Исканян Жорж
Служба в учебной роте проходила, как по расписанию, через день на ремень, через два на кухню, а между этими нарядами строевая. Весело!
Но ведь действительно иногда было весело!
Как то, когда я был в карауле случилось одно происшествие, о котором хочу рассказать.
Поздняя ночь. В караульном помещении, в комнате начальника караула лейтенант Дьяков играл в шахматы с дежурным капитаном Курпечатовым. Несение службы шло своим чередом. Для заступления на посты разбудили очередную смену из пяти человек, среди которых был и рядовой Смагло, тощий, словно весло, и высокий хохол с длинным носом и большими как у слона оттопыренными ушами. Видок у него был уморительный, но своими закидонами он давно уже отучил всех смеяться, ведь буквально в прошлом наряде по караулу Смагло выдал очередное ЧП. Среди ночи во время нахождения этого Буратино на посту, бахнул выстрел, после которого караул подняли "в ружье" и помчались к его посту, сориентировавшись по звуку, что стреляли именно там.
На месте обнаружили лежащий на заснеженной дороге солдатский тулуп и стоящего с карабином наизготовку к стрельбе Ворошиловского стрелка, не обратившего на нас никакого внимания. Начальник караула крикнул:
- Рядовой, докладывайте, почему стреляли?
- Та шо тут докладывать, товарищ лейтенант! Иду соби тэхенько, бачу хтось лэжить. Я ёму кричу: Стой, хто лэжить! А воно лэжить! Я ёму: Стой, стрэлять буду! А воно лэжить. Ну я ёму и вмазал с винтореза, курве!
Сняли его с поста и отправили в роту, решив разобраться позже, оставить его служить или в дурку, для дальнейшего прохождения службы отправить. Выдвигали гипотезы, что этот кретин специально косит под дурака, чтобы его в караул не ставили. Решили, что это случайность, что это не нарочно он сделал, а по своей придурковатости, от слабоумия, а в армии таких пруд пруди! Что их теперь в наряд не ставить? Вот его и поставили. Знаете, есть пословица: Клин клином вышибают!
Смена в полуобморочном состоянии получила в ружейке карабины, патроны и побрела в коридор, где стояли деревянные ко́злы для зарядки и разрядки оружия. Операция довольно простая, кладется карабин затвором вверх в специальные углубления, отводится затвор, вставляется обойма с десятью патронами, большим пальцем досылаются патроны в магазин после чего, придерживая патроны в магазине, аккуратно отпускаешь затвор вперед так, чтобы случайно не дослать патрон в патронник. После этого берешь карабин, поднимаешь под углом к потолку, нажимаешь на курок и после щелчка ставишь на предохранитель, после чего докладываешь разводящему:
- Карабин заряжен и поставлен на предохранитель.
Доложил сонным голосом первый боец, затем второй, третий... Все было привычно и однообразно, поэтому заступавшая на посты смена продолжала наполовину прибывать во сне. Подошла очередь Смагло. Оттянув затвор, он вставил обойму, дослал патроны, отпустил затвор, поднял карабин кверху и нажал на курок.
Оглушительно грохнул выстрел! Пуля с визгом, отскочив от стены в потолок, а от потолка в противоположную стену, влетела в пол. Проснулись все сразу! Шумно распахнулась дверь начкара и на пороге возник... комдив Чапаев в бурке, а вернее лейтенант Дьяков в накинутой на плечи шинели. Его глазам предстала картина игры из детства "замри".
Все стояли там же и в тех же позах, где их застал выстрел.
- Кто стрелял? - по-чапаевски грозно крикнул лейтенант.
- Я, - робко отозвался Смагло.
- Как же тебя, идиота, угораздило? Как ты выстрелил?
Идиот повернулся к летехе вместе с карабином и показал: - А вот так, - и нажал на курок.
Второй выстрел показался еще громче и пуля, коротко свистнув, пролетела около уха начальника караула.
