Я кружила чайной ложкой в своей чашке, словно пытаясь размешать не только сахар, но и собственные мысли. За окном накрапывал мелкий дождь, стекая по стеклу тонкими прозрачными дорожками — совсем как мои нервы в тот момент.
— Витя, мне нужны документы на машину, — я старалась говорить буднично, хотя сердце почему-то забилось чаще. — Завтра еду оформлять новую страховку, а то срок истекает.
Он сидел напротив, уткнувшись в телефон, и не сразу отреагировал. Потом поднял глаза — в них мелькнуло что-то странное.
— Зачем тебе? Я сам могу оформить.
— Нет, я хочу сама. У меня там скидки по стажу накопились, — пожала я плечами. — Где они? В шкафу должны быть, в синей папке?
Виктор отложил телефон и как-то нервно провёл рукой по волосам.
— Оль... Там такое дело... Документы у тёти Раи.
— У какой тёти Раи? — я непонимающе моргнула. — При чём тут твоя тётя?
— Ну, документы оформлены на неё, — он произнёс это так обыденно, словно сообщал о погоде.
Чашка в моей руке замерла на полпути ко рту. Тишина растянулась, как старая резинка.
— Что значит «оформлены на неё»? — мой голос звучал странно, будто со стороны. — Я же выплачивала кредит. Три года. Каждый месяц.
— Да ничего такого, обычная формальность, — он начал говорить быстрее. — Просто так было выгоднее с налогами. Я же всё продумал.
Я смотрела на него, и что-то холодное расползалось внутри. Машина, которую я покупала на свои деньги, на мою зарплату, которую я бережно выплачивала три года — записана на чужого человека?
— Почему ты мне не сказал? — только и смогла выдавить я.
Обвинения вместо ответов
— А что такого-то? — Виктор вскинул руки и поднялся с места. — Всё равно мы вместе живём. Какая разница, на кого оформлена?
Я молчала, пытаясь собрать разлетевшиеся мысли. Перед глазами мелькали квитанции, которые я оплачивала каждый месяц, урезая расходы на всё, даже на любимые книги. Моя машина. За которую платила я.
— Какая разница? — наконец выдохнула я. — Витя, ты серьёзно? Я плачу за машину, которая даже не моя?
Он прошёлся по кухне, с преувеличенным вниманием разглядывая какие-то мелочи на полках.
— Оль, ну ты как маленькая, честное слово, — его голос приобрёл снисходительные нотки. — Да, на тётю записали. У неё льготы, страховка дешевле выходит. Я нам деньги сэкономил, а ты устраиваешь трагедию.
— Почему ты мне не сказал раньше? — я старалась говорить спокойно, но голос предательски дрожал.
— А ты не спрашивала! — он вдруг переключился в атаку. — Вечно копаешься в мелочах. Неужели не доверяешь? После стольких лет вместе?
Внутри что-то оборвалось. Он перевернул всё так, будто это я виновата. Словно мой вопрос про документы — это проявление недоверия.
— Дело не в доверии, Витя. Дело в честности, — я подняла глаза. — Машина стоит больше миллиона. Это не мелочь.
— Уф, началось, — он демонстративно закатил глаза. — Знал бы, что ты так отреагируешь, вообще бы молчал. Все нормальные люди так делают, это обычная практика!
Он смотрел на меня с таким убеждением, что на секунду я даже усомнилась: может, и правда я чего-то не понимаю? Может, это нормально? Но червячок сомнения уже грыз сердце.
— Я хочу, чтобы машину переоформили на меня, — тихо сказала я.
— Боже, Оля! — он всплеснул руками. — У тебя совсем нет доверия. Я сделал как лучше для нас обоих, а ты... Эх!
И он вышел, хлопнув дверью, оставив меня одну с вопросами, на которые не дал ответов.
Визит к Раисе Ивановне
Раиса Ивановна жила в старой пятиэтажке на другом конце города. Я никогда не была у неё в гостях, хотя мы с Виктором уже пять лет вместе. «Она нелюдимая», — говорил он. Теперь мне стало интересно, что ещё он говорил неправду.
Подъезд встретил меня запахом жареной рыбы и приглушённым лаем соседской собаки. Я поднялась на третий этаж и замерла перед обитой коричневым дерматином дверью. Сердце колотилось как бешеное. Что я скажу? «Здравствуйте, это я, Ольга, машина которой почему-то оформлена на вас»?
Дверь открылась неожиданно быстро. На пороге стояла сухощавая женщина с аккуратной стрижкой и внимательными глазами, удивительно похожими на глаза Виктора.
— Вы к кому? — спросила она, поправляя очки.
— Здравствуйте, Раиса Ивановна. Я Ольга, — мой голос прозвучал тише, чем хотелось. — Девушка Виктора.
Её брови слегка приподнялись.
— А, наконец-то познакомимся, — она отступила в сторону. — Проходи, чего на пороге стоять.
В маленькой, но уютной кухне мы расположились за столом, покрытым клеёнкой с рисунком из васильков. Раиса Ивановна поставила передо мной чашку с чаем.
— Так что привело тебя ко мне, Ольга? Витя здоров?
— Да, с ним всё хорошо, — я обхватила чашку ладонями. — Просто... Вы знаете что-нибудь про машину? Белый «Хёндай»?
Её лицо изменилось, став как будто жёстче.
— А, вот оно что. Документы, которые я подписывала, — она вздохнула. — Сказал, что ему так удобнее для налогов. Я подписала, не вникая. Он же племянник всё-таки.
— Значит, вы знали, что машина оформлена на вас? — я почувствовала, как к горлу подкатывает комок.
— Конечно знала, девочка. Подпись-то моя стоит, — она внимательно посмотрела на меня. — А ты, выходит, не знала?
Я покачала головой, не в силах произнести ни слова.
— Ох, Витенька, — она покачала головой. — Весь в отца. Тот тоже любил мутить воду.
— А вы... не знаете случайно, что там с вещами из гаража? — внезапно спросила я, вспомнив проблему, которая беспокоила меня ещё до истории с машиной.
— Каких вещей? — Раиса Ивановна нахмурилась.
— Вещи моего покойного мужа. Инструменты, рыболовные снасти... Они хранились в гараже, а недавно пропали.
Раиса Ивановна сняла очки и потёрла переносицу.
— Витя приезжал месяц назад с какими-то вещами. Сказал, что вы решили продать ненужное. Я ещё удивилась, что он на рынок всё повёз...
Чай в чашке остыл, не испробованный. Внутри меня что-то сломалось окончательно.
Точка кипения
Домой я вернулась в сумерках. Мысли путались, сердце болело, но впервые за долгое время я чувствовала странную ясность. Словно туман рассеялся, и я увидела всё как есть, без прикрас.
Виктор сидел в гостиной, уткнувшись в ноутбук. Сделал вид, что не заметил меня, но я видела, как напряглись его плечи.
— Нам нужно поговорить, — сказала я, садясь напротив.
— Если про машину, то тема закрыта, — буркнул он, не поднимая глаз.
— Нет, не закрыта, — мой голос прозвучал неожиданно твердо. — Я была у твоей тёти. Теперь я знаю всё.
Он поднял голову. В глазах промелькнуло что-то похожее на страх, но быстро сменилось раздражением.
— Зачем ты к ней поехала? Что за детские игры в шпионов?
— Я хочу, чтобы машина была переоформлена на меня, — я не повышала голос, но каждое слово звучало как камень, падающий в тишину. — Или верни деньги, которые я выплатила.
Он усмехнулся, откинувшись на спинку кресла.
— А ты докажи, что платила.
— Что? — я не поверила своим ушам.
— Докажи, что ты платила, — повторил он с вызовом. — У меня на руках документы, где чёрным по белому указано, что владелец — Раиса Ивановна. А где документы, что ты вносила платежи?
Я застыла, пораженная цинизмом его слов. Три года я каждый месяц отправляла деньги, урезая расходы, отказывая себе во многом...
— В банке есть выписки по моей карте, — наконец выдавила я.
— И что? — он рассмеялся. — Ты мне просто деньги давала. На бытовые расходы. Или в долг. Кто теперь разберёт?
Что-то оборвалось внутри. Передо мной сидел совершенно чужой человек. Не тот, с кем я прожила пять лет, кому доверяла, кого любила.
— А вещи Сергея? — тихо спросила я. — Те, что ты продал с гаража?
Его лицо дрогнуло, но он быстро совладал с собой.
— Старый хлам. Только место занимал.
— Это была память, — я почувствовала, как к глазам подступают слёзы, но сдержалась. — Его отцовские инструменты, снасти...
— Мертвым не нужны вещи, — отрезал он.
В этот момент входная дверь скрипнула. Мы оба повернулись и увидели на пороге Раису Ивановну с небольшой сумкой в руках. Видимо, она слышала наш разговор.
— Виктор Михайлович, — голос тёти звучал неожиданно сурово. — Мне стыдно, что ты мой племянник.
Неожиданный союзник
Тётя Виктора появилась на пороге так неожиданно, словно материализовалась из воздуха. Я даже вздрогнула, когда скрипнула входная дверь. Виктор тоже обернулся и замер с открытым ртом.
— Тётя Рая? Ты откуда взялась?
Она вошла в комнату, не торопясь снимать старомодное пальто. Маленькая, сухонькая, но осанка — как у королевы. В руках потёртая сумка из кожзама, та самая, с которой она, по словам Виктора, ходила ещё на демонстрации.
— Не ожидал гостей? — Раиса Ивановна поставила сумку на журнальный столик. Стекло жалобно звякнуло. — Неудивительно. Ты вообще, Витенька, многого не ожидаешь. Например, что твоя совесть когда-нибудь проснётся.
Виктор нервно усмехнулся, запустил пятерню в волосы.
— Да брось, тёть. Чего ты завелась? Ну, оформили на тебя машину. Тебе-то что? Ты на ней всё равно не ездишь.
— Мне-то ничего, — она сняла очки, подышала на стёклышки, потёрла краем шарфа. — А вот Оле, я смотрю, многое. А ты, значит, платежи её забирал и в кармашек?
Я затаила дыхание. Виктор побагровел:
— Тётя, ты чего несёшь? Я всё честно на машину тратил! Просто так было... выгоднее.
— Выгоднее? — она снова надела очки и посмотрела на него, как учительница на двоечника. — Кому выгоднее-то, Витя? Ей или тебе?
Виктор открыл рот, закрыл, снова открыл. Потом махнул рукой:
— Да что я оправдываюсь! Бред какой-то. Две женщины сговорились и давай меня пилить.
Раиса Ивановна вдруг повернулась ко мне:
— Олечка, покажи-ка мне те самые платежи, о которых говорила.
Я молча достала телефон, открыла банковское приложение. Руки предательски дрожали, но я быстро нашла историю: каждый месяц, три года подряд — "Виктору на машину". Чёрным по белому.
Тётя долго смотрела на экран, водя пальцем по строчкам. Потом тяжело вздохнула и полезла в свою сумку.
— Я документы привезла, — она достала потрёпанную папку. — Завтра едем с тобой, Оля, в МРЭО. Будем переоформлять. Как и должно было быть с самого начала.
— Тётя, ты сдурела?! — Виктор подскочил. — Какое переоформление? Это моя машина!
— Нет, племянничек, — она строго посмотрела на него поверх очков. — По документам это моя машина. А по совести — Олина. Выбирай, что тебе важнее.
Я смотрела на эту маленькую женщину с пронзительным взглядом и чувствовала, как внутри что-то теплеет. Оказывается, справедливость всё-таки существует — просто иногда она приходит оттуда, откуда совсем не ждёшь.
Поворот судьбы
Серое здание МРЭО встретило нас гулом голосов и запахом казённой бумаги. Раиса Ивановна крепко сжимала папку с документами, я держалась рядом, чувствуя странную лёгкость. Словно груз, который давил на плечи долгие месяцы, наконец начал отступать.
— Номер талона А-124, пройдите к окну номер пять, — прозвучал механический женский голос.
— Наш, — шепнула Раиса Ивановна, и мы двинулись сквозь толпу.
Девушка за стеклом смотрела безучастно, монотонно постукивая ногтями по клавиатуре. Но когда Раиса Ивановна начала говорить, её брови слегка приподнялись.
— Хочу переоформить транспортное средство на эту женщину. Ольгу Сергеевну Воронину.
— Родственница? — равнодушно спросила девушка.
— Нет, — твёрдо ответила Раиса Ивановна. — Но машину она выплачивала. Я была просто номинальным владельцем.
Девушка пожала плечами — её интересовали только документы, а не истории, стоящие за ними. Нам выдали несколько бланков, и мы сели их заполнять на жёстких синих стульях.
— Раиса Ивановна, — я почувствовала, что должна сказать это. — Спасибо вам. Не каждый бы так поступил.
Она подняла глаза от бланка:
— Знаешь, Оля, в моей жизни многое пошло не так, как хотелось бы. Но я всегда себе обещала: поступать правильно, когда это в моих силах.
На улице нас ждал сюрприз. Возле моей — теперь уже официально моей — машины стоял Виктор. Руки в карманах, лицо как у побитой собаки.
— Оль, давай поговорим...
Я остановилась в нескольких шагах от него. Раиса Ивановна тактично отошла, делая вид, что рассматривает вывески.
— О чём, Витя? — спросила я, ощущая странное спокойствие. — Мне кажется, всё уже сказано.
— Я дурак, — он сделал шаг ко мне. — Прости меня. Я всё осознал. Давай начнём сначала, забудем этот кошмар.
Месяц назад я бы, наверное, расплакалась и простила. Но что-то изменилось — во мне, в мире вокруг, в самом воздухе.
— Нет, Витя, — я покачала головой. — Не начнём. Некоторые поступки нельзя просто «забыть».
— Это всё тётка настроила тебя, — он вдруг разозлился. — Она всегда меня недолюбливала!
Я посмотрела на Раису Ивановну, которая деликатно стояла в стороне. Потом снова на Виктора.
— Нет, Витя. Это ты сам всё сделал. Своими руками, своим выбором. И знаешь, что странно? — я вдруг поймала себя на том, что улыбаюсь. — Я даже благодарна тебе.
— Благодарна? — он опешил.
— Да. Если бы не эта история с машиной, я бы, наверное, так и жила с закрытыми глазами. А теперь... теперь я вижу всё ясно.
Я обошла его и села за руль. Раиса Ивановна устроилась на пассажирском сиденье.
— Куда теперь, Оля? — спросила она, пристёгиваясь.
Я завела мотор, и он отозвался мягким, уверенным гудением. Моя машина. Мой выбор. Моя дорога.
— Вперёд, — ответила я, выруливая со стоянки. — Туда, где нет места лжи и страху.
В зеркале заднего вида отражался Виктор, который становился всё меньше и меньше, пока не превратился в крошечную точку. И я вдруг поняла, что больше не оглядываюсь назад.