Вера установила кресло-качалку на веранде точно напротив заходящего солнца. Оранжевые лучи падали на деревянный пол, создавая теплые блики. Позади нее Олег возился с коробками, изредка что-то бормоча себе под нос.
— Как думаешь, здесь лучше? — Вера чуть сдвинула кресло и отошла, оценивая результат.
Олег выглянул из дверного проема, держа в руках настенные часы.
— Идеально. Представляешь, как мы будем здесь сидеть вечерами?
Вера улыбнулась и провела рукой по деревянным перилам. Дом пах свежей краской и сосновыми досками. Их дом. Наконец-то. После тридцати лет съемных квартир и ипотеки — свой уголок, где никто не потревожит.
Она присела в кресло, прикрыла глаза. Где-то вдалеке стрекотали кузнечики, ветер едва заметно колыхал занавески на окнах. Лес начинался сразу за небольшим участком, и воздух был напоен хвоей и влажной землей.
— Я сделаю чай, — сказал Олег, поставив часы на стол у входа. — Хоть из коробок, но отметим переезд.
Вера кивнула, не открывая глаз. Перед ней разворачивалась картина их будущей жизни: утренние туманы, грибы после дождя, книги на этой самой веранде, никакой суеты и чужих голосов. Только они вдвоем. Каждый вечер — вот так, в тишине и покое.
— Знаешь, — сказала она, когда Олег вернулся с дымящимися чашками, — кажется, мы всю жизнь к этому шли.
Он сел рядом, в плетеное кресло, и они молча смотрели, как солнце медленно скрывается за верхушками сосен.
Неожиданная новость
Телефонный звонок разорвал утреннюю тишину. Вера, разбирающая книги для новой полки, вздрогнула. На экране высветилось имя дочери.
— Ирина, доброе утро, — Вера прижала телефон к уху плечом, продолжая сортировать книги.
— Мама! Как вы там устроились? — голос Ирины звучал необычно бодро и громко. — Все коробки разобрали?
— Почти. Осталась кухня и...
— Слушай, у меня отличная новость! — перебила дочь. — Мы с Колей взяли отпуск на весь июль! И Миша с Машей так обрадовались, когда узнали, что мы поедем к бабушке в настоящий дом в лесу!
Вера замерла с книгой в руке.
— В смысле... к нам? На весь июль?
— Конечно! А Колина мама тоже присоединится. Она сейчас так одинока после смерти отчима. Ты же не против? Мы так давно не собирались все вместе!
Вера почувствовала, как внутри что-то обрывается. Месяц. Целый месяц шумной толпы в их маленьком доме, где они с Олегом мечтали о покое.
— Ирина, но мы только переехали, может быть...
— Мама, ты же всегда хотела, чтобы мы больше времени проводили вместе! — в голосе дочери появились обиженные нотки. — Ты постоянно говорила, что видишь внуков только по выходным. А теперь, когда у вас есть такой чудесный дом...
Вера сглотнула ком в горле. Да, она действительно говорила это. Но представляла себе тихие семейные выходные, а не месяц непрерывного хаоса.
— Да, конечно, — выдавила она, заставив себя улыбнуться, хотя дочь этого не могла видеть. — Приезжайте.
— Супер! Я уже составила список, что нам понадобится. Белье постельное возьмем свое, не переживай. До встречи через неделю!
Связь прервалась. Вера медленно опустила руку с телефоном и посмотрела в окно на тихий лес, который вдруг показался ей таким недосягаемым.
Вторжение
Вера услышала машину еще до того, как та показалась на подъездной дорожке. Гравий зашуршал под колесами, а детские голоса доносились даже сквозь закрытые окна. Она глубоко вздохнула, поправила скатерть на столе в гостиной и вышла на крыльцо.
Синий минивэн Коли остановился у самого дома, и словно по команде, из него хлынул поток людей и вещей. Дверь багажника распахнулась, и оттуда посыпались сумки, чемоданы, пакеты с продуктами.
— Бабушка! — шестилетняя Маша первой выскочила из машины и помчалась к Вере, обхватывая ее за ноги.
— Осторожнее с бабушкой! — крикнула Ирина, не глядя на мать и доставая из машины огромную корзину. — Миша, не трогай собаку соседей, она может укусить! Коля, скажи маме, чтобы она не несла тяжелую сумку, у нее спина!
Вера почувствовала, как виски начинает сдавливать. Шум, крики, мельтешение — все это обрушилось на нее лавиной. Восьмилетний Миша уже исследовал участок, прыгая по лужам у забора.
— Где дедушка? — спросил он, подбегая к Вере. — Он обещал показать, как делать кораблики из коры!
— Олег в сарае, — ответила Вера, стараясь улыбаться.
Из машины, кряхтя, выбралась мать Коли — Анна Петровна, держась за поясницу.
— Ох, как у вас тут сыро, Вера. Мой ревматизм сразу почувствовал. И далеко до магазина? Я свои таблетки забыла.
Не дожидаясь ответа, она прошла мимо Веры в дом. Ирина, раздавая указания мужу по разгрузке вещей, наконец повернулась к матери:
— Мам, у вас что, одна спальня? А где мы все будем спать?
Вера растерянно посмотрела на дочь, потом на гору вещей у машины, на разбросанные детские игрушки, которые уже усеяли их аккуратный газон.
— Мы думали, вы приедете на выходные... — начала она.
— Я же ясно сказала — на весь июль! — Ирина закатила глаза. — Ладно, разберемся. Нам нужно поставить детские кровати, думаю, в гостиной будет самое то. А свекровь поселим в вашем кабинете, хорошо?
Вера молча кивнула, чувствуя, как рушится их с Олегом мечта о тихой жизни в новом доме.
День за днем
— Бабушка, я хочу блинчики! С шоколадом! — Маша дергала Веру за подол фартука, пока та стояла у плиты, переворачивая сырники.
— Миша, иди завтракать! — крикнула Вера в окно, где внук гонял мяч по газону. — И руки помой!
Прошла всего неделя, а Вера уже чувствовала себя выжатой, как лимон. Каждое утро начиналось в шесть — с детских криков и требований. К восьми она успевала приготовить завтрак на семерых человек, развесить постиранное вчера белье и вытереть лужи в ванной после утреннего купания внуков.
— Вера Михайловна, — Анна Петровна появилась на кухне в халате, — у вас чай слишком крепкий. Мне с моим давлением нельзя такой.
Вера молча достала еще одну чашку и заварила свежий, слабый чай. Спорить не было сил.
— А где Ирина с Колей? — спросила она, раскладывая сырники по тарелкам.
— Еще спят, — буркнула свекровь, усаживаясь за стол. — Они же в отпуске, имеют право. А эти сырники точно не пересолены? В прошлый раз у меня после них была изжога.
Вера выдавила улыбку и поставила перед ней тарелку. На веранде послышались тяжелые шаги — это Олег вернулся из сарая, где теперь проводил большую часть времени, пытаясь скрыться от шумного семейства.
— Дедушка! Пойдем на речку! Ты обещал! — Миша ворвался на кухню, оставляя грязные следы на только что вымытом полу.
К обеду, когда Ирина с мужем наконец проснулись, Вера уже успела перестирать гору детских вещей, вытереть рассыпанные хлопья из-под кровати Миши и приготовить обед на всю семью.
— Мам, ты не видела мои бежевые шорты? — Ирина, зевая, открыла холодильник. — О, а салат с креветками не приготовила? Коля так их любит.
Вера, чувствуя, как немеют руки от усталости, посмотрела на дочь:
— Шорты в верхнем ящике комода. Креветок в магазине не было.
— Жаль, — пожала плечами Ирина. — Тогда мы с Колей съездим пообедать в кафе у озера. Ты ведь присмотришь за детьми? И маме его компресс на колено не забудь сделать в два часа.
Вера снова кивнула, чувствуя, как внутри нарастает глухое раздражение. Это был ее дом. Ее отпуск. Ее мечта о покое, которая превратилась в бесконечную череду обязанностей и чужих требований.
Попытка разговора
Веранда купалась в вечернем свете. Вера наконец выкроила минутку для себя и сидела, потягивая чай, когда на пороге появилась Ирина. В кои-то веки одна, без детей и мужа.
— Можно к тебе? — спросила она, указывая на соседнее кресло.
Вера кивнула, пряча вздох. Тишина и одиночество снова откладывались.
— Мама, у тебя всё в порядке? — Ирина подтянула ноги под себя, как делала в детстве. — Ты какая-то... не такая.
Вера повертела чашку в руках. Может, сейчас подходящий момент?
— Ира, я просто немного устала, — начала она осторожно. — У нас с отцом были другие планы на это лето.
— Какие планы? — удивилась дочь, словно родители не могли иметь собственной жизни. — Вы же на пенсии.
Вера почувствовала, как в груди поднимается обида, но заставила себя говорить спокойно:
— Мы хотели побыть вдвоём. Почитать, погулять по лесу. Знаешь, за тридцать лет у нас впервые появилось собственное пространство.
Ирина нахмурилась:
— То есть... ты не рада, что мы приехали? — её голос дрогнул. — Ты же всегда говорила, что мечтаешь, чтобы дети и внуки были рядом. Что тебе одиноко в городе, когда мы приезжаем только по выходным.
Вера прикусила губу. Да, она говорила это. Но имела в виду совсем другое — тихие семейные обеды раз в неделю, а не круглосуточный детский сад и дом престарелых в одном флаконе.
— Конечно, я рада, — солгала она, не в силах выдержать обиженный взгляд дочери. — Просто мне нужно немного времени для себя. Хотя бы час в день.
— Ну вот, сейчас же ты одна, — пожала плечами Ирина. — А с детьми я помогу, обещаю. Просто мы с Колей тоже хотим отдохнуть, ты же понимаешь.
Вера снова промолчала. Нет, Ирина не понимала. И, кажется, не собиралась понимать.
— Хорошо, — сказала она наконец. — Всё в порядке.
Ирина просияла, чмокнула мать в щеку и умчалась — из дома донеслись крики Миши о том, что Маша сломала его самолетик.
Вера осталась на веранде, глядя на закат и чувствуя себя совершенно бессильной в собственном доме.
Точка невозврата
Вера нарезала овощи для салата, когда Ирина вошла на кухню, оживленно разговаривая по телефону. Июль подходил к концу, и Вера втайне считала дни до отъезда гостей.
— Да, конечно, покажу, — говорила Ирина, открывая холодильник. — Сейчас пришлю фотки участка. Тут места много, можно будет шикарно всё обустроить.
Вера замерла с ножом в руке. Что-то в голосе дочери заставило её внутренне напрячься.
— Всё, договорились! — Ирина завершила вызов и повернулась к матери с сияющим лицом. — Мам, у меня потрясающая новость!
Вера медленно положила нож. Почему-то ей казалось, что эта новость ей не понравится.
— Помнишь Виталика? Ну, Колин друг, который строитель? Он согласился помочь нам построить гостевой домик здесь, на вашем участке! Представляешь, со всеми удобствами, двумя спальнями. Начнем в следующем мае, а к июлю уже въедем!
Вера почувствовала, как пол уходит из-под ног. В ушах зашумело.
— Гостевой... домик? — переспросила она, стараясь, чтобы голос звучал ровно.
— Ну да! — Ирина возбужденно размахивала руками. — Тогда мы сможем приезжать на всё лето! А может, и на осенние каникулы. И тебе будет проще — мы будем жить отдельно, не станем мешать. Хотя готовить, конечно, ты будешь на всех — у тебя так вкусно получается!
Вера оперлась о столешницу, чувствуя подступающую паническую атаку. Всё лето. Каждый год. Навсегда. Их маленький уютный дом, их мечта о тихой жизни, превратится в вечно шумный, переполненный пансионат.
— А вы... спросили нас? — голос всё-таки дрогнул.
Ирина непонимающе посмотрела на мать:
— А что спрашивать? Это же чудесно! Мы будем рядом, внуки на природе. Тебе больше не будет одиноко, как ты всегда боялась.
Вера почувствовала, как к горлу подкатывает ком. Она не могла больше молчать. Если не скажет сейчас — потеряет свой дом навсегда.
— Ира, — начала она, с трудом подбирая слова, — нам нужно серьезно поговорить. Сегодня вечером. Всем вместе.
Ирина нахмурилась, но пожала плечами:
— Хорошо. Но я не понимаю, что тут обсуждать. Я думала, ты обрадуешься.
Решительный шаг
Стол был накрыт для ужина. Вера расставила тарелки, разложила приборы — всё как обычно, но внутри у неё всё дрожало. Олег, заметив её состояние, молча сжал её руку. Они не обсуждали предстоящий разговор, но муж, кажется, всё понял без слов.
Ирина с Колей пришли последними. За столом уже сидели дети и Анна Петровна, рассказывающая в сотый раз историю о своём путешествии в Крым.
— Пахнет восхитительно! — Коля потянулся к хлебу. — Тёща, вы превзошли себя!
Вера через силу улыбнулась, накладывая детям картофельное пюре. Руки слегка дрожали. Всю жизнь она старалась никого не обидеть, всем угодить. Всю жизнь проглатывала обиды и неудобства. А теперь ей предстояло сделать то, чего она никогда не делала — открыто противостоять собственной дочери.
— Итак, — Ирина подняла бокал с вином, — я хочу выпить за наш чудесный план! Представляете, следующим летом мы соберёмся здесь уже в новом гостевом домике!
Анна Петровна закивала:
— Отличная идея! Моей спине нужна отдельная кровать, а не этот диван...
Вера поставила кастрюлю на стол и выпрямилась. Сейчас или никогда.
— Нет, — произнесла она негромко, но твёрдо.
Все удивлённо замолчали. Ирина нахмурилась:
— Что «нет»?
— Никакого гостевого домика, — Вера почувствовала, как дрожит голос, но продолжила. — Это наш дом. Мы с отцом копили на него всю жизнь. Мы мечтали о тишине, о спокойной старости, о том, чтобы просто побыть вдвоём.
— Мама, ты что... — начала Ирина, но Вера подняла руку, останавливая её.
— Я люблю вас всех. Очень. Но я больше не могу так, — её голос окреп. — Я не хозяйка гостиницы. Не кухарка. Не нянька. Я тоже человек, со своими желаниями и потребностями. И этот дом — моё пространство. Наше с отцом пространство.
В комнате повисла оглушительная тишина. Ирина смотрела на мать так, словно видела её впервые.
— То есть... ты нас выгоняешь? — её голос задрожал.
— Нет. Я прошу уважать наши границы, — Вера почувствовала странное облегчение, высказав наконец то, что копилось годами. — Вы всегда можете приезжать на выходные. На праздники. Но не на всё лето. И точно без строительства ещё одного дома.
Неожиданная поддержка
За столом повисла тяжелая тишина. Вера чувствовала, как пылают щеки, и не решалась поднять глаза. Миша с Машей замерли с ложками в руках, не понимая, почему взрослые вдруг перестали разговаривать.
— Ты никогда раньше так не говорила, — наконец произнесла Ирина дрожащим голосом. — Всегда твердила, как скучаешь по внукам, как хочешь, чтобы мы больше времени проводили вместе...
— Я и сейчас так думаю, — тихо ответила Вера. — Но это не значит, что я готова отказаться от собственной жизни.
Коля неловко кашлянул, поерзал на стуле:
— Ирин, может, твоя мама и права...
— Ты на чьей стороне? — резко повернулась к нему Ирина.
— Я согласен с Верой.
Все удивленно повернулись к Олегу, который за весь месяц едва ли произнес больше десятка фраз. Он медленно положил вилку и посмотрел на дочь:
— Мы с мамой всю жизнь работали, обеспечивали тебя, помогали с детьми. А теперь нам нужно немного покоя. Нам тоже хочется пожить для себя, пока еще есть силы и здоровье.
Вера с благодарностью взглянула на мужа. Его поддержка сейчас значила для нее больше, чем что-либо другое.
Анна Петровна поджала губы:
— В наше время родители думали о детях, а не о себе...
— В ваше время было принято сдавать родителей в дома престарелых? — неожиданно резко спросил Олег, глядя на свекровь дочери.
Анна Петровна осеклась, а Вера едва сдержала нервный смешок. За тридцать лет брака она не помнила, чтобы Олег так открыто конфликтовал с кем-то.
— Папа! — возмутилась Ирина.
— Ирина, — Олег положил руку на плечо жены, — мы не отказываемся от вас. Но и вы не можете забрать нашу жизнь. Мы имеем право на свой выбор. Приезжайте на выходные, на Новый год, на дни рождения. Мы всегда будем рады. Но и вы уважайте наше желание иногда побыть одним.
Вера чувствовала, как к глазам подступают слезы облегчения. Наконец-то она не одна. Впервые за долгие годы они с Олегом снова стали настоящей командой.
Сборы
Утро выдалось пасмурным. Вера стояла у окна кухни, механически помешивая чай в кружке. Во дворе Коля укладывал чемоданы в багажник. Его движения были резкими, словно он торопился поскорее закончить.
После вчерашнего разговора в доме установилась гнетущая тишина. Ирина ушла в комнату и не выходила весь вечер. Дети, почувствовав напряжение взрослых, притихли и не шумели, а Анна Петровна демонстративно начала собирать вещи.
— Думаешь, мы правильно поступили? — тихо спросил Олег, подходя к Вере сзади.
Она обернулась и посмотрела на мужа. Его лицо выглядело осунувшимся, под глазами залегли тени. Этот месяц дался ему не легче, чем ей.
— Не знаю, — честно ответила Вера. — Но по-другому было нельзя.
Со второго этажа послышались шаги. Ирина спускалась по лестнице с последней сумкой. Она остановилась в дверях кухни, глядя на родителей. Глаза у нее были красные.
— Мы уезжаем, — сказала она сухо. — Маша, Миша, попрощайтесь с бабушкой и дедушкой.
Дети неловко обняли Веру, а потом перешли к Олегу. Маша вдруг зашмыгала носом:
— А мы теперь совсем-совсем не приедем?
Вера присела на корточки перед внучкой:
— Что ты, конечно приедете. На выходные, на каникулы. Просто не на всё лето.
Она перевела взгляд на дочь, но та отвернулась, делая вид, что проверяет сумку.
Анна Петровна вышла из комнаты с гордо поднятой головой:
— Надеюсь, вы не пожалеете о своём решении, когда останетесь одни в этой глуши.
Олег молча взял её чемодан и понёс к машине.
Когда все вещи были погружены, Ирина остановилась перед матерью:
— Знаешь, я всегда думала, что для тебя семья на первом месте.
Вера почувствовала, как сердце сжимается от боли, но нашла в себе силы ответить:
— Именно поэтому я и сказала правду. Чтобы мы остались семьёй, а не превратились в отель с вечно недовольной хозяйкой.
Ирина поджала губы, словно хотела что-то сказать, но передумала. Молча обняла мать — коротко, формально — и пошла к машине.
Вера с Олегом стояли на крыльце, глядя, как автомобиль медленно выезжает со двора. Маша махала им из заднего окна, пока машина не скрылась за поворотом.
Своя тишина
Прошла неделя. Вера сидела в кресле на веранде, то же самое, которое они с Олегом поставили в первый день. В руках у неё была книга, но взгляд то и дело соскальзывал со страниц на окружающий пейзаж. Вечернее солнце просвечивало сквозь кроны сосен, золотя их верхушки. Лёгкий ветерок доносил запах хвои и лесных трав.
Рядом на плетёном столике стояла миска с клубникой, которую они с Олегом собрали утром в своём маленьком огороде. Ярко-красные ягоды пахли летом и свободой.
Внутри дома уже не осталось следов месячного вторжения. Вера вернула книги на полки, расставила безделушки так, как ей хотелось, и даже перевесила занавески. Дом снова стал их крепостью, их тихой гаванью.
С Ириной они не разговаривали с того дня. Дочь прислала только короткое сообщение, что они добрались нормально. Вера знала, что рана ещё свежа, и не торопила примирение. Всему своё время.
Скрипнула дверь — из дома вышел Олег с двумя чашками чая. Он поставил одну перед женой и сел в соседнее кресло.
— О чём задумалась? — спросил он, глядя на её лицо.
— О том, как тихо, — улыбнулась Вера. — И как это непривычно.
Они помолчали, наслаждаясь безмолвием. Только сверчки начинали свою вечернюю песню да где-то вдалеке куковала кукушка.
— Не жалеешь? — спросил вдруг Олег.
Вера задумалась. Конечно, в глубине души ей было больно от ссоры с дочерью. Конечно, она скучала по внукам. Но то чувство освобождения, которое она испытывала сейчас, то ощущение, что она наконец-то вернула себе право на собственную жизнь — оно того стоило.
— Нет, — ответила она искренне. — Не жалею. Если бы мы не сказали правду сейчас, то потеряли бы себя навсегда.
Олег кивнул и протянул руку. Вера переплела свои пальцы с его, чувствуя тепло его ладони.
— Мы ведь позвоним им на выходных? Пригласим приехать на день? — спросил он.
— Обязательно, — Вера улыбнулась. — Просто теперь — на наших условиях.
Она откинулась в кресле, глядя на золотые блики заката на стенах дома. Их дома. Где они наконец могли просто быть собой. Где лёгкий ветер качал занавески, где время текло медленно, где никто не требовал от неё быть тем, кем она не хотела.
Вера закрыла глаза и впервые за долгое время почувствовала настоящий покой.