Лейтенант и стоявший за ним капитан повалились на пол с криками: - Кто-нибудь, заберите у этого м.... ка карабин, пока он всех нах... не перестрелял!
Стрелявшего все время и от этого обезумевшего, обезоружили. Посадили в камеру гауптвахты, в одиночку, чтобы в себя пришел, а утром отправили в роту. Больше его в караул не ставили, а только на кухню, там не страшно, пущай себе из ложек стреляет или из черпаков.
Учебную роту использовали на всех видах работ, от уборки снега до разгрузки вагонов на станции. Но работали весело, с шутками и подколками.
Для хранения продуктов на такую большую воинскую часть никаких холодильников не хватит, поэтому использовали ле́дник. В вырытый под землей огромный бункер с зимы закладывали лед тоннами, чтобы хватило до следующей зимы. Лед промышляли прямо на озере, на территории части. Вот на его заготовку нас и бросали периодически. По дороге на озеро мы заходили на кухню и брали пару чайников киселя, а еще несколько буханок свежего хлеба, после чего топали к намеченному участку. На берегу уже стояла грузовая машина с длинным тросом и с десятком пешней и ломов. Наш взвод, в бушлатах и в валенках, выходил на лед и, начертив большой квадрат на льду, примерно 2×2 метра, начинали долбить насквозь с трех сторон, буквой П. После этого начинали обкалывать четвертую сторону, время от времени, собравшись в восьмером, начинали синхронно прыгать на этом квадрате, чтобы он превратился в плавучую льдину.
Оставалось только завести трос на удавку и машиной вытащить льдину не берег.
В тот раз мы уже два раза прыгали на льдине, но она никак не хотела отламываться. Добавили еще одного человека, слегка обколов поглубже нужную сторону. Мы были уверены, что уж в этот то раз, льдина не выдержит. По команде стали прыгать. Раздался громкий треск. Прыгали мы, сгрудившись, на противоположной отколовшейся стороне. Почувствовав, что глыба под нашими ногами начинает погружаться в воду, все рванули прочь, отталкиваясь друг от друга и в результате остался самый слабый, рядовой Истошин, в полном одиночестве. Льдина уже встала почти вертикально, и наш Робинзон начал стремительно съезжать вниз. Оказавшись в воде почти по шею, он смотрел на нас обреченно и испуганно. А махина, между тем, пройдя экватор, стала медленно переворачиваться в его сторону. Кто-то вскрикнул:
- Писец!
Думать было некогда и я крикнул Володьке Шепилову (кличка Шепель): - Вовчик, хватай его за левую руку и на счет "раз" выдергиваем его с полыньи, быстро!
Буквально за две секунды мы ухватили его за руки и по моему крику, выдернули его из того места, на которое с мощным всплеском рухнула льдина.
Истошин стоял на снегу в мокрых носках, не понимая, что с ним произошло. Вода стекала с бушлата ручьями. Медлить было нельзя, поэтому лейтенант громко приказал: - Быстро ноги в руки и бегом на кухню, не останавливаясь! Жди меня!
Боец рванул по снегу в сторону столовой. Зрелище было уморительное. Уже в казарме Шепель говорил спасенному:
- А если бы мы не успели, Истошин! Плавал бы ты подо льдом, как гуппи в аквариуме.
Истошин смущенно улыбался. Валенки с портянками списали.
Выпуск из учебки приближался, и мы с ужасом ждали этого дня, потому что всех, кого не разберут по различным службам, переведут в батальон, а там, как на пиратском судне, полный бардак и дедовщина. В футбол играют летом, поэтому соскочить в спортроту не получилось. В повара тоже не взяли, как и в сержантскую школу (я туда, если честно, и не стремился). В общем, оказался я в батальоне.
Деды особо не свирепствовали, главное было не выпендриваться. Попадало молдаванам, они по любому поводу возникали и огрызались. Хохлам тоже перепадало из-за упрямства и дуболобства. Деды в батальоне были в основном со средней полосы России, но четверо оказались из Москвы, самые авторитетные. В нашей части объявили конкурс самодеятельности соединения, и я с удовольствием, вспомнив гражданскую жизнь, начал репетировать с духовым оркестром, весьма неплохим.
И вот, конкурс. Актовый зал битком. Я выступал в самом конце конкурса с песней "Парень с песней шёл по свету".
К моему удивлению и восхищению я занял первое место. Батальон бурными овациями поддержал это решение жюри. После завершения выступлений конкурсантов на сцену вышел вокально инструментальный ансамбль соединения и исполнил несколько вещей вне конкурса.
Я был ошеломлен и подавлен. Супер! Вот это музыканты!
Ночью я не спал, все думал, как бы мне попасть в этот ансамбль? Решил, что приеду в гарнизонный офицерский клуб и упаду в ноги кому угодно, начальнику клуба, руководителю ансамбля... Только, чтобы взяли!.
Прошло два дня и неожиданно я услышал крик дневального: - Рядовые Исканян и Борин на выход!
Такое бывало, когда кому-то из штаба батальона или из политотдела некогда было искать нужного бойца, поэтому обращались к дневальному. В этот раз у входной двери стоял посыльный, который донес до меня с Бориным (бас гитара в духовом оркестре) приказ, явиться в офицерский клуб через час для прослушивания.
Сердце выпрыгивало из груди! Свершилось!
Так я оказался в первом в вооруженных силах СССР вокально-инструментальном ансамбле. С моей легкой руки мы стали называться ВИА "Пятеро".
И началась другая жизнь! Мы выступали на высших офицерских курсах "Выстрел", в доме культуры Солнечногорска, в различных НИИ, домах отдыха, в воинских частях. Везде нас сопровождали офицеры из политотдела, которые следили за репертуаром. И вот, как то, начальник клуба, майор Кревелев, нам объявил:
- Через неделю будете выступать на всесоюзной военной партийной конференции в ЦДСА, в Москве, перед делегатами и министром обороны СССР маршалом Гречко.
Нужно было срочно подобрать соответствующий конференции репертуар. Я предложил исполнить песню "Туман" из кинофильма "Хроника пикирующего бомбардировщика". Мы включили ее в нашу программу.
Выступали последними. Фурор был полный! После концерта нас попросили выступить в ресторане ЦДСА. И вот, перед самым выступлением в ресторан вошел министр обороны и сопровождающие его генералы. Он шел прямиком к нам. Наш шеф вытянулся в струнку, ни жив ни мертв, как и политработники. Только мы были спокойны, наверное, как все музыканты. Гречко подошел к каждому и пожал каждому из нас руку, поблагодарив за отличное выступление на концерте, отметив наш огромный вклад в культурно воспитательную работу в армии. На прощание он сказал по-отечески:
- Ребята, после выступления вам накроют стол, и вы поужинайте как следует. Удачи вам!
Скажу вам честно, мы гордились этим! Мы считали, что это вершина нашего успеха, нашего признания! Значит и наш ансамбль, и наши усилия сыграли свою роль в улучшении внутреннего климата в рядах наших вооруженных сил.
В канун Нового года майор Кревелев обрадовал всех приглашением ансамбля на новогодний огонек в крупный НИИ.
Мы были поражены богатству и изобилию накрытых праздничных столов. Танцевали и веселились все от души. Ближе к утру народ стал разъезжаться и когда никого уже не осталось подошел администратор и сказал, чтобы все, что есть на столах и то, что осталось на кухне, мы забирали с собой, коробки уже приготовлены.
Я пришел в батальон около четырех утра с огромной тяжелой коробкой. Поставив коробку на четыре табуретки и устало сев рядом, крикнул: - Подъем, рота! С наступающим Новым годом всех от меня лично!
Объедались все до самого утра. Когда коробка опустела, подошел сержант Бардин главный дед и сказал: - Жорж, кто тронет, зови меня! - и громко икнул.
Предыдущая часть:
Продолжение: