В тайном заговоре мужа и сестры скрыта нить, способная спасти две жизни или разрушить семью. Когда принципы сталкиваются с реальностью, что победит – гордость или любовь? Выбор, который изменит всё, уже сделан за спиной умирающей женщины.
Часть 1: "Игра в независимость"
Павел смотрел на положительный тест на беременность, не понимая, почему вместо радости чувствует тревогу. Он еще не знал, что через девять месяцев ему придется выбирать между принципами и жизнью самого дорогого человека.
Осеннее утро застало Павла врасплох. По пути на кухню, куда он направлялся, чтобы сварить кофе, его ноги предательски замерли у двери ванной комнаты. Анна стояла, опираясь руками о раковину, и смотрела на маленькую белую палочку с двумя полосками. Её глаза были непривычно широко раскрыты, а дыхание сбивчивым.
— Аня... — голос Павла прозвучал хрипло, будто он не разговаривал несколько дней.
Анна обернулась. Она не выглядела счастливой, скорее растерянной.
— Это сломает всё, правда? — спросила она, протягивая ему тест. — Наши планы, мою карьеру, нашу систему...
Павел взял тест дрожащими пальцами. Две чёткие полоски не оставляли места для интерпретаций.
— Ничего это не сломает, милая, — его голос смягчился, стал почти напевным. — Это ведь то, о чём мы говорили, помнишь? Мы ведь хотели детей, просто не сейчас...
— Не сейчас, Паша! — Анна забрала у него тест. — Я только получила повышение! Ты сам говорил, что мне нужно закрепиться в новой должности. А теперь что? Мне уйти в декрет, когда работа только стартовала? Неужели не понимаешь, что меня просто заменят?
— Аня, родная, успокойся, — Павел осторожно положил руки ей на плечи. — Тебе нельзя нервничать. Мы всё решим, обещаю.
— Не смей разговаривать со мной как с больной! — Анна сбросила его руки. — Ты уже начал! Раньше ты так не говорил. «Родная», «милая» — это не твои слова, Паша. Ты уже видишь во мне мать своего ребёнка, а не равного партнёра.
Павел не мог объяснить даже самому себе, почему его тон изменился. Но что-то глубоко внутри него щёлкнуло, переключив рычажок отношения к Анне из положения «независимый партнёр» в положение «беременная жена».
— Прости, — сказал он. — Я просто не ожидал... Может всё обсудим?
— Я не понимаю, зачем нам это менять? — Анна сидела за кухонным столом, обхватив чашку с чаем обеими руками, словно ища в ней тепло. — У нас идеальная система: каждый оплачивает половину общих расходов, мы не лезем в личные траты друг друга, и тебе не приходится отчитываться за каждую купленную компьютерную игру.
Павел покачал головой. Они обсуждали финансы уже полчаса, и диалог шёл по кругу.
— Аня, но ведь твой доход неизбежно изменится, — он старался говорить мягко. — Нам нужно быть реалистами. Даже если ты продолжишь работать до самых родов, потом всё равно будет перерыв. И декретные — это не то же самое, что твоя зарплата.
— Значит, я должна стать зависимой от тебя? — глаза Анны сверкнули. — Чтобы как собачка выпрашивать деньги на колготки и шоколадку?
— Ты несправедлива! — Павел почувствовал, как внутри поднимается раздражение, но тут же одёрнул себя. — Я не предлагаю ничего такого. Просто хочу, чтобы ты не переживала, если вдруг не сможешь вносить свою половину.
— Поверить не могу, — Анна поставила чашку на стол так резко, что чай выплеснулся. — Ты даже не спросил, хочу ли я оставлять ребёнка, а уже планируешь моё финансовое подчинение!
— Ты ведь не думаешь об аборте?
— А ты думаешь, что у тебя есть право решать за меня? — парировала она.
Павел закрыл глаза и медленно сосчитал до десяти.
— Я не хочу ссориться, — сказал он тихо. — Особенно сейчас. Давай просто немного успокоимся и подумаем.
Анна отвернулась к окну. За стеклом мелкий осенний дождь превращал город в размытую акварель.
— У меня завтра утренняя встреча, — сказала она наконец. — Я лягу.
Павел кивнул, понимая, что сегодня они больше ничего не решат.
***
— И как давно вы женаты? — спросила Екатерина, поправляя очки. Кабинет семейного психолога был оформлен в успокаивающих бежевых тонах, с мягким светом и удобными креслами, расположенными друг напротив друга.
— Три года, — ответил Павел, бросив взгляд на Анну. — Но до этого мы жили вместе ещё два.
— Пять лет отношений — хороший срок, — кивнула Екатерина. — Значит, у вас есть сложившиеся правила, ритуалы, система...
— У нас идеальная система, — вставила Анна. — Была. До того, как я забеременела.
— И в чём она заключалась? — Екатерина смотрела поочерёдно то на одного, то на другого.
— Полная финансовая независимость, — Павел сложил руки на груди. — Раздельные счета, общий счёт на расходы по дому, куда мы скидывались поровну.
— И это работало?
— Идеально, — кивнула Анна. — Никаких претензий, споров о деньгах. Я могла купить платье за тридцать тысяч, и Паша не задавал вопросов.
— А я мог купить новую видеокарту, — добавил Павел.
Также читайте: Жена, свекровь и дача, — Сергей решил уладить конфликт, но результат оказался неожиданным
— И что изменилось? — Екатерина сделала пометку в блокноте.
Павел и Анна переглянулись.
— Беременность, — сказала Анна. — Теперь Паша считает, что наша система не работает, потому что я буду в декрете и не смогу зарабатывать как раньше.
— А вы что думаете по этому поводу? — Екатерина посмотрела на Павла.
— Я просто хочу, чтобы Аня не переживала, — он подался вперёд. — Чтобы она знала: я готов полностью взять на себя финансы, если понадобится.
— Видите! — Анна почти вскрикнула. — Он говорит «взять на себя», будто это какое-то одолжение! Но на самом деле это власть! Контроль!
— Аня, ты несправедлива, — Павел старался, чтобы его голос звучал спокойно. — Я просто хочу о тебе заботиться. О вас обоих.
— У меня вопрос, — вмешалась Екатерина. — Что происходило в ваших родительских семьях? Как там были устроены финансовые отношения?
Павел напрягся. Он не любил говорить о семье.
— Мой отец ушёл, когда мне было пять, — сказал он наконец. — Просто собрал вещи и исчез. Мама работала на двух работах, чтобы нас прокормить. Я всегда давал себе слово, что никогда не брошу свою семью без поддержки.
Екатерина кивнула и перевела взгляд на Анну.
— А у вас?
— Мой отец контролировал каждую копейку, — ответила Анна, и её голос дрогнул. — Мама была домохозяйкой и должна была отчитываться за каждую покупку. Если она покупала что-то без разрешения... он мог устроить скандал. Или хуже.
— Я никогда не буду как твой отец, — мягко сказал Павел. — Ты же знаешь меня.
— Знаю, — Анна встретилась с ним взглядом. — Но и зависимой я не стану.
Екатерина сделала ещё одну запись.
— Мне кажется, ваш конфликт глубже, чем просто финансовое планирование, — сказала она. — Для Анны независимость — это защита от травмы детства. А для Павла возможность заботиться финансово — способ доказать, что он не такой, как его отец.
Павел почувствовал, как что-то внутри него отозвалось на эти слова.
— Я просто хочу, чтобы моя жена чувствовала себя в безопасности, — сказал он. — Особенно сейчас.
— А я хочу, чтобы мой муж видел во мне равного, а не источник тревоги, — ответила Анна. — Беременность не делает меня недееспособной.
***
Бумажный пакет с логотипом дорогого детского магазина рухнул на журнальный столик.
— Что это? — спросила Анна, не отрываясь от ноутбука.
— Маленькие пинетки, — Павел улыбнулся. — Знаю, что ещё рано, но они были такие милые...
Анна медленно закрыла ноутбук и посмотрела на мужа.
— Сколько они стоили?
— Какая разница? — Павел пожал плечами. — Это подарок.
— Ты не ответил на вопрос.
— Около пяти тысяч, — нехотя признался он.
— Пять тысяч за кусок ткани, который ребёнок никогда не наденет? — Анна покачала головой. — Паша, мы должны экономить, а не разбрасываться деньгами на бессмысленные вещи!
— Но ты сама говорила, что мы не должны отчитываться за личные траты, — напомнил Павел. Он старался говорить мягко, но обида всё равно просочилась в голос. — Или это правило работает только в одну сторону?
— Эти пинетки — не твоя личная трата, — возразила Анна. — Это трата на ребёнка, а значит, общая. И я имею право знать, куда идут эти деньги!
— Но ребёнок ещё не родился, — сказал Павел. — Пока что он часть тебя. Так что технически это подарок тебе.
Анна встала, заправила прядь волос за ухо нервным движением.
— Не пытайся уходить от темы. Ты специально делаешь эти покупки. Начинаешь брать на себя роль единственного кормильца.
— Милая, я просто купил пинетки, — Павел подошёл ближе. — Не нужно читать в этом какой-то заговор.
— Не называй меня «милой»! — взорвалась Анна. — Я не твоя кошечка, не твоя крошка! Я твоя жена! Хватит разговаривать со мной, как с пациенткой психбольницы!
Павел отступил на шаг.
— Я не понимаю, почему ты так злишься. Но знаю, что сейчас тебе важно оставаться спокойной. Гормоны могут влиять на настроение...
— О, вот оно! — Анна всплеснула руками. — Теперь мои эмоции — это просто гормоны! Очень удобная позиция. Можно не воспринимать меня всерьёз.
— Я не это имел в виду, — вздохнул Павел.
— А что ты имел в виду? Объясни мне, пожалуйста.
Павел устало потёр лицо. С тех пор, как они узнали о беременности, каждый разговор превращался в минное поле.
— Я не знаю, Аня, — сказал он наконец. — Я просто пытаюсь делать всё правильно.
— По-твоему правильно — это взять всё под контроль? — Анна покачала головой. — Знаешь, в чём разница между заботой и контролем? Забота спрашивает, что нужно. Контроль решает за другого.
Она взяла ноутбук и ушла в спальню, оставив Павла наедине с пакетом, в котором лежали крошечные белые пинетки.
Часть 2: "Тайная помощь"
Юля пересчитала деньги в конверте и вздохнула. Она понимала, что эта ложь может стоить ей отношений с сестрой, но что хуже — рассказать правду или наблюдать, как Анна медленно убивает себя?
***
Как она? — Павел стоял у дверей палаты, боясь войти. Его измученное лицо говорило о бессонных ночах.
— Стабильно, — ответила Юля, плотнее закрывая дверь в палату, чтобы Анна не услышала их разговор. — Но ты же знаешь мою сестру... Она по-прежнему отказывается от лекарств, которые не входят в бесплатную программу. Говорит, что справится и так.
Павел провёл рукой по волосам. Последние две недели превратились в кошмар. То, что начиналось как обычная беременность, на шестом месяце обернулось внезапным кризисом — у Анны развилась тяжёлая форма анемии, а затем обнаружились проблемы с почками. Врачи рекомендовали дорогостоящие препараты и постоянный контроль.
Также читайте: Бывший муж решил вернуться к бывшей жене, но всё пошло не по его плану
— Дай мне конверт, — тихо сказал он, оглядываясь по сторонам больничного коридора. — Я добавлю ещё немного. Скажи, что это прибавка к твоей зарплате или премия... что угодно.
Юля кивнула, принимая толстый конверт. Их маленький заговор длился уже три недели. Павел передавал деньги, которые Юля якобы «одалживала» Анне. Только так его упрямая жена соглашалась принимать финансовую помощь — от сестры, но не от мужа.
— Паш, это неправильно, — свояченица покачала головой. — Ей нужно знать, что ты заботишься...
— Она знает, — перебил Павел. — Просто не хочет принимать мою заботу, если она выражается в деньгах. Для неё это равносильно потере независимости.
— Но вы же муж и жена! Какая независимость, когда речь идёт о жизни и здоровье?
Павел горько усмехнулся:
— Попробуй объяснить это своей сестре. Для неё финансовая независимость — единственный способ чувствовать себя защищённой.
В этот момент дверь палаты приоткрылась, и появилась Надежда Петровна, мать Анны и Юли. Её утомлённое лицо просветлело при виде Павла.
— Слава богу, ты приехал. Она спрашивала о тебе.
Павел кивнул и, сжав плечо Юли в знак благодарности, вошёл в палату. Анна лежала у окна, неестественно бледная, с заострившимися чертами лица. Живот, заметно округлившийся, казался чужеродным на её исхудавшем теле.
— Привет, милая, — Павел осторожно присел на край кровати и взял её руку. — Как вы сегодня?
Анна слабо улыбнулась:
— Не смей разговаривать со мной этим сюсюкающим тоном, — в её голосе не было прежней резкости, только усталость. — Мы в порядке. Врач сказал, что если анализы будут лучше, скоро отпустят домой.
— Это замечательно, — Павел поцеловал её руку. — Я так скучал. В квартире без тебя пусто.
— Скоро вернусь и снова начну тебя пилить за разбросанные носки, — пошутила Анна, но тут же стала серьёзной. — Паш, я должна спросить... эти лекарства, они очень дорогие. Юля помогает, но я знаю, что у неё не такая большая зарплата...
— Не беспокойся об этом, — мягко перебил Павел. — Выздоравливай, это главное.
— Ты не понимаешь! — Анна попыталась сесть повыше, но тут же поморщилась от боли. — Я не хочу быть обузой. Ни для кого.
— Родная моя, — Павел помог ей устроиться удобнее, — ты не обуза. Ты самый важный человек в моей жизни. И наш малыш тоже.
Анна отвернулась к окну, скрывая слёзы.
***
— Паша, друг, по-моему, ты перерабатываешь, — Сергей, коллега Павла, поставил перед ним чашку кофе. — Третью ночь в офисе. Даже наш трудоголик-директор беспокоится.
Павел потёр покрасневшие глаза и благодарно кивнул, принимая кофе.
— Выбора нет, Серёг. Нужны деньги. Лечение Ани, лекарства, подготовка к родам... Всё это стоит намного больше, чем я предполагал.
— А она знает, что ты берёшь дополнительную работу? — Сергей присел на край стола.
— Нет, — Павел покачал головой. — И не узнает. Думает, что её сестра получила премию и теперь одалживает ей деньги.
— Странные у вас отношения, — Сергей покачал головой. — Моя Марина тоже была помешана на этой финансовой независимости. Всё твердила о равенстве, о том, что не хочет быть содержанкой... А потом ушла к директору банка, и как-то сразу забыла о своих принципах. Павел поморщился. История развода Сергея была слишком болезненна для него самого и слишком похожа на его самые глубокие страхи.
— Анна не такая, — твёрдо сказал он. — Она просто боится потерять себя, стать зависимой.
— Все они так говорят, — Сергей хмыкнул. — А потом понимают, что жить за чужой счёт гораздо приятнее, чем вкалывать самой. Ты посмотри на современных девиц — все ищут спонсора, только прикрываются красивыми словами о любви.
— Попрошу не говорить так о моей жене, — Павел выпрямился, и в его голосе зазвучал металл. — Анна трудоголик, каких поискать. До беременности работала больше меня. Она боится зависимости, а не ищет её.
— Ладно-ладно, — Сергей примирительно поднял руки. — Извини. Просто не хочу, чтобы ты прошёл через то же, что и я. Совет от бывалого: начинай откладывать на чёрный день, друг. Без подушки безопасности в наше время никуда.
Когда Сергей ушёл, Павел ещё долго смотрел в экран компьютера, не видя строчек кода. Сколько раз за последние месяцы он просыпался в холодном поту от мысли, что Анна может его оставить? Что она решит, будто он недостаточно хорош, не обеспечивает её так, как нужно, не справляется с ролью мужа и отца... Эти страхи преследовали его с самого детства, сколько он себя помнил.
***
— Мамочка, ну зачем? — Анна растерянно смотрела на пакеты с продуктами, которые Надежда Петровна выкладывала на больничную тумбочку. — У меня здесь всё есть, не нужно было тратиться.
— Молчи уж, — отмахнулась мать. — Я себе ни в чём не отказываю, могу и дочери гостинцы принести. Смотри, я тут рыбки красной купила. И фрукты. Тебе нужны витамины.
Анна видела, что руки матери, некогда ухоженные, теперь в мозолях от тяжёлой работы. Надежда Петровна после развода с мужем-тираном работала на двух работах, чтобы поднять дочерей. Сейчас ей было уже за шестьдесят, но она продолжала трудиться, отказывая себе во всём.
— Мама, я знаю, что твоя пенсия... — начала Анна, но Надежда Петровна гневно сверкнула глазами:
— Молчи, я сказала! Не для того я всю жизнь горбатилась, чтобы теперь не помочь родной дочери! Ты только поправляйся, внука моего береги. А остальное — ерунда.
Юля, сидевшая в углу палаты, встретилась глазами с сестрой и виновато отвела взгляд. Она знала, что их мать отдаёт последние сбережения, чтобы помочь Анне.
— Мама, я так благодарна тебе, — Анна сжала руку матери. — Но мне больно видеть, как ты себя изводишь. Я не хочу быть для тебя бременем.
📖 Также читайте: Муж спустя год после развода решил забрать у бывшей жены дачу
— Глупости! — фыркнула Надежда Петровна. — Дети никогда не бремя. Вот твой отец... — она осеклась, но потом всё же продолжила: — Он всегда напоминал мне, сколько я ему стою. Каждую копейку выпрашивать приходилось. Унижаться, отчитываться. Я поклялась, что мои дочери никогда не будут зависеть от мужчин. И горжусь, что вы выросли самостоятельными.
— Но мама, Павел не такой, как папа, — тихо сказала Юля. — Он любит Аню, заботится...
— Все они поначалу заботятся, — отрезала Надежда Петровна. — А потом, когда женщина уже на крючке, без своих денег, без работы, с ребёнком на руках — показывают своё истинное лицо.
Анна молча слушала мать. Она часто задумывалась, не проецирует ли на Павла свои детские страхи, не привитые ли матерью убеждения заставляют её так отчаянно цепляться за финансовую независимость? Но потом вспоминала, как Павел менялся, как начал говорить с ней будто с больной, будто с неразумным ребёнком, и уверялась в своей правоте.
***
— Ты обманываешь меня, — голос Анны звучал непривычно спокойно. Она сидела на кровати в их спальне, куда вернулась из больницы три дня назад. — Все вы обманываете меня.
Юля замерла на пороге, не зная, что ответить. В руках у Анны был тот самый конверт, из которого несколько купюр выпали на одеяло.
— О чём ты? — Юля попыталась изобразить недоумение, но никогда не умела лгать сестре.
— Эти деньги, — Анна подняла конверт. — Они от Павла, верно? Всё это время ты просто была посредником.
Сестра прикусила губу, не смея поднять глаза.
— Аня, мы хотели как лучше...
— «Мы»? — переспросила Анна, и в её голосе прорезалась горечь. — Значит, вы сговорились за моей спиной. Моя собственная сестра...
— Павел любит тебя! — воскликнула Юля, наконец поднимая глаза. — Он сходит с ума от беспокойства! Работает сутками напролёт, чтобы оплатить твоё лечение, купить всё необходимое для ребёнка. А ты... ты скорее умрёшь, чем примешь от него помощь!
— Это не помощь, — упрямо возразила Анна. — Это способ сделать меня зависимой. Сначала лекарства, потом всё остальное. И вот я уже не имею права голоса в нашей семье, потому что не приношу денег.
— Господи, послушай себя! — Юля села рядом на кровать. — Это не какой-то посторонний мужчина. Это твой муж. Отец твоего ребёнка. Если бы ты заболела и не могла работать, разве ты не помогла бы ему? Разве не отдала бы последнее?
Анна опустила голову.
— Конечно, отдала бы, — прошептала она. — Но это другое...
— Почему? — настойчиво спросила сестра. — Почему, когда ты заботишься — это любовь, а когда он — это контроль?
Анна молчала, слёзы тихо катились по её щекам. Юля обняла сестру за плечи.
— Знаешь, что рассказал мне Павел? Он боится, что ты решишь, будто он ни на что не годен. Что не сможет обеспечить семью, защитить вас. Что ты найдёшь кого-то лучше.
Часть 3: "Цена независимости"
Анна держала в руках документы о разводе, а в голове звучали слова психолога: «Иногда мы так боимся повторить ошибки родителей, что совершаем новые, гораздо страшнее». Неужели она разрушила семью, пытаясь ее защитить? Три месяца назад, когда Павел молча положил эти бумаги на стол и сказал, что больше так не может, Анне казалось, что это освобождение. Теперь же, держа на руках дочь, она понимала истинную цену своей независимости.
***
Год назад.
— Аня, может, возьмёшь отпуск? — Павел стоял в дверях кабинета, наблюдая, как жена, укачивая на руках двухмесячную Машу, пыталась одновременно печатать что-то на ноутбуке. — Маше только два месяца, а ты уже работаешь, будто и не уходила.
— Я в порядке, — отрезала Анна, не отрывая взгляда от экрана. — И не начинай снова этот разговор. Нам нужны деньги, ты сам говорил, что траты сильно выросли.
— Я не об этом, — Павел подошёл ближе и осторожно коснулся её плеча. — Ты изматываешь себя. За неделю похудела так, что платья висят. Не спишь, почти не ешь...
— Ой, только не надо снова этого сюсюканья! — Анна раздражённо дёрнула плечом. — Я взрослый человек и сама знаю свои возможности. Да, мне тяжело, но я справляюсь. И хватит обращаться со мной как с фарфоровой куклой!
Павел глубоко вздохнул, считая до десяти. С появлением Маши ситуация только ухудшилась. Анна, едва оправившись после сложных родов, с маниакальным упрямством вернулась к работе. Её решимость сохранить финансовую независимость граничила с одержимостью.
— Родная, но я же просто беспокоюсь о тебе, — он говорил очень мягко, будто с больной. — Возьми хотя бы неделю отдыха. Мы справимся.
— «Мы»? — Анна усмехнулась, не отрывая взгляда от монитора. — Это ты так говоришь «я справлюсь с деньгами, а ты сиди дома и будь счастлива»? Нет уж, спасибо. Я на эту удочку не попадусь.
На руках Анны Маша начала капризничать, словно чувствуя напряжение матери. Анна попыталась успокоить дочь, одновременно дописывая письмо клиенту.
— Дай я возьму её, — предложил Павел, протягивая руки. — А ты закончишь работу.
Анна на секунду замешкалась, но потом нехотя передала дочь мужу. Маша мгновенно затихла на руках отца, уютно устраиваясь у него на плече.
— Она тебя любит, — заметила жена, и в её голосе проскользнула нотка грусти.
— Она и тебя любит, — мягко ответил Павел. — Просто чувствует, когда ты напряжена. Аня, послушай, я понимаю твоё стремление быть независимой, но...
— О, началось! — Анна резко закрыла ноутбук. — Сейчас начнутся лекции о том, как женщина должна сидеть дома, варить борщи и не думать о карьере! Как мне повезло с таким прогрессивным мужем!
— Я никогда такого не говорил, — терпеливо возразил Павел, покачивая засыпающую Машу. — Ты же знаешь, я всегда поддерживал твои амбиции. Но сейчас другое время. Ты недавно родила, тебе нужно восстановиться.
— Я в полном порядке, — отрезала Анна, вставая из-за стола. Её пошатнуло, и она на мгновение схватилась за спинку стула для равновесия.
— Конечно, — Павел сделал вид, что не заметил этого. — Просто пообещай, что если почувствуешь себя хуже, то возьмёшь тайм-аут.
Анна не ответила, только забрала дочь и ушла в спальню, оставив Павла в тишине кабинета.
***
— Что это? — голос Павла звучал непривычно резко. Он держал в руках банковское уведомление, которое нашёл, разбирая почту.
Анна замерла у детской кроватки, где только что уложила дочку.
— Где ты это взял? — спросила она, стараясь, чтобы голос звучал спокойно.
— В почте. Это кредит, Аня? Ты взяла кредит на два миллиона и не сказала мне?
Анна выпрямилась, готовая к обороне.
📖 Также читайте: — А про дочь его знаешь? Про ту, которая в городе живёт? — спросила повариха у жены
— Это мои деньги и моё решение, — сказала она. — Я не обязана отчитываться.
— Отчитываться? — Павел не мог поверить своим ушам. — Аня, мы семья! Ты взяла огромный кредит, не сказав ни слова! А если бы я сделал такое? Я имею право знать, что происходит!
— Если бы ты сделал такое, это были бы твои деньги, — холодно ответила жена. — И я бы не лезла в твои дела. Как мы и договаривались.
— Нет, мы не договаривались скрывать друг от друга финансовые проблемы! — Павел повысил голос, но тут же, вспомнив о спящей дочери, заговорил тише. — Зачем? Зачем тебе понадобились эти деньги?
Анна отвела взгляд.
— Нам нужна новая квартира, — сказала она. — С большей площадью, с отдельной комнатой для Маши. Я нашла хороший вариант и внесла первый взнос.
— И ты не могла обсудить это со мной? — Павел покачал головой. — Мы могли бы вместе накопить, взять ипотеку на обоих...
— И я бы снова стала должна тебе, — прервала его Анна. — Нет, спасибо. Я сама могу обеспечить дочь жильём.
— А как ты собираешься выплачивать этот кредит? Твой удалённый заработок едва покрывает повседневные расходы!
— Я справлюсь, — упрямо сказала Анна. — У меня есть план.
— Какой план? Довести себя до изнеможения? Ты уже сейчас на пределе! Посмотри на себя — осталась кожа да кости, под глазами синяки, за неделю дважды в обморок падала! А если что-то случится с тобой, что будет с Машей?
— Не смей использовать дочь как аргумент! — вспыхнула Анна. — Именно ради неё я и делаю всё это! Чтобы она никогда, слышишь, никогда не зависела от мужчины, как моя мать!
— Но я не твой отец! — закричал Павел. — Чёрт возьми, Аня, когда ты наконец это поймёшь? Я люблю тебя! Я не пытаюсь контролировать тебя! Я просто хочу помочь!
В этот момент из кроватки раздался плач Маши, разбуженной громкими голосами. Анна бросилась к дочери, подхватила её на руки.
— Видишь, что ты наделал? — прошипела она. — Только уложила, а ты своими криками всё испортил!
Павел закрыл глаза и сделал глубокий вдох.
— Ты права, — сказал он, когда Маша немного успокоилась. — Прости. Мы поговорим позже, когда оба будем спокойнее.
Он вышел из комнаты, а Анна осталась стоять, качая дочь и глотая слёзы обиды и усталости.
***
— Павел? Не ожидала тебя здесь встретить, — мелодичный голос прозвучал за спиной, заставив его обернуться. У барной стойки стояла Кристина, его бывшая девушка. Пять лет прошло с их расставания, но она не изменилась — всё те же длинные светлые волосы, точёная фигура и лукавый взгляд.
— Кристина, — Павел кивнул, пытаясь скрыть удивление. — Давно не виделись.
— Слишком давно, — она улыбнулась, присаживаясь рядом с ним. — Что привело тебя сюда одного? Насколько я знаю, ты теперь примерный семьянин.
Павел поморщился. После очередной ссоры с женой он впервые за долгое время решил выйти проветриться и зашёл в бар. Встретить здесь Кристину было последним, чего он ожидал.
— Просто решил немного отдохнуть, — уклончиво ответил он. — А ты как?
— Всё так же, — она пожала плечами. — Карьера идёт в гору, личная жизнь... не складывается. Знаешь, после тебя как-то не везёт с мужчинами.
Павел скептически усмехнулся. Кристина всегда умела льстить, когда ей это было нужно.
— А как твоя жена? — спросила она, делая глоток коктейля. — Помнится, она была настоящей карьеристкой. Не устала ещё строить из себя супервумен?
— Не говори о ней так, — резко ответил Павел. — Анна прекрасная мать и жена.
— Ой, только не заводись, — Кристина примирительно подняла руки. — Просто спросила. Знаешь, я всегда удивлялась, как ты мог выбрать такую... сложную женщину. Я-то верила в традиционную семью — муж работает, жена создаёт уют. Но у каждого свой путь.
Павел хотел ответить резко, но вместо этого сделал глоток пива. Кристина всегда умела нащупать болевые точки. Сейчас, когда его отношения с Анной трещали по швам, её слова задевали за живое.
— Мы с Анной прекрасно справляемся, — сказал он наконец.
— Конечно-конечно, — Кристина улыбнулась. — Поэтому ты сидишь здесь один и напиваешься. Слушай, я не хочу лезть не в своё дело, но если тебе нужно поговорить... я всегда рядом.
Она положила свою ладонь на его руку, и Павел почувствовал, как что-то внутри дрогнуло. Было так просто поддаться этому теплу, этой лёгкости, которой так не хватало в его жизни последние месяцы. Но он резко отдёрнул руку.
— Спасибо, но мне пора, — сказал он, расплачиваясь за напитки. — Рад был встрече, Кристина.
Уже у дверей он услышал её голос:
— Я дала тебе свой номер. Иногда полезно поговорить с кем-то, кто тебя действительно понимает.
Павел вышел, не оборачиваясь, но визитку из кармана не выбросил.
***
Спустя год.
Внезапный ночной плач Маши разбудил Анну. Она машинально потянулась к другой стороне кровати, но рука нащупала лишь пустоту. Три месяца, а она всё ещё не привыкла спать одна.
— Иду, солнышко, — прошептала Анна, поднимаясь и направляясь к детской кроватке.
Маленькая Маша сидела, уцепившись за бортик, и плакала, протягивая ручки.
— Папа, — отчётливо произнесла девочка сквозь слёзы. — Папа!
Сердце Анны сжалось. Это слово, которое Маша впервые произнесла неделю назад, теперь стало постоянным. Она спрашивала отца по утрам, перед сном, во время прогулок. А Анна не знала, что отвечать.
— Папа скоро придёт, — солгала она, прижимая дочь к груди. — Пойдём, попьём водички.
На кухне, укачивая Машу, Анна не отводила взгляда от телефона. Сколько раз за эти три месяца она хотела позвонить Павлу, попросить прощения, признать свою неправоту... Но гордость, эта проклятая гордость, всегда останавливала её на половине пути.
Фотография на холодильнике — они втроём, счастливые, на пикнике — казалась теперь насмешкой. Анна вспомнила, как в тот день Павел настоял на совместном снимке, а она ворчала, что не накрашена и плохо выглядит. Теперь это была её самая ценная фотография.
📖 Также читайте: ЧУЖАЯ ДОЧЬ: Незнакомка, перечеркнувшая завещание!
Дочка наконец уснула, и Анна отнесла её обратно в кроватку. Вернувшись на кухню, она открыла ящик стола и достала визитку психолога, которую дала ей Юля.
«Позвони ей», — умоляла сестра. — «Тебе нужна помощь, чтобы разобраться в себе».
Анна долго не решалась, считая, что справится сама. Но теперь, когда её брак разрушен, дочь плачет по ночам, а сама она едва находит силы вставать по утрам, стало ясно — одной не справиться.
Она набрала номер и записалась на приём.
***
— Расскажите, что произошло между вами и мужем, — Марина Сергеевна, психолог с добрыми глазами и внимательным взглядом, сидела напротив Анны в уютном кабинете.
— Я... я разрушила всё, — Анна сжала в руках чашку с чаем. — Своими страхами, своим упрямством. Я так боялась стать зависимой от него, что в итоге осталась совсем одна.
— Когда вы впервые заметили проблемы в отношениях?
Анна задумалась.
— Наверное, когда узнала о беременности. До этого у нас был идеальный баланс — каждый платил поровну, никто никому ничего не должен. А потом... всё изменилось. Павел стал относиться ко мне иначе, будто я стала слабой, неспособной принимать решения.
— А может быть, он просто беспокоился о вас?
— В том-то и дело, — Анна покачала головой. — Я воспринимала его заботу как попытку контроля. Мой отец... он контролировал каждый шаг матери, каждую копейку. Она не могла купить даже губную помаду без его разрешения. Я поклялась, что никогда не допущу такого в своей жизни.
— И поэтому отвергали любую финансовую помощь от мужа?
— Да, — Анна опустила голову. — Даже когда заболела во время беременности, я скорее была готова принять деньги от сестры или матери, чем от Павла. Это было...
— А что, по-вашему, чувствовал при этом Павел?
Этот вопрос застал Анну врасплох. Она никогда по-настоящему не задумывалась, что чувствовал муж, когда она раз за разом отвергала его помощь и заботу.
— Думаю... ему было больно, — медленно произнесла она. — Он ведь хотел заботиться о нас, а я постоянно давала понять, что справлюсь сама. Словно он был не нужен.
— Вы говорили, что Павел начал относиться к вам иначе после беременности. Что именно изменилось?
— Его тон, — Анна поморщилась. — Он стал таким... приторно-заботливым. Называл меня «милой», «родной», говорил со мной как с ребёнком. Я чувствовала, что перестаю быть для него равной.
— А вы не думали, что это могла быть просто естественная реакция мужчины, который беспокоится о жене и будущем ребёнке?
Анна моргнула, осознавая, что никогда не смотрела на ситуацию под таким углом.
— Знаете, — продолжила психолог, — часто мы проецируем свои страхи на действия других людей. Вы боялись контроля, поэтому видели его там, где, возможно, была только любовь и забота.
По щекам Анны побежали слёзы.
— Что мне делать? — спросила она шёпотом. — Я всё разрушила.
— Начните с того, чтобы простить себя, — мягко сказала Марина Сергеевна. — А потом, возможно, стоит поговорить с мужем. Открыто и честно, без обвинений и защиты.
***
Павел сидел в своей съёмной квартире, глядя на экран телефона. Фотография Маши, которую Анна прислала вчера, светилась на дисплее. За три месяца дочка так изменилась, стала совсем большой. А он пропускал эти драгоценные моменты.
Звонок в дверь вырвал его из задумчивости. Открыв, он застыл — на пороге стояла Анна, бледная, осунувшаяся, но такая родная.
— Привет, — сказала она тихо. — Можно войти?
Павел молча отступил, пропуская её. В крошечной квартире-студии, которую он снимал после ухода от семьи, было неуютно и холодно. Стол, заваленный бумагами, узкая кровать, минимум вещей — будто он и не жил здесь, а просто пережидал что-то.
— Как ты? — спросил он, не зная, с чего начать разговор.
— Паша, я... — Анна запнулась, а потом решительно встретила его взгляд. — Я пришла сказать, что была неправа. Во всём.
Павел смотрел на неё, не веря своим ушам. Сколько раз за эти месяцы он мечтал услышать эти слова? Но теперь, когда они прозвучали, он не знал, что чувствует.
— Присядь, — сказал он, указывая на единственное кресло.
Анна села на край.
— Я ходила к психологу, — продолжила она. — И поняла, что всю жизнь боролась с призраками прошлого. Мой отец... то, как он контролировал маму... я перенесла этот страх на наши отношения. Видела угрозу там, где была только твоя любовь.
— Я пытался достучаться до тебя, — тихо сказал Павел. — Столько раз...
— Знаю, — Анна кивнула, глотая слёзы. — Теперь знаю. Маша постоянно спрашивает о тебе. Она скучает. Я тоже скучаю.
Павел отвернулся к окну. Три месяца назад, когда он положил документы о разводе на стол, Анна даже не попыталась его остановить. «Может, так будет лучше для всех», — сказала она тогда. И эти слова ранили его глубже, чем все их предыдущие ссоры.
— Почему сейчас, Аня? — спросил он. — Что изменилось?
— Я изменилась, — просто ответила она. — Поняла, что пожертвовала нашим счастьем ради иллюзии независимости.
Павел молчал, и Анна, не выдержав паузы, встала.
— Я пойму, если ты не захочешь возвращаться, — сказала она, и голос её дрогнул. — Я причинила тебе столько боли...
— Дело не только в этом, — наконец произнёс Павел. — Я не уверен, что мы не наступим на те же грабли. Что через месяц или год ты снова не начнёшь видеть во мне попытки контроля.
— Я работаю над этим, — твёрдо сказала Анна. — Я хочу измениться. Не для тебя — для нас. Для Маши. Но мне нужна твоя помощь.
— Я не знаю, Аня, — Павел потёр лицо руками. — Мне нужно подумать.
Она кивнула, принимая его решение, и направилась к двери. Но у самого выхода обернулась:
— Знаешь, когда я лежала в больнице, и ты присылал деньги через Юлю... я ведь знала, что это от тебя. Просто не могла признаться даже самой себе, что мне нужна твоя помощь. Прости меня. И... не исчезай из жизни дочери, хорошо? Она не должна расти без отца, как мы с Юлей.
Когда дверь за ней закрылась, Павел долго стоял неподвижно, глядя на ручку. Потом медленно вытащил из ящика стола фотографию — он, Анна и новорожденная Маша в роддоме. Они оба улыбались, счастливые и напуганные одновременно. Неужели от этого счастья ничего не осталось?
Эпилог:
В тихой детской Павел укладывал Машу, читая ей сказку перед сном. Анна, стоя в дверях, наблюдала за ними, не решаясь войти, боясь нарушить это волшебство отцовской любви. Неделя с момента его возвращения прошла в осторожных разговорах, медленном восстановлении доверия. Вчера он наконец перевез вещи из съемной квартиры, а сегодня глядя на мужа, нежно целующего сонную дочь в лоб, она наконец почувствовала себя по-настоящему защищенной.
"Истинная независимость не в том, чтобы никому не позволять о себе заботиться, а в том, чтобы решать, кто это может делать." — Софи Лорен
Автор: Владимир Шорохов ©
Книги автора на ЛитРес
Также читайте: Жена, любовница, муж и свекровь в одной палате, что может быть ужаснее
Также читайте: Муж обвинил Лидию в смерти жены, но после того как сам, оказался на больничной койке, всё изменилось