Когда-то я был набором конструкторской документации, мыслями в головах людей. Сейчас я — их воплощение в материальном мире: металл, композитные материалы, стекло, даже золото. Меня интегрировали на ракету-носитель, запустили в открытый космос и теперь я парю по орбите, расправив свои крылья, беззвучно и мягко — как филин. Космический ЗОРКИЙ филин.
Моя скорость около 8 км/сек, я облетаю всю планету примерно за 1,5 часа. Я весьма плотно набит электроникой, у меня есть несколько десятков различных датчиков, набор всех необходимых служебных систем как любого большого многотонного аппарата, которые обычно летят на ракетах в качестве основной нагрузки. В таких запусках я и похожие на меня спутники — в десятки раз легче и меньше целевого — лишь попутчики. Часто мы даже не можем выбрать, на какую именно орбиту мы попадем. Но несмотря на это, у каждого из нас есть своя миссия, назначение, я бы даже сказал — призвание. У меня — это съемка Земли, самой красивой планеты, голубой точки в просторах Вселенной. Позади 4 года работы, проб и ошибок, отказов и прорывных успехов, радиолюбительских вещаний и последующих периодов сна. Я проделал долгий путь и прожил достаточно долгую жизнь, и совсем скоро сгорю яркой вспышкой. Люди говорят, что в таких случаях проносится вся жизнь перед глазами. Похоже, у меня так же.
Ноябрь 2020. У меня был прототип. Я помню его очень хорошо, он выглядел почти как я, но был изрядно потрепан испытаниями и ошибками инженеров — мой инженерный образец. Когда меня впервые собрали, я выглядел как с иголочки и, мне кажется, он меня немного недолюбливал за это: ему достались все «шишки» от инженеров, сгоревшие приборы, а мне — всё новенькое и отработанное. Чувствовал себя гордым из-за этого, и мы с ним явно не ладили. Спустя пару недель с моего первого включения из разговоров людей я понял, что они спешат с завершением моей постройки — слишком поздно были получены детали для меня у поставщиков. Еще через пару недель я и мой прототип поняли, что мне тоже не будет легко, ведь каждому уготованы свои «испытания на прочность»: кабель, передавленный деталями конструкции моей силовой рамы, короткое замыкание с кабеля фидерной линии на мой корпус. Мой корпус неоднократно вскрывали и пересобирали, тыкали инструментами, уводили систему СЭП в режим защиты случайным касанием отвертки в непредназначенные для этого зоны. Но во всем этом есть и свой плюс: мы подружились с прототипом, он крутой, я называю его братом, а он меня.
Декабрь 2020. Меня впервые включили несколько месяцев назад, и все это время я не понимал для чего меня создают, для чего все эти бесконечные циклы испытаний. Я чувствовал какую-то пустоту в себе, как будто чего-то не хватало. Однажды рядом со мной на сборочном столе появился новый прибор, цилиндрической формы, с корпусом из титана, серый и блестящий. После подключения по технологическому кабелю и пары нажатий на стендовом ноутбуке по служебному каналу радиолинии мне пришла команда включить каналы питания, которые ранее никто не активировал. Еще пару наносекунд и я начал получать сигнал. Теперь стало понятно, это была моя полезная нагрузка — панхроматическая камера с разрешением около 7 метров на пиксель. Установка камеры началась с частичной разборки: были сняты боковые панели массовой защиты, одна из боковых граней моей рамы. Далее частично отключена кабельная сеть, в результате чего я не чувствовал половины моих датчиков и часть приборов служебных систем. После того, как привалочную поверхность камеры примерили к механическому интерфейсу кронштейна, камера была пристыкована. Наконец последовал процесс обратной сборки: обратно собрана рама, восстановлено подключение всех отключенных приборов и систем, надеты наружные детали обшивки массовой защиты. Кажется, теперь я готов к любым испытаниям и проверкам.
