Москва. Дождливое утро понедельника — в принципе, идеальный день, чтобы уютно устроиться с горячим кофе и хорошей книгой. Или, в моём случае, наконец-то разобрать последнюю коробку после переезда. Я это сделала! Оставила позади хаос разрушенных отношений и вошла в своё свежеотремонтированное, собственное, новое начало.
Моя квартира в старом доме на четвёртом этаже должна была стать моей тихой гаванью, местом, где всё будет идти так, как хочу я: без сюрпризов, без непредвиденных поворотов. Только я, моя работа и маленький балкончик с видом на крыши Москвы.
Но стоило мне подумать, что всё наконец под контролем, как... началось. Сначала глухой бас, потом гитара, а затем — вокал. Фальшивый вокал, который словно злая шутка проник сквозь тонкие стены моей новой квартиры. Я кинулась к окну — и увидела Егора. Парня, которого я сразу занесла в категорию "музыкальный бардак".
С этого момента моя жизнь перестала быть той тихой, упорядоченной историей, о которой я мечтала.
Но знаешь, это не просто рассказ о надоедливых соседях. Это история о том, как иногда приходится отпускать. О больших мечтах. О проваленных гастролях. И, ну да — какая же любовная история без пары сюрпризов?
Если хочешь узнать, как моё идеально спланированное существование превратилось в приключение, о котором я и мечтать не смела, оставайся со мной. И если тебе нравятся такие истории, подпишись на канал — вдруг ты тоже найдёшь здесь своё маленькое безумие, которое заставит твоё сердце плясать.
После недель упаковки, сортировки и эмоциональных качелей я наконец-то добралась до финиша: официально — хозяйка новой квартиры!
Моя маленькая крепость в старинном доме в Басманном районе Москвы.
На четвёртом этаже без лифта (спасибо судьбе за бесплатные тренировки), должна была стать началом новой жизни.
Больше никакого Игоря, который разбрасывал свои носки по всей квартире.
Больше не нужно спасать то, что давно развалилось.
Только я. Моя свобода. И аромат свежего кофе, который будет витать сквозь открытые окна.
Но перед тем как растянуться на диване и полностью насладиться своим безупречно спланированным уголком, мне предстояло преодолеть одно испытание: эти крутые лестничные пролёты. Четыре этажа. Без лифта.
На втором подъеме с коробками я была уверена, что мои лёгкие сейчас взорвутся.
На третьем я перестала считать ступени и скорее тащила коробки за собой, чем несла.
Мой план организованного переезда рухнул.
Вместо величественного шествия в новую жизнь я выглядела как марафонец, выдохшийся за два метра до финиша.
Когда я всё-таки ввалилась в свою квартиру, задыхаясь, передо мной открылся вид, который стоил всей этой муки:
Высокие потолки.
Старинные дощатые полы, которые мелодично скрипели при каждом шаге.
И море света, столько света, что я чуть не ослепла.
И балкон — крошечный, но с видом на крыши Москвы, обещающий тихие рассветы с чашкой кофе.
Я раскинула руки и глубоко вдохнула. Наконец-то! Мой собственный мир без компромиссов.
Всё будет именно так, как я хочу:
Никакого хаоса.
Никакого шума.
Никаких неожиданных сюрпризов.
Прошло два дня.
Квартира была доведена до состояния почти болезненного совершенства: книги аккуратно рассортированы по цвету и размеру, картины висели с точностью до миллиметра, даже подушки на диване лежали под идеальными углами.
И именно в этот момент, когда я уютно устроилась на своём новеньком сером диване, с чашкой чая в руке и хорошей книгой на коленях, это началось.
Сначала — лёгкое глухое гудение.
Я нахмурилась.
Нет, наверное, показалось.
Но гудение усилилось.
Добавилась гитара. И, о ужас, не романтическая акустика, а оглушительная электрогитара.
Я вскочила с дивана, подбежала к окну и увидела...
Его.
В окне напротив, через узкий переулок, стоял Егор — тот самый, музыкальный хаос в футболке с дыркой на плече.
Вокруг него громоздились барабаны, гитары и другие орудия акустического разрушения.
Он играл, будто завтра не наступит. Его ударник, парень с дредами, колотил по тарелкам с такой силой, что казалось — сейчас обрушатся стены. А басист отчаянно пытался одновременно играть и держать ритм ногами.
Это был форменный бедлам.
Я резко захлопнула окно. С громким стуком.
Типично.
Только подумала, что всё под контролем — и вот оно, жизнь приносит тебе сюрприз с бесплатной ударной установкой.
Я ещё раз выглянула через окно.
Он всё ещё был там.
С гитарой.
И смотрел прямо на меня.
Наши взгляды встретились — и хватило двух секунд, чтобы понять:
Это был тот самый тип, о которых мамы всегда говорят: "Держись подальше от таких."
На следующее утро я чувствовала себя так, словно меня переехал автобус.
И ещё раз для надёжности.
Было ещё только восемь утра, когда я с трудом вытащила себя из постели.
Этой ночью я практически не сомкнула глаз.
Как можно спать, когда за стенкой концертный зал в режиме «нон-стоп»?
Я кое-как сварила себе кофе, но даже аромат не помог заглушить в голове гул барабанов.
Каждый басовый аккорд словно отдавался у меня в висках.
Я ненавидела шум.
Но ещё больше я ненавидела терять контроль.
А сейчас моя жизнь рассыпалась как карточный домик.
Я попробовала сосредоточиться на работе: нужно было срочно доделать макеты для нового клиента.
Но стоило мне хоть немного войти в рабочий ритм — снова:
БУМ-БУМ-БУМ.
Я застыла.
Нет.
Нет, только не снова.
Музыка усиливалась.
Бас стучал так сильно, что слова на экране передо мной начинали плыть.
Я взглянула на часы.
11:03.
Кто вообще слушает музыку на всю катушку в одиннадцать утра?!
Я со стоном захлопнула ноутбук.
Моё сердце колотилось, а пальцы так сильно сжимали чашку, что она казалась готовой треснуть.
Достаточно.
Хватит.
Я натянула свитер, сунула ноги в кеды и вылетела в коридор.
Дверь Егора находилась прямо напротив моей.
Конечно.
Как иначе?
Я подошла к его двери и резко постучала.
Ничего.
Постучала ещё раз — громче.
Всё ещё тишина.
Я уже собиралась ударить кулаком по двери в третий раз, когда вдруг музыка стихла, послышались шаги — и дверь распахнулась.
Передо мной стоял он.
Егор.
С гитарой через плечо, с растрёпанными волосами и слегка удивлённым выражением лица.
— Привет, — сказал он, небрежно облокотившись о дверной косяк.
Я скрестила руки на груди и посмотрела на него самым ледяным взглядом, на который была способна.
— Это всё, что ты хочешь сказать? — спросила я, еле сдерживая раздражение.
Он приподнял бровь:
— Полагаю, ты пришла из-за музыки?
— Нет, я пришла занять у тебя сахара, — съязвила я.
Егор усмехнулся.
— Мы просто репетируем, — пожал он плечами, будто это объясняло всё на свете.
— Репетируете? — переспросила я, чувствуя, как поднимается волна ярости.
— То, что вы там делаете, звучит так, будто вы решили взорвать соседний дом!
Он поднял руки в примирительном жесте:
— Эй, спокойно. Я понятия не имел, что это тебя так раздражает.
— Раздражает?! — практически выкрикнула я.
— Я за ночь ни минуты не спала! Сейчас снова грохот! Неужели нельзя хотя бы днём дать людям работать?!
— Мы имеем право репетировать днём, — пожал он плечами. — Это прописано в договоре аренды.
Я открыла рот, чтобы возразить, но он перебил меня:
— Тебе следовало узнать об этом до того, как сюда переехать.
Я стояла ошеломлённая.
Он был не просто хаосом на двух ногах — он был его вооружённой дивизией.
— Может, тебе стоит просто расслабиться? — добавил он, усмехаясь.
И в этот момент я едва не взорвалась.
Расслабиться?!
Он всерьёз предлагает мне расслабиться после всего этого кошмара?!
Я кипела внутри. Мои щёки пылали, руки дрожали.
— Ты серьёзно? — процедила я сквозь зубы. — Я устроила себе здесь жизнь без хаоса, без сюрпризов! А ты заявляешься со своими барабанами и басами и думаешь, что весь дом обязан жить по твоим правилам?
Егор снова поднял руки, словно сдаваясь:
— Ладно, ладно. Я сделаю потише.
Как великодушно.
Наверное, теперь он ещё потребует медаль.
— Музыка — это моя жизнь, — добавил он, пожимая плечами. — Может быть, ты со временем привыкнешь?
— Привыкну?! — я в шоке смотрела на него.
— Забудь. Я буду тебя игнорировать. Официально. Ты — мой личный враг.
Я резко развернулась и вернулась в свою квартиру, громко захлопнув за собой дверь.
Опёршись о неё спиной, я тяжело дышала.
Сердце бешено колотилось.
Егор.
Музыкальный тайфун.
Катастрофа в кедах.
Я должна была его забыть.
И точка.
И всё бы ничего… если бы ночью снова не начался концерт.
На этот раз стало ещё хуже.
К музыке добавились крики и смех.
Весёлый, заразительный смех.
В два часа ночи.
Когда нормальные люди либо спят, либо смотрят в потолок, думая о смысле жизни.
Я села на кровати, волосы торчали в разные стороны, глаза налились яростью.
Я живу в филиале музыкального фестиваля.
Но я — не из тех, кто сдаётся без боя.
На следующее утро я решила, что заслуживаю хотя бы нормального завтрака.
Мой холодильник был пуст, так что я отправилась в ближайший супермаркет.
План был простой: купить молоко, хлеб, что-то перекусить — и обратно в крепость тишины.
Я медленно катала тележку между рядами, выбирая яблоки, когда вдруг...
— Ого, кого я вижу! — раздался за спиной знакомый голос.
Я замерла.
Нет. Только не он.
Я медленно обернулась.
И, конечно же, это был Егор.
В одной руке он держал три ящика пива.
Конечно.
— Привет, — процедила я сквозь зубы.
Он заулыбался так, что стало ясно: плохие новости не заставят себя ждать.
Он поставил ящики на пол и подошёл ближе.
— Слушай… — начал он, почесав затылок. — Про вчера… Ну, я хотел извиниться за шум.
Я удивилась.
Откуда такая вежливость?
Но его улыбка была настолько беззаботной, что я едва удержалась от желания ударить его самым твёрдым яблоком.
— Может, в следующий раз подумаете заранее, прежде чем устраивать концерты ночью? — сухо заметила я.
Он рассмеялся:
— Согласен. Немного переборщили. Но мы же музыканты! Без немного хаоса никак.
Я закатила глаза.
И уже собиралась пройти мимо, когда он вдруг добавил:
— Кстати, мы репетируем для фестиваля соседей. Ты слышала?
Я приподняла бровь:
— Фестиваль соседей? Как мило.
Мой голос капал сарказмом.
Но Егор, похоже, был в неведении:
— Да! Мы выступаем. Только... нам нужна помощь.
— Помощь? — переспросила я, уже предчувствуя катастрофу.
— Нам нужен плакат. Мы сами пытались сделать, но... — он поморщился.
Из любопытства (и втайне чтобы убедиться, что это действительно ужасно) я спросила:
— Насколько плохо?
Егор вытащил телефон и показал мне.
Это было… хуже, чем я могла себе представить.
Безумные цвета, корявые буквы, вырезанные криво фотографии участников.
Я постаралась не выдать своей внутренней боли:
— Впечатляет.
— В худшем смысле, да? — рассмеялся он.
Я хотела просто уйти.
Правда хотела.
Но из моих уст вдруг вылетело:
— Я могу вам помочь.
ЧТО я только что сказала?!
Егор посмотрел на меня так, будто я только что объявила бесплатную раздачу билетов на его концерт.
— Серьёзно? Ты бы сделала это для нас? Это было бы просто потрясающе!
Я пожала плечами, внутренне уже жалея о сказанном:
— Я графический дизайнер. Плакаты — часть моей работы.
Что я вообще делаю? — кричала у меня в голове здравомыслящая часть.
— Ты просто спасительница, — сиял Егор. — Когда мы можем встретиться? Обсудить идею? Может, у тебя дома? Или у меня? С кофе... или вином?
Я подняла руку, чтобы остановить его поток слов:
— Я нарисую. Ты не вмешиваешься.
— Договорились! — радостно кивнул он.
На следующий день я стояла перед дверью Егора, с ноутбуком в руках и тяжёлым вздохом наготове.
Постучала.
Дверь тут же распахнулась, словно он стоял за ней, уткнувшись в замочную скважину.
Он был босиком, в старой футболке с каким-то логотипом малоизвестной группы и поношенных джинсах.
— Привет! Проходи! — с улыбкой до ушей сказал он.
Я вошла.
Квартира выглядела... живописно: нотные листы валялись на полу, кабели вились по всей комнате, подушки и одеяла свалены в кучу на диване.
Боже, за что мне всё это?
— Кофе? Пиво? — крикнул он из кухни.
— Кофе, — ответила я с каменным лицом.
Я уселась за единственный свободный угол стола, вытащила ноутбук и открыла подготовленные макеты.
Через минуту Егор вернулся с двумя чашками.
— Ну что там у нас?
Я развернула экран к нему.
На экране был чистый, стильный, аккуратный плакат: пастельные цвета, лаконичный шрифт, никаких кричащих деталей.
Я гордилась собой.
Егор наклонился посмотреть.
И тут его лицо исказилось.
— Эм... — начал он осторожно. — Как бы это сказать... Это очень... аккуратно.
— Спасибо, — холодно произнесла я.
— Но, может быть... чуть-чуть... добавить веселья? — продолжал он.
— Веселья? — переспросила я.
— Ну да! — оживился он. — Плакат должен кричать: «Эй, здесь будет круто!» А не «Приходите на лекцию по страхованию жизни».
Я тяжело вздохнула.
— Ты хочешь, чтобы он выглядел как взрыв красок?
— Именно! — с энтузиазмом подтвердил Егор.
Он выхватил листок бумаги и начал рисовать.
То, что получилось, напоминало художественный апокалипсис: ломаные линии, дикие цвета, безумные шрифты.
Я молча смотрела на это и, собрав всю свою выдержку, сказала:
— Это... смело.
Егор радостно закивал.
Я зажмурилась.
Что я вообще творю?
— Хорошо, — сказала я. — Попробуем совместить.
Его лицо вспыхнуло.
Он протянул руку.
Я поколебалась, потом всё-таки пожала её.
Его рука была тёплой, сильной.
И в тот момент между нами словно прошла электрическая искра.
Я тут же отдёрнула руку, чувствуя, как сердце ухнуло куда-то в пятки.
Мы работали несколько часов.
Я рисовала, он придумывал идеи, от которых мне хотелось смеяться... или плакать.
Но каким-то чудом — чудом! — мы нашли баланс.
Плакат получился ярким, живым, но без откровенного цирка.
Когда я повернула экран к Егору, он вздохнул:
— Вот это другое дело! Я знал, что ты умеешь быть смелой.
Я закатила глаза.
— Я просто умею держать хаос под контролем.
Он усмехнулся и вдруг сказал:
— Ты классная, Анна.
Я опустила глаза, пытаясь скрыть странную улыбку.
На секунду между нами повисло молчание.
Тёплое. Неловкое. Настоящее.
— Всё, — я захлопнула ноутбук. — Плакат готов. Моя миссия завершена. Я пошла.
Но, конечно, Егор не собирался так просто меня отпускать.
— Может, останешься? Выпьем по чашке кофе... или вина?
Я уже открыла рот, чтобы отказать.
Но потом... что-то внутри меня шепнуло:
Почему бы и нет?
— Ладно, — сказала я. — Один бокал.
Егор засиял так, будто только что выиграл Олимпиаду по спонтанным предложениям.
Мы сидели на полу его гостиной, на потрёпанном ковре, среди гитар, чашек и старых постеров.
Пили вино, разговаривали.
О музыке. О кино. О странностях наших соседей.
Я смеялась. По-настоящему.
Как будто впервые за долгое время позволила себе просто быть собой.
Егор оказался не только хаосом на двух ногах, но и человеком, который умел видеть лёгкость даже там, где я бы давно поставила табличку "Проход запрещён".
Иногда он смотрел на меня так, что у меня внутри всё сжималось.
Не от страха.
А от чего-то гораздо опаснее.
Когда я рассказывала ему о своих безумных клиентах, о заказчиках, которые хотят на одном плакате совместить три логотипа, радугу и слона, он рассмеялся так заразительно, что я тоже не смогла удержаться.
И в этот момент, в этом простом, лёгком смехе, что-то внутри меня щёлкнуло.
Как будто я снова нашла часть себя, которую давно потеряла.
Егор вдруг замолчал и смотрел на меня так пристально, что мне пришлось опустить взгляд.
И всё равно я чувствовала его взгляд на себе.
Он медленно подтянулся ближе.
Не торопясь.
Давая мне время отступить, если захочу.
Но я не отступила.
Его рука скользнула к моей щеке, лёгкое, почти невесомое прикосновение.
Я закрыла глаза.
И в следующий момент его губы коснулись моих.
Это не был голливудский поцелуй.
Это было что-то большее.
Тепло. Нежность. Трепет.
Он поцеловал меня, как будто боялся спугнуть.
И я поцеловала его в ответ, забыв обо всём:
О порядке. О страхах. О правилах.
В ту ночь мир перестал существовать.
Остались только мы.
На следующее утро я проснулась на его диване, укрывшись клетчатым пледом.
Квартира пахла кофе.
И жизнью.
Я услышала, как Егор напевает что-то на кухне, фальшиво, но с такой искренностью, что на моём лице появилась улыбка.
Он обернулся и, увидев меня, сказал:
— Доброе утро, королева контроля.
Я фыркнула, потягиваясь:
— Доброе утро, хаос на двух ногах.
Мы рассмеялись.
И в этом смехе было всё, что мне так долго не хватало.
Первые недели после этого были как сон.
Смешной, немного нелепый, но самый тёплый сон.
Иногда я ловила себя на мысли, что хочу просто остановить время.
Иногда — что хочу вцепиться в этот момент и больше никогда не отпускать.
Но я знала: рано или поздно реальность постучит в дверь.
И она не заставила себя долго ждать.
Это началось в один обычный вечер.
Мы сидели у меня на балконе: я — с чашкой чая, Егор — с гитарой на коленях.
Небо над Москвой окрашивалось мягкими красками заката.
Всё было идеально.
Почти.
Пока его телефон не зазвонил.
Он посмотрел на экран и поморщился.
— Кто это? — спросила я, глядя, как он колеблется.
— Мой менеджер, — коротко ответил он и встал, чтобы ответить.
Я осталась сидеть одна, чувствуя, как внутри нарастает тревога.
Когда он вернулся, выражение его лица было задумчивым.
— Что случилось? — спросила я.
Егор провёл рукой по волосам, задумчиво глядя вдаль.
— Нам предложили тур. По России. Большой. С большими городами, контрактами, настоящими сценами.
Мир слегка пошатнулся под моими ногами.
— И ты хочешь поехать? — спросила я.
Он вздохнул.
Я не знаю, Ань. Это сложно.
Сложно.
Я слышала это слово раньше.
И знала, что за ним всегда скрывается выбор.
И этот выбор редко оказывается не в твою пользу.
— А что будет с нами? — спросила я, стараясь держать голос ровным.
Он посмотрел на меня.
Долго.
Слишком долго.
И я поняла ответ, ещё до того, как он что-то сказал.
Я не плакала.
Когда он ушёл, я просто закрыла за ним дверь.
И села на пол, прижавшись спиной к стене.
Я знала.
С самого начала знала, что так будет.
Любовь — это всегда риск.
И иногда, чтобы сохранить себя, нужно отпустить.
Даже если сердце разрывается на куски.
Прошли дни.
Я пыталась жить, как обычно.
