"- Кровинушка моя, внученька родная, вот какое горе, ох, горе, - причитала Капа со слезой в голосе, - А всё сношка моя, её в том вина! Девчонку таскала с собой на работу, младенца – да в коровник колхозный! Где такое видано?! Сколько я ей ни говорила, да она только облает меня, обругает всяко, и всё одно по-своему делает! Вот и застудила младенца, до смерти… Ох…."
*НАЧАЛО ЗДЕСЬ.
Глава 9.
А Капитолина тем самым днём, в вечер которого она Анюту чаёвничать усаживала, пребывала в хлопотах. Аркадий уехал спозаранку, едва только Аня ушла на работу, он тоже собрался и предупредил мать, что едет в район и вернётся поздно, а может и задержится до следующего дня, что вероятнее всего.
Капитолина зло возила тряпкой по столу, сердясь на Аньку, на сына своего, что этой беспутной потакает, и на себя саму. Как же так получилось, что она сама оказалась в прислугах у этой девки?! Да не одна Анька дитя схоронила, да и вообще сама она в этом и виновата, довела мужика пьяного, вот он и взбеленился. Да и не верила Капитолина в то, что Анька говорила, будто Аркашка их с младенцем за калитку выкинул, как котят. Капитолина рассказывала соседке, что Анька сама убежала, не гнал её Аркадий, ну выпил лишку, а Анька – баба скандальная, никому от неё покоя нет, вот и получилось так!
- Да никогда он руки на неё не поднял, так уж, махнёт ладошкой, а та уж в крик! – говорила Капитолина соседке своей, Галине Куркиной, намеренно заглянув к той с небольшим гостинцем, кулёк сахара принесла, и банку консервную с чем-то, - Ты, Галка, не верь этой девке! То, что она к тебе раздетая с внученькой моей прибежала, так это она нарочно, чтоб все видели, и пожалели её! Лгунья она! И через враньё своё ребёнка погубила, внученьку мою! – тут Капитолина принялась вытирать кончиком платка глаза, - Застудила младенца, и сама слегла! Да лучше бы сама померла Анька эта, прости меня, Господи! Мучается с ней сын мой, и я на это глядя исстрадалась вся!
Галина кивала головой и с сочувствием смотрела на Капитолину, хоть сама она сколько раз видала, как Аркашка, боров здоровенный, Аню обижает, но слова поперёк Капе не могла сказать. С нею ссориться себе дороже, да и сами пусть в семье разбираются, у Галины своих бед да забот хватает. Да и гостинцы эти, что Капитолина иногда приносит, вовсе Галине не лишние – у неё дочка с тремя детьми одна осталась, зятя-то на войне убили. Впроголодь живут, дом остался в соседней Бобровке, Галина туда ездит, хоть немного помочь. Сама она уж старая, не может работать на колхозном поле, да кое-как всё же ходит, на овощехранилище её взяли, там когда перебрать что-то, да мало ли забот. Оттуда Галина иной раз подмороженной картошки или морковки приносит, а ведь и посытнее чего охота, вот потому и не перечит Галина Капе, та то крупы даст, то масла, а теперь вот сахару принесла. Голод, он ведь такой, совесть может быстро усмирить, а уж когда голодные детские глаза видишь, так и вовсе на всё готов. У каждого своя беда теперь, справиться бы…
Вернувшись от соседки, довольная Капитолина решила, что теперь от Галины слух по селу пойдёт такой, как ей самой надо, а то видела Капа, что осуждающе некоторые на неё глядеть начали, когда выродка Анькиного Аркаша схоронил.
Снова пошла Капитолина в клеть. Ключ она всегда при себе носила, нечего туда никому окромя неё самой нос совать. А между тем, если бы кто поглядел из местных-то, немало бы удивился! В этакое голодное время, когда люди каждую крошку считали, в клети у Петряевых и крупы было в запасе, и сахару, масла постного, консервы даже, соли два мешка, спички. Откуда – никому Капитолина не говорила, и сама старалась на показ ничего не выставлять, жаловалась всем у колодца, что снова с двух картошек пустой супец варила, болтанку.
Не слышала Капитолина, как шептались бабы у неё за спиной, что на двух-то картохах Аркашка такую ряху не наел бы, аж лоснится вся рожа! Но потом призадумались, может и правда… Аня-то вон какая бледная да худая у них, значит и правда живут как все, а Аркашка от болезни пухнет.
Кума Капитолины так и говорила – болезнь у него такая от неё вес увеличивается. Потому его на фронт и не взяли, в любой момент помереть может! Помереть-не помереть, а штаны на нём того и гляди треснут!
И вот теперь стояла Капитолина в клети, пребывая в раздумьях. Взяла мешочек, крупы насыпала немного, масла бутыль малую да с пяток яиц прибавила. Всё это сложила в корзинку, пробормотала что-то сердито и муки ещё отсыпала, совсем немного, и соли.
Собралась, старую шаль поверх платка повязала, корзинку прикрыла тряпицей, да и пошла. Обычно она ходила главной улицей, голову высоко держала, а тут сразу свернула в проулок и пошла узкой, почти напрочь занесённой снегом тропой.
Направлялась она к старому, покосившемуся от времени и вросшему в землю чуть не по самые окна дому. Дом этот все знали на селе, только ходили сюда тайком, стараясь чтобы никто не увидел этого. Да и не говорили про этот визит никому, даже домашним.
На селе судачили, будто живущая на отшибе старая Викариха ворожбой занимается, и всякими такими делами. Будто дитя нежеланное вытравить помогает, если какая непутящая согрешит, и такое прочее делает. Приворожить может, или порчу навести, потому как глаз она имеет один, и тот кривой да чёрный. А второй вовсе зарос, страшно торчат седые ресницы из заросшего века, ну чисто ведьма, с такой-то внешностью кем ей ещё быть! Такой Викариха родилась, такой всю жизнь прожила, понятно, замуж не вышла, век одна вековала, да уж в возрасте была как вдруг понесла от кого-то.
Гадали деревенские кумушки, это кто же такой тот молодец залётный, что к Викарихе не побоялся на огонёк заглянуть? На кого только не думали, да так достоверно и не назначили никого отцом Викарихиной дочки. А девка подросла, да до чего хороша была – коса черная, глазищи огромные, брови дугой, фигурка точёная. Еленой звали…
Парни местные от Елены глаз не могли оторвать, да подойти боялись, страшно… Один только Семёнов Поликарп с улыбкой да ласковым словом к ней, вот и она оттаяла. Свадьбу готовили к осени, да летом всё перевернулось, когда война началась. Ушёл Поликарп на фронт, а через полгода на него похоронка пришла, тут и Елена собралась, мать не смогла сдержать… И она там осталась, где-то на полях войны, Викариха сама чуть не кончилась, когда известие о дочери получила. Так и осталась жить одна, людей не привечала, сама в село редко бывала, да только люди, что… сами к ней со своей нуждой шли.
Была и милиция у Викарихи, по доносу чьему-то, что ворожит старуха, вредительствует. Да видать не нашли ничего, живёт старуха убогая, какой от неё вред. Травы собирает, корешки, а чем старой ещё-то жить! Не так давно родня какая-то у Викарихи объявилась, женщина лет за сорок, Аглая. Старуха её племянницей называла, да кто знает, кто она на самом деле есть.
Зажили они вдвоём в старой избе, Аглая в колхозе работала, молчаливая и нелюдимая, ни с кем лишних разговоров не водила. Председатель может и знал, кто она и откуда, да у него ничего не добьёшься, не расскажет. Пробовал кто-то спрашивать, тот только рыкнул – не ваше, мол, дело. И всё, весь сказ.
И вот сейчас пробиралась узкой тропкой Капитолина Петряева как раз к тому самому дому, корзинку с гостинцем несла, и очень надеялась, что старая карга ей поможет. Это ведь так, малая корзинка, что она несёт, чтоб не прогнала её Викариха, а если согласится помочь, так Капитолина не пожалеет награды. И муки даст, и крупы, и всего прочего заставит Аркашку привезти на санях, спрятав в ворохе сена, как он это всегда и делает, когда домой это всё богатство привозит!
- Доброго здоровьечка, Марфа Фоминична, - елейным голосом сказала Капитолина, отворив старую покосившуюся дверь, - Дозволь войти, переговорить с тобой мне надобно.
- Входи, чего ж, - проскрипела Викариха, она сидела у печи разложив на переднике своём какие-то корешки и перебирая их крючковатыми пальцами.
Капитолина вошла, сняла шаль и с поклоном поставила на скамью свою корзинку:
- Не побрезгай, Марфа Фоминична, прими гостинец. За помощью я к тебе пришла…
- Садись, Капа, в ногах-то правды нет, - Викариха прищурила на Петряеву свой глаз, словно знала, что та скажет дальше.
- Ох, сердце у меня болит, ведь сколь уж я не сплю, не ем, житья мне на старости лет совсем не стало, - запричитала Капитолина, усевшись на предложенный хозяйкой старый табурет, - Сама ведь поди слыхала, горе какое у нас произошло!
- Слыхала, как не слыхать, – кивнула Викариха и снова стала перебирать сухие корешки.
- Кровинушка моя, внученька родная, вот какое горе, ох, горе, - причитала Капа со слезой в голосе, - А всё сношка моя, её в том вина! Девчонку таскала с собой на работу, младенца – да в коровник колхозный! Где такое видано?! Сколько я ей ни говорила, да она только облает меня, обругает всяко, и всё одно по-своему делает! Вот и застудила младенца, до смерти… Ох….
Из-за печки высунулась Аглая, поглядела на причитающую Капитолину и сердито нахмурилась, но глянув на бабку Викариху ни слова не сказала. Снова стала своими делами заниматься – горох перебирала, каждую горошину как драгоценность на тряпице перекладывая.
- Так что же ты, Капа, хочешь? С какой нуждой ко мне пришла?
Капитолина вмиг перестала причитать, и слёз на глазах как не бывало. Она поглядела на Аглаю, которая на них не обращала внимания, и придвинулась ближе к старухе.
- Помоги мне сына от этой дряни освободить, - зашептала Капитолина, - Она ведь его окрутила, я знаю. Не иначе как зелье ему какое дала, что он теперь не может от неё отвязаться! Дай снадобье какое, чтобы…
И тут Капитолина стала говорить так тихо, что Аглая не слышала ни слова, как ни старалась. Да она и так поняла, чего задумала эта Петряева, старая гадюка! Аглая Аню знала, работали они, бывало, вместе, когда попадали в смену. Хорошая Аня, добрая, с расспросами к Аглае не лезла, а вот чаем угостить не забывала.
- Я тебе мешок муки дам! – говорила Капитолина, - И крупы полмешка, масла ещё. Сахар есть у меня, берегу, но тебе дам. Отрез шерсти есть, хороший, тоже тебе отдам, только помоги. И чтобы… не узнал никто, не определил, от чего она сдохнет! Я знаю, ты можешь!
Викариха сверлила Капитолину единственным своим глазом, от этого страшного взгляда у той пятна по лицу пошли, но отступить она не хотела. Наконец старуха погасила свой взор и сказала:
- Ладно, помогу тебе. Только гляди, дело это не быстрое. Ежели хочешь, чтобы никто не прознал и на тебя не подумал, делай как скажу! Иначе сама всё открою, коли станут спрошать! Поняла?
- Матушка, да я… как велишь, всё сделаю, только помоги!
Викариха встала, достала из кармана кованный старинный ключ и отперла им дверку комода. Там Капитолина углядела разные банки, склянки цветного и прозрачного стекла. В каких-то были настои, в каких - порошки. Старуха достала небольшую склянку и наполнила её из банки бурой жидкостью, потом добавила туда несколько капель из другого пузырька, закрыла пробкой и стала болтать в костлявой своей руке.
- По семь капель, не больше, гляди у меня! – погрозила Викариха, - А коли услышу, что языком про это болтаешь – так и сама не приметишь, как такого же зелья отведаешь. Уж я сумею, не сомневайся!
- Что ты, всё сделаю, как велишь! По семь капель, так и сделаю. А… через какое время… будет прок-то?
- Чтобы всё было неприметно, надо полгода, не меньше. А может и год, тут нельзя сказать. Жди, и всё делай, как сказала. Сперва ничего не будет видать, а уж после…
- Ох, матушка, благодарствуй! – Капитолина как ни старалась скрыть радость, выходило это у неё плохо, - Как Аркаша воротится, я его к тебе пришлю, вечером, как стемнает, всё тебе привезёт.
- Ладно. Гляди не забудь, чего обещалась!
Довольная Капитолина спрятала склянку за пазуху, повязала шаль и заспешила убраться, пока старая ведьма не передумала. Шла по тропе обратно, радовалась, да не забывала костерить Викариху за ведьмовство, и желать той, чтоб черти её поскорее забрали к себе на расправу.
А между тем Аглая бросила свой горох и кинулась к Викарихе:
- Бабушка, зачем ты ей капли дала?! Она ведь сноху свою, Аню, хочет отравить! Аня хорошая, добрая! Аркашка обижает её, а малышка у них стараньями этой старухи погибла…
- Настойкой душицы да клевера пока ещё никто не отравился, - спокойно ответила Аглае старая Викариха, - На пользу только такое пойдёт Ане твоей. А не дай я Капке, чего просит, так она другое средство бы нашла. Не такое безопасное. Да и нам муки и крупы раздобыть не помешает, ты вон синяя вся от голода. Ничего, хоть чуть поедим, силы появятся, а от Петряевых не убудет!
Продолжение здесь.
От Автора:
Друзья, рассказ будет выходить ежедневно, по одной главе, в семь часов утра по времени города Екатеринбурга. Ссылки на продолжение, как вы знаете, я делаю вечером, поэтому новую главу вы можете всегда найти утром на Канале.
Навигатор по каналу обновлён и находится на странице канала ЗДЕСЬ, там ссылки на подборку всех глав каждого рассказа.
Все текстовые материалы канала "Счастливый Амулет" являются объектом авторского права. Запрещено копирование, распространение (в том числе путем копирования на другие ресурсы и сайты в сети Интернет), а также любое использование материалов данного канала без предварительного согласования с правообладателем. Коммерческое использование запрещено.
© Алёна Берндт. 2025