Январь 2021. По плану мне должны были подключить обновленную систему электропитания (СЭП), и что-то меня в этом сразу насторожило. То ли просто предчувствие, то ли то, что эту задачу взял на себя инженер-конструктор, а не электронщик. Требовалось собрать кабели для батарей 1-к-1 и подключить, после чего проверить, что лампочки СЭП моргнули в нужном порядке. Кабельная сеть была изготовлена и подключена, дым ниоткуда не пошел, я моргнул лампочкой, но ощущения все же были неправильные, и они не покидали меня всю ночь, как навязчивый плохой сон… Наутро я чувствовал себя полностью обессилившим, когда к моему сборочному столу подсел наконец ответственный за электрическую сеть. Он открыл крышку моей коммутационной платы — кабели от батарей были новыми, выглядит всё хорошо, в чем же дело? Замеры напряжения в системе питания показали вместо положенных 8 вольт только 3.3. Он отключил сразу оба кабеля аккумулятора, измерил уже на отключенной батарее — всё в порядке, положенные 8 вольт на месте. Подключил аккуратно одну батарею обратно - стало 3.3. Глаза инженера наполнились тревогой, а по спине пробежал холодок... Он проследил рукой вдоль одного из проводков, который шел от первого контакта разъема на аккумуляторе к разъему на спутнике и обнаружил то, чего боялся — в таком варианте сборки, который был выполнен, если внимательно проверить, 1-й контакт одного разъема соединится ровно с последим контактом второго и так далее — в итоге кабель окажется «отзеркаленным».
Я, лётный аппарат, за месяц до запуска простоял всю ночь с 8 вольтами, подключенными к 3.3 вольтам самой ответственной моей системы — системы питания, в результате чего она сгорела…
Для спасения ситуации инженеры обложились электрическими схемами всех моих приборов и провели расследование, куда могло попасть повышенное напряжение. К счастью, нам всем крупно повезло — большинство труднодоступных микросхем имели большой запас прочности и сломаться не должны были, а те, что все-таки пострадали — были отпаяны. Инженеры решили пожертвовать мелкими функциями, как дополнительные датчики температуры и ограничители, так как чинить их уже не оставалось времени. Спустя еще неделю прогресс моего производства стоял на том же этапе, что и в начале рассказа. Эти сложности закалили меня, а инженеры продолжили подготовку, правда уже с трясущимися руками…
Февраль 2021. Остаются считанные недели до запланированной даты интеграции в транспортно-пусковой контейнер и дороги на космодром, я прошел многократные циклы повторяющихся проверок, команда выглядит уверенной во мне. Мы приблизились к дате испытаний на воздействие внешних факторов: механические нагружения, термо-вакуумные испытания. Мне было не по себе — я ещё ни разу не подвергался такому. Я должен был оказаться в условиях приближенным к тем, в которых я окажусь при выведении на орбиту, где должен буду работать. За стеклянной перегородкой комнаты, в которой велась работа над моей подготовкой к запуску, я видел, как инженеры о чем-то спорили. Они были недовольны. Спустя время инженер-конструктор начал готовить инструмент; вроде обычный набор, но зачем? Я ожидал, что меня упакуют и повезут в испытательный центр. Меня долго осматривали с разных сторон, я чувствовал, что в воздухе витает напряжение. Мы с прототипом оказались на соседних столах, началась разборка.
Через несколько часов я лежал на наскоро сделанных подставках из подручных средств, моя кабельная сеть была частично вывернута, вокруг меня было много винтов и деталей — все шло не по плану. В таком же виде лежал и мой инженерный «брат». Полезная нагрузка была извлечена и отложена на стеллаж, взамен установили габаритно-массовый макет. Сегодня движения инженера-конструктора во время пересборки были не столь отточенными, он явно спешил — ранее похожая операция занимала по меньшей мере день, но сейчас уже спустя три часа меня передали на короткие тесты по проверке кабельных подключений. Из разговора инженеров я понял — разработчики камеры запретили проводить мои механические и термо-вакуумные испытания совместно с ней. Жаль, что все выяснилось так поздно, ведь меня пришлось практически разрушить и собрать заново всего за каких-то 7-8 часов.
***
Перед датой испытании инженеры провозились со мной до ночи. На утро был консилиум. Кажется, было решено что я готов. Меня поместили на оснастку — имитатор транспортно-пускового контейнера. Я был зажат по своим направляющим рельсам рельсами контейнера: «Неужели вот в так я и полечу?». В испытательном центре к контейнеру прикрутили массивную плиту, после чего поместили на массивный стол и прикрутили большими болтами. На имитатор контейнера установили вибродатчики, было очень шумно, гудел какой-то здоровый вентилятор, и я не слышал, о чем говорят инженеры с работниками центра. Все ушли, я остался один. Начало сильно трясти. Спустя 10 минут вибрация остановилась, но следом начало трясти уже по-настоящему. Панели солнечных батарей, хотя и были сложены вдоль корпуса, периодически входили в резонанс, буквально каждый винт был в напряжении, меня как будто проверяли на прочность. Все затихло. Плита начала резко дергаться, как будто ее поднимали и роняли на пол, раз за разом; меня будто били. Все снова затихло. Процедура была повторена еще два раза, для чего меня каждый раз устанавливали на другой бок. Это было неприятно, но необходимо — если бы я не прошел испытания на Земле в лаборатории, меня бы не отправили в космос.
***
После механических испытаний меня осмотрели: все ФЭПы целые, системы раскрытия механических систем в норме, видимых разрушений или повреждений нет. Я их тоже осмотрел — они оба были напряжены и выглядели усталыми. На подкатном столе меня подвезли к чему-то вроде бочки. Возле бочки был подготовлен стенд. Похоже это барокамера для вакуумных испытаний. Меня поместили внутрь: было неуютно, все поверхности внутри были черными, а стол металлическим и холодным. Ко мне подключили кабель питания от лабораторного источника и кабель сервисного разъема. В остальном все было как обычно: подключение кабельной сети стенда, проверка канала служебной радиолинии — вот я уже готов к проверкам. Перед тем как крышка закрылась, инженеры помахали мне рукой — я видел их через небольшое смотровое окно. Тихо, слышно только команды от стендового ноутбука через служебный канал радиосвязи. Мой БВМ начал откликаться на команды и приборы стали включаться один за другим. Что-то снаружи затарахтело и началась вибрация по корпусу бочки. Я почувствовал, что давление начало снижаться, испытания начались.
***
Уже третий день я нахожусь в барокамере, меня многократно проверяли: тестировали включение и работу всех систем и датчиков, проверяли раскрытие механических систем. Из хорошего — у меня было стабильное питание от лабораторного источника и то, что в последний день температура перешла в «плюс» и мне стало тепло, даже немного жарко. Еще почти сутки я был в бочке. Снаружи что-то изменилось, там явно началась какая-то активность. Затихла вибрация, которая была все это время. Спустя несколько часов началось шипение, давление начало расти, похоже шипел нагнетаемый воздух. Открылась крышка. Бегло осмотрев меня, инженер вытащил меня из термобарокамеры, погрузил в кейс. Через пару часов я наконец-то был дома в родной лаборатории, тут уютно. Я стоял на привычном мне сборочном столе, а рядом со мной набор инструментов и моя лётная камера. Кажется наконец-то меня вернут в исходное состояние, и я буду полностью готов к полету. Не зря ведь я терпел весь этот цикл испытаний? Было уже поздно, где-то 8 вечера, когда начались работы по очередной пересборке. На этот раз инженер-конструктор не спешил, у него впереди была вся ночь. Я вроде бы слышал, что людям нужен отдых и ночью спят, но видимо они учатся у меня, мне ведь не нужен сон…
Апрель 2025. Я помню всех, кто создавал меня. Кто тестировал мои системы, работал над моим ПО, кто подарил мне системы двусторонней связи и сброса данных на землю, настраивал системы ориентации и стабилизации, отлаживал режимы съемки. Я всех вас помню. Спасибо и тем, кто не был равнодушен ко мне и моей миссии на орбите. Фонду, который поддержал мое создание. Радиолюбителям по всему миру, которые продлили мою миссию благодаря мероприятиям, квестам и вещаниям. Надеюсь, я вас порадовал! Моя жизнь была яркой, и я принес пользу благодаря всей нашей команде.
Авторы рассказа: В. Кузнецов, Р. Жарких
Подробнее о космической миссии cпутника "ОрбиКрафт-Зоркий" — https://sputnix.ru/ru/sputniki/na-orbite/cubesat-6u
