Пар от чайника смешивался с сумерками за окном. Я механически поправляла край пледа в коляске, где только что уснул Мишка. Третий месяц моей новой жизни... жизни мамы.
— Ир, нам надо поговорить, — Алексей поставил чашку на стол и замолчал, разглядывая что-то за моим плечом.
Что-то в его голосе заставило меня напрячься. Знаете, как бывает — вроде обычные слова, а внутри всё холодеет.
— Я подумал и решил, что мне нужно съехать на время. Снял квартиру недалеко от работы.
— Что? — я не поняла, или не захотела понять. — Какую квартиру? Зачем?
— Мне нужно личное пространство, — он говорил спокойно, будто обсуждал погоду. — Это не значит, что я вас бросаю. Просто пока ты в декрете... мне будет лучше жить отдельно.
Я смотрела на него, и человек напротив казался незнакомым. Именно так — не чужим, а незнакомым. Будто кого-то подменили.
— Ты это сейчас серьёзно? — голос дрогнул против воли. — У нас ребёнку три месяца, а ты решил... съехать?
— Ир, давай без драмы, — он поморщился. — Я буду помогать финансово. Навещать вас. Просто мне нужен... свой угол. Чтобы высыпаться. Работать. Восстанавливаться.
За окном мигнула вывеска, окрасив кухню в синий. В этом свете его лицо показалось мне восковым, неживым.
— А мне? Мне не нужно высыпаться, восстанавливаться?
— У тебя декрет. Ты сама хотела ребёнка, — он пожал плечами. — Я уже собрал вещи.
Мишка завозился в коляске. Не проснулся, просто вздохнул во сне. А я вдруг поняла, что мы говорим шёпотом — не чтобы не разбудить сына, а потому, что кричать уже бессмысленно. Что-то оборвалось во мне, как струна — с тихим, беспомощным звоном.
— Когда? — только и спросила я.
— Завтра. Ключи оставлю.
Оглушающая тишина
Тишина. Самое странное — эта оглушающая тишина. Я никогда не думала, что буду скучать по звуку его шагов, по скрипу двери ванной, даже по этому раздражающему пощёлкиванию пультом.
Третий день без Лёши. Я сижу на полу в гостиной, вокруг разбросаны вещи — пелёнки, распашонки, мои футболки. Мишка наконец уснул после двухчасового марафона с коликами. На часах почти полночь.
Телефон молчит. Никто не знает, что он ушёл. Как об этом рассказать? «Привет, мам, представляешь, Лёша решил, что ему тесно с нами»? Нет, не могу. Пусть думают, что он в командировке.
Бутылочки на сушке, завтра снова кормление, смена, купание, глажка, кормление... Бесконечный круг, в котором всё держится на мне одной. Я прислоняюсь к стене и закрываю глаза. Вчера плакала, сегодня уже нет — сил не осталось.
Из детской доносится хныканье. Нет, только не снова. Я с трудом поднимаюсь, ноги затекли.
— Миш, Мишенька, ну что ты, маленький? — шепчу я, склоняясь над кроваткой.
Сын смотрит на меня мокрыми глазами, таким беззащитным взглядом, что сердце сжимается. Беру его на руки, и он затихает, прижимаясь к плечу. Тёплый, родной комочек.
— Справимся, да? — говорю ему. — Ты и я.
Часы в коридоре отбивают полночь. Ещё один день без него начался. Я качаю сына, вглядываясь в темноту за окном. Где-то там Лёша, в своём «личном пространстве». Интересно, ему тоже не спится?
В ванной капает вода. Надо бы починить кран, но как? Раньше это делал он. Теперь придётся учиться самой. И счета, и лампочки, и... всё.
— Мам, а папа вернётся? — вырывается у меня шёпотом, и я тут же осекаюсь.
Мишка не поймёт. Он слишком мал. А я... я, кажется, начинаю понимать, что произошло. Он просто ушёл туда, где проще. Где нет криков по ночам, где можно выспаться и думать только о себе. А я осталась здесь, и никуда мне не деться от этой новой, пугающей ответственности.
Точка невозврата
Лампы супермаркета резали глаза. Две недели без сна, и яркий свет казался пыткой. Я толкала коляску между рядами, стараясь не забыть, зачем пришла.
Молоко. Подгузники. Что-нибудь поесть... Список был в голове, но мысли путались. В последнее время я стала забывчивой. Вчера оставила кошелёк в холодильнике, а позавчера чуть не вышла на улицу в тапочках.
— Мишенька, потерпи, скоро домой, — прошептала я, наклоняясь к сыну.
Он заворочался, недовольно хмуря бровки. Весь в отца... Нет, не думать об этом сейчас.
Я потянулась за молоком на верхней полке, и вдруг почувствовала, как пол качнулся. Странное ощущение — будто меня столкнули с лестницы. В глазах потемнело, звуки магазина отдалились.
«Только не упасть», — мелькнула последняя ясная мысль.
Очнулась я на полу. Надо мной склонилась женщина в синем жилете — видимо, сотрудница магазина.
— Девушка, вы меня слышите? Скорую вызвали.
Я попыталась сесть. Мишка! Где коляска? Паника обожгла горло.
— Ребёнок... мой ребёнок!
— Не волнуйтесь, с малышом всё хорошо. Вот он, рядом.
Я повернула голову и увидела пожилую женщину, качающую мою коляску. Она улыбнулась мне:
— Лежите, лежите. Я присмотрю за крохой.
Вокруг собрались люди. Кто-то протягивал воду, кто-то подкладывал под голову свернутую куртку. Чужие, незнакомые люди, которым почему-то не всё равно.
— Давление упало, наверное, — говорила женщина рядом. — Вы одна с ребёнком? Муж где?
— Он... — я запнулась. — Его нет.
«Нет» прозвучало так окончательно. Не «в командировке», не «задерживается». Просто «нет». В этот момент, лёжа на холодном полу супермаркета, я впервые признала это вслух.
— Родных вызвать? — спрашивала сотрудница. — Кому позвонить?
«А действительно, кому?» — подумала я, и внезапно из глаз потекли слёзы. Беззвучно, неудержимо. Как будто плотину прорвало.
Материнская помощь
— Ешь давай, остынет, — мама поставила передо мной тарелку с борщом.
Нашей квартиры было не узнать. Занавески отдраены, на подоконнике — герань. В воздухе витал запах домашней еды и какое-то забытое ощущение... защищённости.
Прошла неделя с момента моего позорного обморока в магазине. Тогда мне всё-таки пришлось позвонить маме. Она примчалась в больницу за час, хотя живёт на другом конце города. И с тех пор не уезжала.
— Не хочу, — я отодвинула тарелку. — Аппетита нет.
— Есть, есть аппетит, — мама невозмутимо вернула тарелку на место. — Кормящей матери положено есть за двоих.
Я хотела возразить, но не нашла сил. Просто взяла ложку и начала есть. Тело, оказывается, было благодарно — только сейчас я осознала, как голодна.
— Так значит, он просто взял и ушёл? — мама спросила это буднично, словно о погоде.
Я кивнула, продолжая есть. Почему-то сейчас, с полным ртом, было проще говорить о том, о чём я молчала почти месяц.
— Сказал, нужно личное пространство. Что я с декретом справлюсь сама. Что он никуда не пропадёт.
Мама хмыкнула, помешивая что-то в кастрюле.
— И ты ему поверила?
— А что мне оставалось? — я отложила ложку. — Сказать «не уходи, я не справлюсь»? Унижаться?
Мама села напротив, вытирая руки о фартук.
— Ирка, ты всегда была упрямой. В детстве даже коленки разбитые прятала, лишь бы помощи не просить.
Я опустила голову. В детской тихо посапывал Мишка. Сегодня он спал спокойно — первый раз за долгое время.
— Знаешь, я ведь тоже одна тебя растила, — вдруг сказала мама. — Когда отец ушёл, тебе и года не было.
— Правда? — я удивлённо подняла глаза. — Ты никогда не рассказывала...
— А зачем? — она пожала плечами. — Жизнь-то продолжалась. Да и не одна я была на самом деле. Бабушка помогала. Соседка Зина с твоими простудами нянчилась, когда мне на работу надо было.
В кастрюле что-то забулькало. Мама встала, поправила огонь.
— К чему я это всё... Не нужно одной тащить, Ир. Это не подвиг.
Ночной проект
Часы показывали половину второго ночи. Мишка наконец уснул после вечернего купания, и в квартире установилась благословенная тишина. Мама тоже спала — я слышала её тихое посапывание из гостиной, где она обосновалась на раскладушке.
Я открыла ноутбук, и экран осветил лицо синеватым светом. Пальцы зависли над клавиатурой. Странное чувство — будто разучилась печатать за эти месяцы.
До декрета я работала копирайтером в небольшом агентстве. Писала тексты для сайтов, рекламу, статьи. Ничего выдающегося, но мне нравилось. А главное — получалось.
«Неужели это было со мной?» — подумала я, глядя на старые файлы с проектами.
В соседней комнате Мишка причмокнул губами во сне. Я прислушалась — нет, не проснулся. Можно продолжать.
В телефоне нашла сообщение от бывшей коллеги Марины: «Ир, у нас тут небольшой заказ на статьи для медицинского сайта. Если интересно, напиши».
Я перечитала сообщение трёхдневной давности. Тогда не ответила — казалось, не до того. А сейчас...
«А справлюсь ли?» — мелькнула неуверенная мысль. Но другая, более решительная, её перебила: «А почему нет?»
Пробежалась пальцами по клавиатуре. Первые слова дались с трудом, как будто разминала затёкшие мышцы. Потом — легче. А через полчаса я уже не могла оторваться.
Это было... странно. Как глоток свежего воздуха после душной комнаты. Я снова думала о чём-то, кроме подгузников и смесей. О чём-то своём, что принадлежало только мне — Ирине, а не просто «маме Миши».
«Медицинские услуги в шаговой доступности — роскошь или необходимость?» — гласил заголовок моей статьи. Я улыбнулась. Неплохо для первого раза после перерыва.
Часы показывали три. Из детской не доносилось ни звука — редкий случай, когда Мишка не просыпался для ночного кормления. Подарок судьбы.
«Заказ возьму, — набрала я сообщение Марине. — Когда сроки?»
Отправила и закрыла ноутбук. Внутри разливалось забытое тепло. Что-то похожее на... надежду? Или на предвкушение?
Завтра будет новый день. С пелёнками, кормлениями и прогулками. Но теперь в нём появится ещё кое-что — маленький островок моей прежней, независимой жизни.
Неожиданный визит
Дверной звонок разорвал субботнюю тишину. Я вздрогнула, оторвавшись от ноутбука. Последние два месяца я работала над несколькими проектами — небольшими, но своими. Мама помогала с Мишкой, и у меня появилось время на статьи.
Звонок повторился — настойчивее. Накинув домашнюю кофту, я пошла открывать. На пороге стоял Алексей.
— Привет, — он улыбнулся, будто ничего не произошло. — Можно войти?
Я молча отступила в сторону. Странно, но сердце не ёкнуло. Ни радости, ни злости — только лёгкое удивление.
Он прошёл в коридор, огляделся.
— У вас тут... уютно стало.
— Мама помогла с ремонтом, — я пожала плечами. — Зачем пришёл?
Алексей прошёл на кухню, сел на стул — тот самый, с которого когда-то объявил о своём уходе. Я осталась стоять, прислонившись к дверному косяку.
— Мишку хотел увидеть, — он потёр переносицу. — И... поговорить.
— О чём?
— Я подумал, может... вернуться? — он посмотрел мне в глаза. — Соскучился по вам. По тебе.
Я молчала, разглядывая человека напротив. Знакомые черты, голос, жесты. Но что-то неуловимо изменилось. Или это я изменилась?
— А как же «личное пространство»? — спросила наконец.
— Понял, что погорячился, — он развёл руками. — Тяжело было. Новая роль, ответственность... Запаниковал.
Из гостиной донеслись голоса — мама читала Мишке сказку. Сыну исполнилось семь месяцев, и он уже садился, требовательно тянул ручки к книжкам.
— Ир, — Алексей наклонился вперёд, — давай попробуем снова? Я всё осознал.
Три месяца назад я бы бросилась ему на шею. Два — плакала бы от облегчения. Но сейчас...
— Нет, — ответила я спокойно.
— Что? — он поднял брови.
— Я сказала — нет, — я скрестила руки на груди. — Знаешь, Лёш, эти месяцы были... непростыми. Но я справилась. Мы справились — я, Мишка, мама.
Он смотрел с недоумением, как будто впервые видел меня.
— Я снова работаю, — продолжила я. — Мы наладили быт. И в этой новой жизни для тебя... нет места.
— Ты это несерьёзно, — он нервно усмехнулся. — Ребёнку нужен отец.
— Согласна. Поэтому можешь навещать сына. По выходным, например.
Первый день рождения
— Миша, посмотри сюда! Улыбочку!
Мама щёлкала фотоаппаратом, пытаясь поймать момент, когда внук дотянется до свечки на торте. Мишка хмурился от вспышки, но упрямо тянул пухлые пальчики к огоньку.
Ровно год. Мой маленький мужчина, мой самый главный учитель. Я смотрела на его серьёзное личико и не могла поверить — неужели прошёл целый год?
Кухня пестрела воздушными шарами. На холодильнике — магниты с цифрой «1». Праздничный стол накрыт на троих: я, мама и виновник торжества в высоком стульчике.
— Загадывай желание, — шепнула я сыну, помогая задуть свечу.
Огонёк погас, и мы с мамой зааплодировали. Мишка засмеялся, довольный произведённым эффектом.
— Ну вот, теперь официально — у нас годовас, — мама обняла меня за плечи. — Ты молодец, Ириш.
Я улыбнулась, разрезая торт. Это был не просто первый день рождения сына — это была годовщина моей новой жизни.
Жизни, в которой я научилась многому. Просить о помощи. Ценить моменты тишины. Радоваться маленьким победам. Не бояться одиночества.
Телефон на столе завибрировал — пришло сообщение от Алексея: «Поздравляю с первым днём рождения! Завтра в 12 заеду с подарком, как договаривались».
Я отложила телефон, не ответив. Завтра так завтра.
— А помнишь, как ты боялась его купать? — мама подмигнула, вытирая крем с Мишкиной щеки. — Звала меня через полгорода.
— Ещё бы, — я рассмеялась. — Он же выскальзывал, как маленький тюлень!
Мишка требовательно застучал ложкой по столу, напоминая о своём присутствии. Я положила ему кусочек торта — специального, без сахара.
— Ма-ма! — отчётливо произнёс он, запихивая в рот угощение.
Мы с мамой переглянулись. Это было его второе слово после «баба».
— Да, малыш, — я погладила его по голове. — Мама здесь. И никуда не денется.
За окном медленно опускались сумерки. Год назад в этой самой кухне рушился мой мир. Я думала, что без Лёши не справлюсь, сломаюсь, пропаду.
Но мир не рухнул. Он просто стал другим — с мамиными борщами по выходным, с ночными дедлайнами на удалёнке, с новыми знакомыми с детской площадки. С Мишкой, который каждый день учит меня быть сильнее.
— Загадала желание? — спросила мама, наливая чай.
— Зачем? — я улыбнулась, глядя на сына. — У меня уже всё есть.