Работала. Готовила еду. Ходила в магазин.
Но каждый раз, проходя мимо его двери, моё сердце замирало.
Он не звонил.
И я тоже.
Может, так и должно было быть.
Может, наше маленькое безумие было всего лишь коротким всполохом в ночи.
Но часть меня — та самая безрассудная часть, которую я так долго прятала, — всё ещё надеялась.
Надеялась на чудо.
Прошло три дня.
Я пыталась убедить себя, что мне лучше без него.
Что теперь в моей жизни снова порядок и тишина.
Но каждую ночь я лежала, уставившись в потолок, и слушала тишину, которая была невыносимее любого шума.
И тогда, в одну из таких ночей, когда за окнами лил холодный осенний дождь, кто-то постучал в дверь.
Я замерла.
Сердце заколотилось в груди.
Нет. Это точно не он.
Но когда я открыла дверь, на пороге стоял Егор.
Мокрый насквозь. С гитарой за спиной. И с таким выражением лица, что я едва не расплакалась.
Он молчал.
Просто смотрел на меня.
И этого взгляда было достаточно, чтобы я поняла: он не уехал.
— Я отказался, — наконец выдохнул он.
— Что? — прошептала я, едва веря своим ушам.
— Я не поехал в тур.
Я остался.
Ради тебя.
Эти слова, простые и неуклюжие, ударили сильнее любого признания.
— Почему? — спросила я.
Егор шагнул ближе.
Теперь между нами не было ни капли воздуха.
— Потому что ты важнее.
Важнее сцены, контрактов и мечты.
Я не знала, что сказать.
Слёзы подступили к горлу.
Он осторожно коснулся моей руки.
— Я люблю тебя, Аня, — прошептал он.
И в этот момент весь мой страх, все сомнения растаяли.
Я сделала шаг навстречу.
И мы поцеловались.
На этот раз не осторожно.
Не несмело.
А так, будто вся наша жизнь свелась к этой секунде.
К этому поцелую под шум дождя.
Позже, сидя на полу среди остывших чашек кофе и забытой гитары, я смотрела на него и знала:
Я всё ещё боюсь.
Я всё ещё не умею отпускать контроль.
Но теперь рядом со мной был тот, кто знал, как превращать хаос в музыку.
И, может быть, именно в этом и есть счастье.
Следующие недели были похожи на странный танец.
Иногда мы шагали в унисон:
завтраки на моём балконе, совместные походы за продуктами, вечера на диване с фильмами и вином.
Иногда спотыкались:
Егор оставлял свои кроссовки посреди комнаты, я нервно поправляла его разбросанные листы с песнями.
Но каждый раз, когда я начинала думать, что всё выходит из-под контроля, он просто улыбался мне.
И мир снова становился на место.
Работа над фестивалем шла полным ходом.
Мы рисовали плакаты, выбирали оформление сцены.
Я пыталась сохранить хоть каплю порядка, Егор — добавить как можно больше безумия.
И, к удивлению обоих, наш тандем работал.
Конечно, иногда я вскидывалась, видя его беззаботные наброски прямо на чистовом макете.
Он смеялся, целовал меня в нос и шептал:
— Расслабься, Ань. Жизнь не обязана быть идеально выровненной по линейке.
И я...
Я училась отпускать.
По капле.
По миллиметру.
Ближе к фестивалю я всё чаще ловила себя на мысли:
а что, если это действительно надолго?
А что, если я нашла того, с кем можно не бояться быть несовершенной?
Эта мысль была одновременно пугающей и вдохновляющей.
Пугающей — потому что я привыкла держать всё под контролем.
Вдохновляющей — потому что впервые за долгое время мне хотелось довериться.
И хотя в глубине души я всё ещё боялась, я всё чаще позволяла себе верить.
Верить в нас.
Фестиваль соседей наступил быстрее, чем я ожидала.
Весь двор был украшен гирляндами, запах шашлыков витал в воздухе, дети бегали с разноцветными шарами, взрослые смеялись и болтали.
Но я ничего этого почти не замечала.
Я стояла в сторонке с бокалом шампанского в руке и смотрела на сцену.
На сцену, где вот-вот должен был выйти Егор.
Сердце колотилось так, что я едва могла дышать.
В толпе я заметила знакомые лица — соседку Марину, которая вечно жаловалась на шум, и бабушку с третьего этажа, которая когда-то пригрозила вызвать полицию.
Все улыбались.
Все ждали.
И вдруг на сцену вышел Егор.
В джинсах, старой футболке и с гитарой через плечо.
Он нашёл меня взглядом почти сразу.
И на его лице появилась эта улыбка, от которой у меня всегда подкашивались колени.
— Добрый вечер, — сказал он в микрофон. — У нас сегодня особенный концерт. И одна особенная песня.
Толпа загудела в предвкушении.
Егор взял гитару, сыграл первые аккорды — и я замерла.
Песня была простой.
Но слова...
Каждое слово било прямо в сердце.
Он пел о страхе потерять, о том, как сложно открыть душу после разочарований.
О том, как важно иногда просто отпустить страх — и рискнуть.
Пел про меня.
Про нас.
Когда песня закончилась, он опустил гитару и снова посмотрел на меня.
И на весь двор, полный соседей, громко сказал:
— Аня, я тебя люблю.
Вокруг раздались восторженные аплодисменты и свист.
Но я слышала только его голос.
Видела только его глаза.
И в тот момент я поняла:
больше нечего бояться.
Я пробралась сквозь толпу, подошла к сцене.
Он спрыгнул вниз, оказался рядом.
— Я люблю тебя, — повторил он тише, только для меня.
И я улыбнулась, сквозь слёзы, сквозь смех.
— Я тоже тебя люблю, — сказала я.
Он обнял меня, крепко, так, как будто боялся снова потерять.
И я знала:
что бы ни случилось — вместе мы справимся.
Прошёл год.
Москва встретила очередную осень шуршанием золотых листьев и прохладным дыханием утра.
Я сидела на балконе нашей квартиры — той самой, где когда-то мечтала о тишине и порядке — и пила кофе.
Егор возился на кухне, напевая что-то себе под нос.
Скорее всего, снова переделывал одну из своих песен.
На балконе теперь стоял маленький столик, пара кресел, в углу зеленели цветы в горшках — подарок Егора на нашу годовщину.
Жизнь была далека от идеала.
На кухне всегда стояла лёгкая творческая разруха.
На диване вечно валялись его тетради с текстами.
А в ванной иногда можно было споткнуться о гитарный футляр.
И всё это...
Было нашим.
Я научилась отпускать мелочи.
Он научился немного уважать мой порядок.
Мы нашли свой странный, несовершенный баланс.
Порой мы спорили.
Порой смеялись до слёз.
Но всегда, всегда находили дорогу обратно друг к другу.
Потому что когда любовь настоящая, ей не страшны ни разбросанные носки, ни разные ритмы жизни.
Она, как хорошая музыка, только крепче становится от всех неправильных нот.
Егор вышел на балкон, держа в руках две чашки кофе.
Он поставил одну передо мной и сел рядом.
— О чём думаешь? — спросил он, глядя на меня.
Я улыбнулась.
— О том, как странно всё сложилось.
— Странно? — он притворно возмутился. — Да это лучшее, что случилось в твоей упорядоченной жизни!
Я рассмеялась и кивнула:
— Да. Лучшая странность на свете.
Он потянулся ко мне, обнял одной рукой, притянул ближе.
И в этот момент я поняла:
Иногда самое большое счастье — это не идеальный план.
А хаос.
Хаос, который приносит тебе кого-то, кого ты даже не знала, что всю жизнь ждала.
Иногда мы так боимся хаоса, что отказываем себе в счастье.
Мы строим стены, выравниваем всё по линейке, лишь бы не ошибиться.
Но настоящая любовь не спрашивает разрешения. Она приходит внезапно — шумная, яркая, непредсказуемая.
Как музыка сквозь стены.
Как стук в дверь в дождливую ночь.
Иногда хаос — это и есть любовь.
И всё, что нам нужно — это открыть дверь.
Если тебе понравилась эта история, загляни в другие рассказы .
