Лун никогда не сердился на свою супругу, но теперь он не знал, как охарактеризовать её поступок.
― Почему ты сразу не рассказала мне о своих догадках? ― спросил обиженно, словно жена его предала.
― Потому что это были только догадки, ― виновато ответила Эни. ― Я видела всего лишь крепкую, постоянную связь, созданную природной силой бессмертного древа, но понятия не имела, что находится на другом конце этой связи. Откуда мне было знать, что там? Ты же сам запретил соваться в Шаэн.
Дракон сокрушённо покачал головой и тяжело вздохнул.
― Целый год, Эни. Даже больше года ты знала о том, что Шэнли, возможно, не исчез безвозвратно, но молчала. Я не виню тебя. Ты обрела божественную силу всего несколько лет назад, а прежде и вовсе не имела представления о магии, поэтому многого не понимаешь, но ведь знаешь же, что династия Нитаэн отличается от других демонов. И понимаешь природу демонической энергии. Ты не хотела давать кому-либо ложную надежду, пока не убедишься в правильности своих догадок? Ладно, пусть так, но… Уму непостижимо. Такой беспечности я от тебя не ожидал.
Эни промолчала в ответ на это обвинение и только смущённо опустила взгляд. Незнание не избавляет от ответственности, а самонадеянность иногда оборачивается такими вот неприятными сюрпризами. Ей и правда следовало сразу же рассказать мужу о своём открытии, но тогда казалось, что это может и подождать. Найти осколок души Шэнли, оценить его состояние и объём необходимых усилий для возвращения демона к жизни ― Эни всё рассказала бы только тогда, когда сама обрела бы полную уверенность в успехе. А теперь уже поздно сожалеть о том, что не было сделано своевременно. Шэнли переродился сам, без посторонней помощи ― в какое-то жуткое демоническое создание с колоссальной силой и лишь незначительными проблесками в ауре прежнего наследия династии Нитаэн.
Так и не дождавшись от жены никакого ответа, Лун снова испустил горестный вздох и принялся объяснять своей недальновидной супруге суть созданной ею проблемы.
― Лерой Нитаэн ― первородный демон с божественным наследием. От отца он унаследовал нейтральную силу бога мудрости, что и делает его таким спокойным и рассудительным. А демоном его сделала сила бога разрушения, которая сочилась из разлома в Огненных Пустошах и отравляла всё вокруг. Любое живое существо, вдохнувшее ядовитый воздух Пустошей, погибало. Простые смертные не выживали там дольше трёх дней, потому что яд быстро распространялся по плоти и превращал в бесполезное месиво даже кости. А для бессмертных, изгнанных в это гиблое место в качестве наказания, жизнь превращалась в бесконечную пытку. Магия разрушения действовала на них точно так же, но они не могли умереть. Собственная духовная сила не замедляла процесс разрушения и не делала его безболезненным, а лишь восстанавливала повреждённое. И так могло продолжаться очень долго. Многие не выдерживали и добровольно заканчивали этот кошмар. Многие сходили с ума. А кого-то энергия разрушения калечила так сильно, что восстановление шло неправильно, и в итоге люди превращались в безобразных чудовищ. Лерой Нитаэн знал, что его ждёт в Пустошах, но всё равно спустился туда, потому что так было нужно. Он страдал точно так же, как и другие обречённые изгнанники, но божественная сила всё-таки отличается от обычной духовной. На поиск способа не просто выжить и сохранить разум в невыносимых условиях, но превратить разрушительный яд в собственное могущество и оружие, он потратил много сотен лет. А потом начал помогать другим бессмертным, изгнанным с небес его братом близнецом. Так он создал свой клан, своё войско и начал доставлять неприятности смертным и бессмертным, как и было задумано изначально. Знаешь, как ему удалось победить яд разрушения?
― Нет, ― честно призналась Эни.
― Он повредил своё божественное ядро и восстанавливал его стандартной техникой бессмертных, но вместо собственной энергии использовал разрушительную. Неважно, какую магическую природу имеет сила ― она всё равно остаётся силой. Он просто смешал две энергии настолько, что одну уже нельзя было отличить от другой. Когда мой отец изменил магию этого мира, все демоны переродились и обрели одинаковую демоническую суть, но Лерой Нитаэн остался иным, потому что изначально был полубогом. А когда Тан Роэн уничтожил себя и все божественные династии до последнего младенца, этот бессмертный демон сохранил свою жизнь лишь потому, что его ядро уже давно пережило полное разрушение и повторное восстановление смешанными силами. Магия, которую наследуют его дети и внуки, несёт в себе первородное зло, понимаешь? За тысячи лет своего существования народ демонов научился жить с этим злом, сохраняя человечность, но у династии Нитаэн нет тех ограничений, какие есть у его подданных. Как бы тебе попроще объяснить…
― Не надо проще. Говори так, как есть, ― хмуро разрешила полубогиня.
― Хорошо, ― кивнул Лун. ― Так и скажу. Тебе известно, что нечисть появляется в Огненных Пустошах, потому что таковы законы перерождения, установленные самой природой и магией этого мира. Точно так же дети с демонической духовной и жизненной силой рождаются только в клане демонов. У смертных духовная сила может проявиться случайно. Её обладатели могут переродиться детьми другой семьи, полукровками или даже чистокровными духами, но демоны перерождаются только демонами в тех же самых семьях. Когда я был ещё совсем юным и невероятно любопытным, дядя Лерой рассказывал мне о том, что до изменения магии мира Огненные Пустоши время от времени порождали не обычную нечисть, а полноценных демонов с человеческой сутью, но не душой. Эти создания были точными копиями воинов демонического народа, погибших там же, в Пустошах. Они выглядели точно так же, говорили теми же голосами, но на деле являлись совсем другими существами, у которых даже были свои имена.
― Демоны гнева, ― вспомнила Эни. ― Я читала о них в трактатах, которые приносила Бьяри. Порождения боли, обиды и ненависти, которая копится в основе этого мира и иногда обретает физическую форму, воплощаясь в невероятно могущественных чудовищ, силой сравнимых с богами. Для того, чтобы появился такой демон, должно накопиться очень много зла. А выбор формы определяет свободная духовная сила, которая в нужный момент есть под рукой. Когда демоны воевали с Облачным Царством, в Пустошах оставалось много тел, которые быстро рассеивались, но природа этого места сама задерживала частички духа и жизненной энергии, воссоздавая из них облик нового демона гнева. Наверное, Шэнли сохранил часть своей души в Гауте, а тот каким-то образом попал в Пустоши. Там давно нет никакой другой духовной силы, кроме той, что принадлежит злым духам. И та, что у духов, не свободна, а Шэнли…
― Думаю, мышонка в горы утащила какая-нибудь птица, а там он благополучно издох, освободив то, что спрятал демон, ― предположил Лун. ― Да и какая теперь разница, как это произошло. Нужно искать способ решения этой проблемы.
― Но в Пустошах больше нет магии разрушения, ― возразила Эни. ― Демоны гнева перестали появляться после того, как твой отец изменил магическую основу мира.
― Боги тоже не появлялись, но твоя мать очевидный пример того, что это происходит снова. Если мир продолжает порождать богов, почему бы ему не вернуться и к другим истокам?
― Это просто в голове не укладывается, ― хмуро пробормотала полубогиня и села на покрытый слоем пыли стул.
Они вернулись не к себе на северный остров, а обратно в поместье Дамиана Вэя, чтобы не напугать обсуждением последних новостей своих немногочисленных домочадцев. И во дворце сейчас госпожа Адели ― осуждения свекрови Эния точно не вынесла бы.
― М-да. Ждали бога демонов, а получили исчадие зла, ― задумчиво изрёк Лун. ― Зато хотя бы стало понятно, кто управляет нечистью. Теоретически для нашего плана это открытие почти ничего не меняет, но силы в барьеры и печать точно придётся влить побольше. И я хотел сразу истребить всё демоническое, что есть в Пустошах, а теперь даже не знаю, как поступить. С духовной силой Нитаэнов это существо можно считать почти божеством. Оно точно не будет сидеть смирно. Но и убивать его… Если драконы уничтожат ещё и эти остатки души Шэнли, демоны нас точно никогда не простят. Они хоть и закрылись от всех в своём Эсмаре, но у Лероя Нитаэна уши и глаза есть повсюду. Думаю, он уже в курсе, что здесь происходит, и выбрал политику невмешательства. Но куда смотрел мой отец?
― Аюн жалко, ― уныло произнесла Эни. ― Даже если и не разбилась насмерть, то помощи точно никакой не получит. Может, вернёмся и поищем её?
― Ты спятила? ― удивлённо вскинул брови её муж. ― Сама же видела, что там творится. Не знаю, почему эта тварь не попыталась нас прикончить, но испытывать судьбу второй раз я точно не стану. Аюн и правда жаль, но мы ей сейчас ничем не можем помочь. Если отец решит уничтожить этого демона, попробуем поискать её позже. Шансов мало, конечно, но хотя бы похороним достойно. Сейчас мы с тобой пойдём к моему отцу и спросим его, почему он ни словом не обмолвился о демоне гнева. Ты молчи о том, что знала о частичке души Шэнли. Не стоит заострять внимание на том, чего уже не изменишь, а лишние упрёки точно ситуацию не спасут.
Эни и сама не стала бы без нужды распространяться о своём позоре и невежестве. Виновата, да. Этот урок она точно никогда не забудет. Шэнли не уберегли, Аюн потеряли ― нечем хвастаться.
А Эдриан Дайлу будто ждал претензий сына и заранее подготовил ответ.
― Да, я всё знал и поставил в известность владыку демонов, но он так и не снизошёл до ответа. Раз не считает нужным спасать хотя бы то немногое, что осталось от его сына, мы будем действовать так, как решили. Через два дня запечатаем Пустоши и уничтожим всё демоническое внутри, а потом очистим Шаэн. Я ухожу на эти два дня в уединение, чтобы накопить побольше сил. Тебе, Лун, советую поступить так же. Ты не сталкивался с демонами гнева, а я видел их не раз. Если обойдётся без битвы, это можно будет считать огромной удачей и благословением бога судьбы.