда больше, чем говорит. – У вас все признаки хронического стресса. Организм сигналит вам красным.
Света пытается улыбнуться. Получается гримаса.
– Работа такая. Клиенты... нервные.
– Только работа? – Врач выгибает бровь. Знает ответ, но хочет, чтобы она сама сказала.
Света молчит. В голове проносятся картинки. Вчерашний скандал. Разбитая чашка. Проверка её сумки. Крики. Слова, острые как осколки стекла, впивающиеся в кожу.
– Вам нужен отдых, – говорит врач, вкалывая успокоительное. – И другая жизнь.
Другая жизнь. Эта фраза бьет под дых сильнее, чем паника. Другая жизнь. Возможно ли это?
Светофор за окном мигает желтым. Мир постепенно приходит в норму. Клиентка исчезла. Марина сидит рядом, гладит по руке. Молча. Верный знак — дело плохо. Марина никогда не молчит.
– Я отвезу тебя домой, – наконец говорит она. – Шеф разрешил. Дает тебе отпуск.
– Нет! – Света вскакивает и тут же оседает обратно. Голова кружится. – Только не домой. Пожалуйста. Не сейчас.
Марина смотрит долго. Понимающе.
– Ко мне поедем?
– К Лене, – шепчет Света. – У неё ключи у консьержа.
Впервые произносит это вслух. Страшно. И одновременно — легко. Будто потолок стал выше. Будто окно открыли.
– К Лене так к Лене, – кивает Марина. – Я с тобой.
Света закрывает глаза. Перед глазами — Виктор. Как отреагирует? Найдет? Разобьет? Сломает?
Но даже эти мысли уже не так страшны, как раньше. Сердце все еще колотится. Но уже не от паники. От странного, забытого чувства.
Предвкушение свободы. Такой хрупкой. Такой неизведанной.
***
Квартира Лены пахнет цветами и чужой жизнью. Нормальной жизнью. Без криков. Без вечного страха. Света сидит на кухне, сжимает чашку с чаем. Пальцы все еще дрожат. Марина уехала час назад. Обещала молчать, если кто спросит.
Телефон молчит. Виктор еще не хватился. Или хватился, но решил, что она задерживается. На работе. У врача. Где угодно.
К восьми начнет звонить. К девяти — писать злые сообщения. К десяти — обрывать телефон каждые пять минут.
Света выключает мобильный. Первый раз за семь лет. Тишина оглушает. Страх липнет к коже. Что теперь? Куда дальше?
Звонок в дверь заставляет вздрогнуть. Сердце проваливается вниз.
— Нашел. Как он нашел?
На пороге Лена. С пакетами. С пиццей. С бутылкой вина. Света выдыхает. Чуть не плачет от облегчения.
– Я как узнала, сразу отпросилась, – говорит подруга, разгружая пакеты. – Как ты?
– Не знаю, – честно отвечает Света. – Будто в другой мир попала.
Ночь проходит за разговорами. Лена не осуждает. Не давит. Только слушает и изредка гладит по руке, когда Света начинает плакать. А плачет она часто. Словно семь лет не плакала, а теперь прорвало.
Рассказывает все. Как Виктор менялся. Медленно, исподволь. Как начал контролировать. Язвить. Унижать. Как отсек ее от друзей, от родителей. От самой себя.
К утру решение созрело. Твердое, как камень. Не возвращаться. Никогда.
– Останешься у меня, – не спрашивает, а утверждает Лена. – Сколько нужно.
Света кивает. Впервые за долгое время спит без кошмаров.
Но утром звонит домофон. Настойчиво, требовательно.
– Он? – шепчет Лена.
Света бледнеет. Откуда Виктор узнал? Кто сказал? Марина? Кто-то с работы?
Лена подходит к окну. Выглядывает.
– Это какой-то мужчина. Не похож на твоего.
Через домофон хриплый голос. Курьер. Доставка документов из клиники.
Света забирает конверт. Внутри результаты анализов. Медицинская карта. Заключение врача каллиграфическим почерком: «Острая реакция на стресс. Тревожно-депрессивный синдром. Рекомендован покой и психотерапия».
Покой. Какое странное слово. Забытое, как детская считалочка.
День проходит в странной, звенящей тишине. Света ходит по квартире Лены, рассматривает фотографии, книги. Обычная жизнь обычного человека. Не идеальная. Просто... нормальная.
Телефон включает только вечером. Двадцать три пропущенных от Виктора. Семь голосовых сообщений. Десятки СМС.
«Где ты?» «Немедленно ответь!» «Если ты с кем-то, я убью вас обоих» «Света, прости, я волнуюсь» «Сука, отвечай, когда будешь дома» «Я все прощу, только вернись» «Я найду тебя»
Последнее заставляет сердце екнуть. Он не угрожает. Констатирует факт. Найдет. Всегда находил.
Света блокирует номер. Руки дрожат, но уже не так сильно.
Проходит три дня. Света не выходит из квартиры. Лена приносит продукты, новости. На работе думают, что Света взяла отпуск по здоровью. Начальник в курсе. Не вдавался в подробности.
На четвертый день Света видит из окна Виктора. Он стоит у подъезда. Ждет. Караулит. Щелк-щелк — щелкает зажигалкой, хотя бросил курить пять лет назад.
– Он не знает точно, что ты здесь, – успокаивает Лена. – Проверяет все возможные места.
Но от этого не легче.
На пятый день Света звонит матери. Разговор холодный, неловкий. Они не общались нормально с тех пор, как мать сказала:
— Терпи, доченька, все женщины терпят.
Сейчас молчит, слушает. В конце говорит только: «Приезжай, если что». И это уже прогресс.
На седьмой день приходит сообщение с незнакомого номера.
— Вернись, и все будет по-другому. Я изменюсь. Клянусь. Я люблю тебя.
Старая ловушка. Света почти улыбается. Это самое страшное «люблю» в ее жизни.
На десятый день она выходит из подъезда. Оглядывается воровато. Прячет лицо под капюшоном. Идет быстро, почти бежит до метро.
Сердце колотится. В голове стучит: «Он выследит. Догонит. Вернет».
Но доезжает без происшествий. Психотерапевт — женщина с усталыми глазами и мягким голосом. Выслушивает историю. Не охает, не удивляется. Видела и похуже.
– Вы сделали первый шаг, – говорит в конце. – Самый сложный.
Света кивает. Не верит до конца. Но где-то глубоко внутри, под слоями страха, под коркой боли — теплится надежда.
Домой к Лене возвращается другой дорогой. На всякий случай. Оглядывается дважды на каждом шагу.
В подъезде темно. Лампочка перегорела или выкрутил кто. Света нащупывает в кармане ключи. Рука замирает. В темноте силуэт. Знакомый до боли.
– Здравствуй, Света, – говорит Виктор спокойно, слишком спокойно. – Я ждал тебя.
Сердце останавливается. Ноги прирастают к полу.
— Все. Конец. Сейчас потащит домой. И никогда уже не вырваться.
– Свет, если ты не уйдёшь от него, ты просто сгоришь. Это не жизнь, это медленное самоубийство.
Вдруг эти слова Лены всплывают в голове. Четкие, как приговор. Как руководство к действию.
Света делает шаг вперед. Не назад — вперед. Прямо к Виктору.
– Виктор, – голос неожиданно твердый. – Я подаю на развод.
P.S.
Четыре месяца спустя Света сидит в том же кафе, где когда-то Лена сказала ей те самые слова. Перед ней чашка зеленого чая. В сумке — документы о разводе. Все закончилось быстрее, чем она думала.
Виктор не сдался сразу. Были угрозы, мольбы, даже цветы под дверью. Потом злость, попытки очернить ее перед общими знакомыми. В конце — пустота. Как будто перегорел.
Света смотрит в окно. На улице весна. Настоящая, не календарная. Люди без шапок. Деревья в нежной зелени.
Телефон вибрирует. Сообщение от психотерапевта: перенос сеанса на час позже. Света отвечает коротким «ок». Два раза в неделю — её личное лекарство.
Подходит официант:
– Что-нибудь еще?
– Нет, спасибо.
Света улыбается. Просто так. Без причины. Потому что может.
В отражении витринного стекла видит своё лицо. Другое, не такое, как раньше. Появились морщинки в уголках глаз — от настоящих улыбок. И взгляд другой. Живой.
Мир не стал проще. Денег едва хватает. Квартиру снимает на окраине. Но просыпается каждое утро без страха. Засыпает без слез. И это дороже всего на свете.
Света допивает чай, расплачивается и выходит. Впереди долгий путь. Но она больше не боится дороги.
Счастья и мира моим подписчикам