Ещё одна великолепная книга, о существовании которой я узнала на Дзене (любимые авторы, принимаю у вас эстафету по рекомендациям хороших книг).
Юрий Слепухин, "Киммерийское лето", 1969-1971.
Киммерия — так древние греки называли Северное Причерноморье. По сравнению с их родиной, погода в Крыму была переменчивой, нестабильной (ха — человек, который в книге рассказывает об этом, приехал из Ленинграда). Поэтому они говорили "киммерийское лето", когда имели ввиду изменчивость удачи, событий и состояний.
А ещё в Киммерии — в Крыму возле Феодосии — летом, киммерийским летом 1969 года, 16-летняя Ника Ратманова по странной случайности оказалась на археологических раскопках. И встретила там свою судьбу — во всех смыслах этого слова...
Давайте немного по-другому: в жизни Вероники Ратмановой было две случайности, которые определили её жизнь. Падение школьного портфеля в Москву-реку и поломка машины в Крыму возле Феодосии. Одна случайность подарила ей будущую профессию и настоящую любовь. Другая — открыла жестокую тайну в прошлом её семьи. И теперь Ника совсем не понимает: как теперь верить людям? Как ей жить с родными и можно ли жить с ними вообще? И имеет ли она сама после этого право любить и быть любимой?
В книге много смыслов и тем. В первооснове, пожалуй — сравнении двух поколений: тех, кто пережил войну, и тех, кто живёт в благополучные времена. Больше — о вторых (о первых Юрий Слепухин написал тетралогию "Перекрёсток"; и некоторые из его героев появляются и в "Киммерийском лете"). Здесь даже не о конкретных 1960-х годах (действие происходит в 1969-1970 годы); точнее, о них, потому материальных, культурных, событийных знаков эпохи очень-очень много. И это описано... "вкусно" (извините за это слово; просто я свидетель, как оно жило только в искусствоведческой среде — за много лет до того, как "вышло в широкий прокат" и стало признаком дурновкусия). Мода, танцы, вещи, песни Высоцкого, высадка американцев на Луну, противостояние "физиков" и "лириков" на его излëте... Но Слепухин поднимается над временем — книга вообще о взрослении тех, кто "горя не знал"; в любое, даже в нынешнее, десятилетие.
Интересно, что Слепухин берёт в главные героини не среднестатистического советского подростка, а сверхблагополучную дочку сотрудника министерства. Можно сказать, мажорку. Вероника ездит в школу на папиной "Волге", но учиться не хочет, прогуливает уроки. Хамит родителям — впрочем, не сильно, отношения в целом у них хорошие. Носит мини-юбку, красится, встречается с одноклассником, на вечеринках танцует буги-вуги.
Немного раньше такие девушки в книгах и фильмах были картонно-отрицательными персонажами. А уж в карикатурах по ним прохаживались во все времена.
А вот у Слепухина нет и тени осуждения. Почти сразу становится очевидно: протест, "колючесть", лень — от того, что девочка не видит смысла, не видит цели. Вот, обострëнная потребность в Смысле — то, что отличает поколение тех, у кого восполнены все базовые потребности, от предыдущих поколений. Им мало делать "как правильно", "как принято". Они хотят делать то, что реально нужно. И в плане морального выбора они тоньше, чувствительнее, болезненнее — поэтому они могут быть даже несчастливее, чем поколение войны. Там, где человек предыдущего поколения отряхнëтся и пойдёт дальше, эта девочка будет мучиться — даже если нет её вины.
Девятиклассница Вероника изначально жила в мире, где "что ни девка — то инженер". И в целом, как считалось, должна была идти по этому пути. И ей, которая совсем не понимает физику, было тошно. А встреча с археологией — прежде совсем незнакомой сферой — стала почти мгновенным узнаванием "своего". И сразу забылись протест и лень в учёбе — ей стало очевидно, куда нужно поступать, какие знания получать. Ника обрела смысл и цель. Теперь она реально старается и "думает о будущем" — так, как не смогли вдолбить ей "правильные" родительские нотации.
В книге ещё много "про любовь" — и в контексте поколения, и в контексте вечности. Многие читатели (судя по отзывам и комментариям) как раз тут и спотыкаются. Так что стоит это обсудить — но в другой раз.
Только ещё добавлю: я эту книгу не читала, а слушала. Пара забавностей: героиня напевает песню Высоцкого, которую чтец явно не узнал — и дико переврал. А ещё герой-ленинградец во внутреннем диалоге произносит слово "дождь" на московский манер — "дожжь". Извините, уважаемый чтец, но мы, ленинградцы, никогда так не говорим!
Продолжение темы:
Вот ещё про хорошие книги, о которых узнала на Дзене: