— Да нет же, это абсолютно логично. Уважающие себя взрослые люди должны иметь раздельный бюджет, — Виталий отрезал ещё кусок торта. Отправил в рот. Замер. Прикрыл глаза — оценил вкус.
Маргарита пригубила вино. Бокал оставил на губе влажный след. Тишина звенела в большой гостиной. Маргарита подумала, что нужно проветрить квартиру — пахло чужими духами. Мужскими. Непривычно после семи лет одиночества.
— Раздельный, говоришь... — голос прозвучал хрипло. Откашлялась. — А что, пожалуй...
Вечерний свет угасал, превращая стакан воды на столике в янтарный камень. Квартира казалась странной. Давно здесь не было мужчин. Маргарита встала, щелкнула выключателем. Лампы зашумели неуловимым электрическим звуком. Виталий дожевывал торт.
Бывший муж Кирилл деньги не считал — купюры текли между пальцев, как весенние ручьи. Маргарита сначала боролась. Потом смирилась. Под конец устала. После развода научилась откладывать треть зарплаты в первый же день. Теперь на банковском счету лежала приличная сумма. Деньги – единственное, что не вызывало тревоги.
— Конечно, раздельный, — Виталий допил вино. — Квартира твоя, счета оплачиваешь тоже... но продукты — пополам!
У Виталия были спокойные уверенные движения человека, привыкшего к хорошему обращению. Маргарита наблюдала за руками гостя — крупные, ухоженные, с аккуратно подстриженными ногтями. Внезапно в памяти всплыли руки отца — такие же большие, только шершавые от работы. Папа говорил:
— Марго, никогда не верь мужчине, который говорит о деньгах в первый вечер.
Вспомнилось некстати.
Познакомились три недели назад на презентации нового программного обеспечения для бухгалтерии. Виталий подошёл, представился сотрудником партнёрской компании. Рассказал анекдот про бухгалтера. Маргарита — финансовый директор с двадцатилетним стажем — улыбнулась из вежливости. Потом еще раз. Потом поймала себя на том, что хочется слушать этот низкий спокойный голос.
На следующий день — звонок. Выходные — цветы. Потом театр, ресторан, прогулки. Виталий оказался на шесть лет старше. Разведен. Детей нет. Квартира — в пригороде. Ездил на подержанном «Фольксвагене» не первой свежести. В костюме — дорогом, но потертом на локтях. Говорил красиво, временами слишком.
— Ты удивительная, — шептал на ухо в антракте. — Таких женщин теперь не делают.
В пятьдесят два услышать такое — почти неприлично. Маргарита сначала отмахивалась, потом перестала. Комплименты падали в душу, как капли дождя в пересохший колодец.
Последние семь лет в жизни: работа, дом, иногда театр с коллегами или подругами. Редкие встречи с дочерью, переехавшей в Петербург. Всё чинно, размеренно, предсказуемо. Неожиданное внимание мужчины смутило. Потом встревожило. Затем заставило взглянуть на себя по-новому. Маргарита стала чаще ходить в парикмахерскую. Купила новое платье. Потом ещё одно.
— Я очень хочу увидеть твою квартиру, — сказал однажды Виталий. — Ты столько рассказывала...
Сегодня пришёл. С тортом, вином и взглядом человека, который нашёл что-то важное. Осматривал комнаты с восхищением, но без удивления. Будто заранее знал, что увидит. Хвалил ремонт, мебель, вид из окна. Спросил о цене коммунальных услуг. Маргарита ответила автоматически — сумма за трёхкомнатную в центре получалась внушительная.
Сидели в гостиной. Виталий расположился в кресле, словно был здесь десятки раз. Расстегнул верхнюю пуговицу рубашки. Туфли снял ещё в прихожей, остался в носках. Маргарита почувствовала раздражение. Смутное, как тень от облака на солнечный день. Мимолетное, почти незаметное.
— У тебя сегодня особенная улыбка, — Виталий потянулся к её руке. — Знаешь, бывают такие вечера, когда чувствуешь — всё сложилось правильно.
Слова прозвучали заученно. Пальцы на запястье — прохладные, чуть влажные.
— Может, останешься? — спросила Маргарита, удивляясь собственному голосу.
За окном стемнело. Город наполнился жёлтыми пятнами фонарей. В тишине квартиры было слышно только тиканье старых настенных часов. Когда-то привезла из командировки в Прагу. Когда-то... Маргарита не помнила, с кем ездила — с бывшим мужем или сама. Память услужливо стирала ненужные детали прошлой жизни.
— Останусь, — Виталий улыбнулся, но глаза оставались серьезными, оценивающими. — Только схожу за зубной щёткой в машину. Я почему-то был уверен, что ты предложишь.
Встал, поправил рубашку. В коридоре обулся, дверь захлопнулась. Маргарита осталась одна среди комнат, которые внезапно показались чужими. Подошла к окну. В темноте двора — силуэт мужчины, идущего к машине. Походка расслабленная, самоуверенная. Что-то неуловимо фальшивое было в этой фигуре, в повороте головы, в линии плеч.
— Что же ты делаешь, Маргарита Николаевна? — спросила себя строго, как спрашивала когда-то нерадивых подчинённых. Ответа не нашлось.
Часы на стене пробили десять. Маргарита вздрогнула. Придвинула бокал, допила вино залпом. За семь лет научилась жить одна. Заполнять пустоту делами, книгами, сериалами. Научилась говорить с собой вслух. Готовить ужин на одного человека. Спать на широкой кровати, занимая только половину. Отвыкла от постороннего присутствия. От мужского храпа, от необходимости согласовывать планы.
Теперь пустота вечеров подступала к горлу темнотой. С каждым годом темнота сгущалась. Недавно дочь позвонила из Петербурга — родила второго, мальчика. Приехать погостить не обещала. Отпуск короткий, билеты дорогие. Виделись в прошлом году — и то хорошо.
— Ты давай, мама, не скучай там. Может, с кем познакомишься? — голос в трубке звучал обыденно, будто речь шла о покупке новой кофточки.
Маргарита тогда промолчала. А сейчас... Виталий поднимался по лестнице, шаги гулко отдавались в подъезде. Маргарита поправила волосы, одернула платье. Впустила.
— Я ещё шампанское принес, — улыбнулся, протягивая пакет. — Утром отметим наш первый совместный завтрак.
Глаза смотрели пристально, цепко. Раньше Маргарита этого взгляда не замечала. Или не хотела замечать?
— Знаешь, давай сразу определимся насчет этого раздельного бюджета, — внезапно сказала Маргарита. — Правила должны быть понятны обоим.
Виталий замер на мгновение. Потом кивнул с серьезным видом.
— Я так и знал, что ты деловая женщина во всём, — в голосе прозвучало что-то новое: не то одобрение, не то лёгкая насмешка. — Давай определимся. У тебя есть бумага и ручка? Можем даже составить договор.
Маргарита открыла ящик стола, достала блокнот. И вдруг отчётливо представила, как будет выглядеть жизнь через месяц, два, полгода. Раздельный бюджет. Совместный холодильник. Счета за коммуналку. Споры о том, кто больше ест и кто чаще пользуется горячей водой. Подсчеты, записи, претензии...
— Знаешь, — начала Маргарита и сама удивилась спокойствию в голосе. — Давай-ка выпьем это шампанское. Прямо сейчас. А про бюджет поговорим завтра.
Часы в комнате пробили одиннадцать. Виталий улыбнулся. Расстегнул еще одну пуговицу на рубашке. Маргарита вдруг увидела в его облике что-то крысиное. В острых чертах лица. В быстрых движениях, в холодном блеске глаз. Но тогда подумала: «Придираюсь. Отвыкла от мужчин».
Тишина наполнилась звоном бокалов и шипением открытой бутылки. Впереди ждала долгая ночь.
***
Утро настало внезапно — как приговор после долгого судебного процесса. Маргарита открыла глаза, прислушалась. Квартира гудела непривычными звуками: журчание воды в душе, стук чужих шагов, позвякивание посуды на кухне.
Виталий хозяйничал, будто жил здесь всегда. Напевал что-то из советской эстрады, гремел кастрюлями. Запах кофе проникал в спальню сквозь неплотно прикрытую дверь.
— Проснулась, соня? — заглянул, вытирая руки кухонным полотенцем. — Завтрак почти готов.
Неделя прошла незаметно. Виталий остался на вторую ночь, потом на третью. К выходным принёс спортивную сумку с вещами — «чтобы не гонять туда-сюда». Вещей оказалось немного: пара рубашек, брюки, свитер, бритвенный набор. Сумку убрал в шкаф, в дальний угол, словно хотел, чтобы она прижилась, пустила корни.
По утрам уходил — «по делам», возвращался к ужину. Принёс продукты, выложил чек на стол.
— Смотри, почти полторы тысячи.
Маргарита молча достала кошелёк, отсчитала половину суммы. Виталий деньги взял, но на следующий день снова упомянул о раздельном бюджете, теперь уже с конкретными цифрами. Маргарита вдруг почувствовала усталость, хотя день только начинался.
На работе завалило отчетами — конец квартала. Маргарита задерживалась допоздна, приходила домой в десятом часу. Виталий встречал ужином, расспросами, рассказами о своих «переговорах». Конкретики в рассказах не было, сплошные намеки на перспективные проекты и важные знакомства.
Через месяц заметила первые странности. Продукты в холодильнике исчезали, новые не появлялись. Виталий «забывал» заехать в магазин. Чеки больше не приносил. Зато начал брать машину: «всего на пару часов». Свою отдал в ремонт.
— Мне тут встречу назначили в такой глуши... — объяснял с виноватым видом. — Доберусь быстрее, если на машине.
Маргарита согласилась. Первый раз, второй, пятый. Потом обнаружила в бардачке незнакомые чеки из бензоколонок и кафе. В багажнике — пустые бутылки из-под пива. Счет за бензин вырос вдвое.
— Надо бы обновить мой гардероб, — заявил как-то вечером Виталий, разглядывая своё отражение в зеркале. — Смотри, локти протерлись. А нам с тобой на презентацию идти.
Маргарита вздрогнула:
— Какую презентацию?
— Ну как же? Я говорил... — Виталий нахмурился. — Новый проект моей компании. Ты же должна пойти как моя... спутница.
Слово «спутница» прозвучало фальшиво. Виталий отвёл глаза.
— Купи мне костюм, а? Ну ты же хочешь, чтобы рядом с тобой выглядел достойно?
Что-то оборвалось внутри. Маргарита посмотрела на мужчину перед собой. Чужой, с наглыми глазами и снисходительной улыбкой. Как будто пелена спала. Дыхание перехватило.
— Что с тобой? — Виталий подошёл ближе, положил руку на плечо.
Прикосновение отрезвило. Маргарита отодвинулась.
— Ничего. Устала. Работа...
— Вот именно, — подхватил Виталий. — Ты слишком много работаешь. Может, стоит отдохнуть? У меня есть знакомый, предлагает путевку в Турцию со скидкой.
— Сколько стоит? — спросила Маргарита, уже зная ответ.
— Недорого. Тысяч двести на двоих. Можем скинуться... Ну, или если тебе не трудно, заплати сейчас ты. А я потом отдам, когда проект закончим.
«Какой проект? — хотелось спросить Маргарите. — О чём ты говоришь?»
Но вслух сказала другое:
— Не получится. На работе запарка.
Виталий помрачнел. Ушёл на кухню. Вернулся с бокалом вина.
— Пойду покурю на балконе.
Дверь хлопнула. Маргарита осталась одна. Мысли путались, сердце колотилось. Как могла не заметить очевидного? Жадный взгляд на квартиру. Расспросы о зарплате. Небрежное отношение к деньгам — чужим деньгам. Её деньгам.
Виталий вернулся через пятнадцать минут. Прилёг на диван, включил телевизор. Не спросил, будет ли Маргарита смотреть. Просто щелкал каналами, останавливаясь на спортивных передачах.
— Слушай, а как ты относишься к идее двойного гражданства? — спросил вдруг, не отрывая глаз от экрана.
— Что?
— Ну, есть вариант получить вид на жительство в Болгарии. Купить недвижимость, а потом оформить гражданство.
Маргарита почувствовала, как немеют кончики пальцев.
— Зачем?
— Как зачем? Запасной аэродром. Вдруг что случится с экономикой? А у нас будет домик на берегу моря. Нужно каких-то двадцать тысяч евро для начала.
Виталий говорил увлеченно, строил планы. Маргарита смотрела на него как на чужого человека. Вдруг с пронзительной ясностью осознала: этот человек давно всё продумал. Выбрал её — одинокую состоятельную женщину. «Уважающие себя взрослые люди должны иметь раздельный бюджет» — фраза-ловушка, на которую клюнула, как подросток.
— Нам надо поговорить, — сказала Маргарита тихо.
Виталий оторвался от телевизора, посмотрел с удивлением:
— О чём?
— О том, что происходит между нами.
— А что происходит? — улыбка стала натянутой. — Мы встречаемся, живем вместе. Строим планы. Всё как у людей.
— Собери вещи, — голос Маргариты звучал спокойно, как на деловой встрече. — И костюм можешь купить на свои.
***
— Собери вещи, — повторила Маргарита, глядя прямо в глаза Виталию. — Сейчас.
Виталий отложил пульт. Выпрямился на диване, словно невидимая рука потянула за ниточку, привязанную к позвоночнику. Улыбка растаяла.
— Ты шутишь? — спросил тихо, с угрозой.
За окном внезапно хлынул дождь — тяжёлый, апрельский, яростный. Капли барабанили по подоконнику, стекло дребезжало. Маргарита ощутила, как сердце колотится о ребра. Дыхание перехватило, но голос остался твёрдым.
— Нет. Не шучу. Уходи.
— Да ты с ума сошла! — Виталий вскочил, опрокинув бокал. Красное вино разлилось по белой скатерти, расплываясь бордовым пятном, похожим на кровь. — Из-за какого-то костюма? Я же просто спросил!
Маргарита смотрела на расползающееся пятно. Сердце билось где-то в горле.
— Не из-за костюма. Из-за всего. Ты живешь здесь два месяца. Ни разу не заплатил за продукты полностью. Пользуешься моей машиной, не компенсируя бензин. Исчезаешь на целый день, возвращаешься с пустыми руками. И всё время говоришь о раздельном бюджете.
— Я же объяснял — у меня временные трудности! Проект пока не запустился, инвесторы тянут с финансированием...
Виталий приблизился, попытался взять за руку. Маргарита отшатнулась. Что-то изменилось в его лице — проступило истинное выражение. Хищное. Расчетливое. Злое.
— Да что ты о себе возомнила? — прошипел, теряя маску обходительности. — Старая кошёлка! Тебе пятьдесят два — да кому ты нужна? Я с тобой спал. Выслушивал твоё нытьё, а ты... ты выгоняешь меня из-за нескольких тысяч? Д.у.ра!
Маргарита вздрогнула, словно от пощёчины. Что-то внутри рвалось от боли — не сердце, душа. Голова закружилась.
— Я всё о тебе знаю, — продолжал Виталий, сбрасывая остатки притворства. — Знаю про твой счёт в банке. Про вклад на два миллиона. Про дачу в Подмосковье. Ты думаешь, я с тобой просто так? Из любви к искусству?
Маргарита почувствовала, как немеют губы. Откуда он знает про вклад?
— Рылся в моих документах? — спросила, пытаясь сохранить самообладание.
— Ну что ты, дорогая, — усмехнулся Виталий, доставая сигарету. Закурил прямо в комнате, выпустил дым в потолок. — Я не настолько примитивен. Помнишь свою подругу, Валентину? Знакомила нас месяц назад. Так вот, она не просто твоя подруга. Она моя старая знакомая. И она многое о тебе рассказала.
Комната поплыла перед глазами. Валя! Школьная подруга, единственный человек, которому доверяла финансовые дела после развода.
— Не веришь? — Виталий подошёл к телефону Маргариты, лежащему на столике. — Посмотри последние смс от неё. Я попросил удалить, но она, видимо, забыла...
Маргарита схватила телефон. Дрожащими пальцами открыла сообщения. Валя, месяц назад:
«Познакомила тебя с хорошим человеком. Он тебе подходит — разведён, обеспеченный. Дай ему шанс».
Валя, три недели назад:
— Как дела с Виталием? Он спрашивал про твои финансы. Я сказала, что у тебя всё в порядке. Надеюсь, не сболтнула лишнего».
Маргарита почувствовала, как земля уходит из-под ног. Прочитывал сообщения и я их не видела. Предательство обожгло. В горле встал ком.
— Собирай вещи, — процедила сквозь зубы. — У тебя пять минут.
— Да ладно тебе, Риточка, — Виталий вдруг сменил тон, снова став мягким, вкрадчивым. — Ну погорячились оба. Бывает. Давай помиримся...
Протянул руку, попытался коснуться щеки. Маргарита отшатнулась так резко, что чуть не упала.
— Не смей меня трогать! — голос сорвался на крик. — Пять минут! Иначе вызову полицию!
Виталий смотрел оценивающе, словно прикидывая шансы. Потом усмехнулся и швырнул окурок в недопитый бокал вина. Зашипело.
— Ладно, ухожу. Только запомни — ты ещё пожалеешь. В твоём возрасте женщины не разбрасываются мужчинами. Особенно такими, как я.
Развернулся, пошёл в спальню. Через пять минут вышел с сумкой.
— Ключи от машины верни, — Маргарита протянула раскрытую ладонь, стараясь унять дрожь.
Виталий усмехнулся, достал ключи из кармана. Но вместо того чтобы отдать, со всей силы швырнул в стену. Брелок разлетелся вдребезги.
— Подавись своими ключами! И машиной! И деньгами! Сд.о.хнешь одна — никто и не заметит!
Сделал шаг к Маргарите — лицо перекошено злобой, кулаки сжаты. На мгновение она подумала, что ударит. Замерла, но не отступила. Виталий хмыкнул, развернулся и вышел. С такой силой хлопнул дверью, что со стены упала фотография в рамке. Стекло разбилось.
Тишина обрушилась, как лавина. Маргарита осела на пол среди осколков. Дрожь накатила волной, из глаз хлынули слёзы. Не от горя, от облегчения. Злости. Стыда.
За окном грохотал гром. Дождь хлестал по стеклам, смывая следы прошлой жизни.
***
Прошло две недели. Маргарита сидела на балконе с чашкой чая, наблюдая, как солнце медленно уходит за горизонт. Майский вечер дышал свежестью. В воздухе пахло сиренью из соседнего двора.
Первые дни после ухода Виталия оказались труднее, чем представлялось. Просыпалась в холодном поту, переживая заново сцену расставания. Отменила встречу с Валентиной, не в силах посмотреть в глаза предательнице. Обнаружила пропажу золотых сережек и брошки — старых, ещё от бабушки. Поменяла замки на двери.
На работе взяла два отгула — впервые за семь лет. Не могла сосредоточиться, в голове крутились обрывки фраз Виталия:
«Старая кошёлка»,
«Сд.охнешь одна»,
«Кому ты нужна».
Мерзкие, жестокие слова, которые, как ни странно, не убили, отрезвили. В зеркале увидела усталую женщину с поникшими плечами. Не ту красавицу, которую, по словам Виталия, «полюбил с первого взгляда».
Принялась разбирать шкаф. Выбросила поношенные вещи, заказала новый гардероб. Перекрасила стены в спальне — из бежевых в бирюзовые. Записалась к психологу. Позвонила дочери. Впервые рассказала о своих чувствах. О тоске. О страхе одиночества. Дочь слушала молча. Потом произнесла одну фразу:
— Приезжай к нам, мама. Внуки соскучились.
В самолёте Маргарита подремала все полтора часа. В аэропорту Пулково встречала дочь — без мужа, зато с двумя детьми. Старшая, пятилетняя Алиса, чинно протянула руку. Маленький Илюша, которому исполнилось восемь месяцев, сопел в переноске.
— Дом у нас небольшой, — предупредила дочь. — Диван в гостиной раскладывается.
Неделя в Питере пролетела незаметно. Город сиял майской зеленью. Гранитные набережные грелись на солнце. Маргарита гуляла с внуками, пока дочь работала. Вечерами сидели втроем на кухне — пили чай, говорили о жизни. Дочь не осуждала за историю с Виталием. Не жалела. Не читала мораль. Просто слушала.
— Знаешь, мам, — сказала накануне отъезда, — ты классная. Сильная. Никогда не думай иначе. И приезжай, когда захочешь. Мы всегда тебе рады.
Вернувшись домой, Маргарита почувствовала странное: пустота квартиры больше не пугала. Напротив, радовала. Никто не курил в комнатах. Не разбрасывал носки. Не таскал еду из холодильника.
Через неделю позвонила Валя. Голос в трубке звучал виновато:
— Рита, нам надо поговорить.
Встретились в тихом кафе на набережной. Валентина выглядела постаревшей, нервной.
— Он шантажировал меня, — произнесла, не глядя в глаза. — Знал о моих долгах. Откуда-то узнал... Сказал, поможет, если я тебя с ним познакомлю. И про деньги твои расскажу.
Маргарита молчала. Гнев, который ожидала почувствовать, не приходил. Только усталость и что-то похожее на жалость.
— Прости меня, — шептала Валя, комкая салфетку. — Я не думала, что всё так выйдет...
— Какой у тебя долг? — спросила Маргарита спокойно.
— Пятьдесят тысяч. У меня кредит за квартиру, просрочки...
— Завтра переведу тебе деньги. Кредит закроешь сама.
Валентина подняла глаза — недоверчивые, полные слёз.
— Зачем?
— Считай это платой за урок, — Маргарита допила кофе. — Дорогой, но полезный. И больше не звони.
Вечером Маргарита составила таблицу расходов на следующий квартал. Внесла новую графу: «Путешествия». Запланировала поездку в Италию на осень. Одна, с хорошей фотокамерой и путеводителем. Потом подсчитала стоимость ремонта на даче. Давно собиралась обновить крышу и веранду. Добавила ещё одну графу: «Переезд дочери в Москву». Дочь пока не знала, но Маргарита решила помочь с покупкой квартиры — большой, с детской для внуков.
Затем выключила компьютер. Налила чаю. Вышла на балкон. Весенний воздух пах сиренью и свободой.
В квартире царила тишина. Хорошая тишина — не от одиночества, а от покоя. Телефон пискнул сообщением. Дочь прислала фото внуков: «Скучаем по бабушке».
Маргарита улыбнулась. Тишина больше не пугала. Теперь она знала: выбрать себя не значит остаться одной. Значит обрести настоящую свободу. И новую жизнь. В которой ей самой решать, с кем делить бюджет, время и любовь.