- Лидушка, молодость проходит быстро. Пользуйся, Егор Митрофанович тебя одарит так, что и не снилось. Он от тебя просто без ума. Говорит, сегодня бы женился, некуда свою злыдню девать. Жена у него старая, больная, долго не наживет. Ты бы знала, Лид, какой у него домище! Там все ложки серебряные, полы все в коврах, на стенах вооот такие картины висят.
Поговорили в селе о Солодовых, поговорили, да отступились, только не все. Некоторым не давали покоя о Ершовском золотишке. Мишка Сопатый, теперь уже Михаил Семенович, уважаемый человек, ставший при новом председателе колхоза кладовщиком, рассказывал свояку, Архипу Колосову
- Голову даю на отсечение, есть золотишко на усадьбе Ершовых. Дед Андрея Афанасьича промышлял на большой дороге, получается, с моим прадедом. Мой-то прадед сгинул, а дед, Афанасьича, которого тоже Андреем звали, разбогател, скотины накупил, дом поставил.
Того дома уж нету, на этом месте они новый поставили. С чего думаешь, Ершовы так гладко жили? Откуда у них добро взялось, небось, не больше других работали. А, вот! Афанасьич, хитрый был мужик, богатством не кичился, не выставлялся напрасно, тратил дедово наследство с умом.
Только ведь, вот беда, сослали их. Все отобрали, мало, что разрешили с собой взять. А золото они не смогли бы взять, досмотр был, до каждой тряпочки проверяли. Значит, выходит, что? Выходит, припрятали они его.
Я даже знаю, где оно должно лежать. Сад яблоневый знатный был у них. Под одной яблоней лавка стояла. Я сколько раз сам видел, тут по вечерам Афанасьевич посиживал.
Когда налог на яблони ввели, Афанасьич со своими парнями, не только спилил их, даже пни выкорчевал. А пень от той самой любимой яблони так и остался. Зачем?
А затем, Семеныч, думал он, если не сам, то дети вернутся и выкопают его клад. Думаю, они вернутся. Уже сейчас поговаривают, мол у кого из ссыльных сыновья воевали, да ордена имеют, те семьи освобождают.
К чему я говорю это, Мишка-то Ершов воевал, Ефимыч говорил у него орденов и медалей не счесть, во всю грудь у него награды. И не зря он в село приезжал, проверить хотел, на месте ли клад. Только он не знал, что в их доме Солодовы живут.
Теперь, когда дом пустует, Михайло может в любой момент приехать и забрать золото прадедово. Зачем ему золото? Он и так хорошо устроится, воевал, ордена есть, быть ему начальником.
- Ты к чему это, свояк, клонишь? Хочешь Зотовское золотишко прибрать к рукам?
- А чего ему пропадать? Кто-то же его выкопает, почто не мы с тобой?
- Темное это дело, да и как пойдешь в чужом двору копаться. Лидия, почитай, каждую неделю приезжает, не все еще перетаскала к новому мужику.
- Вот, в чем и дело-то, Семеныч! Может статься, не уживется Лидия в городе, да обратно вернется? Если это не так, чего она мебеля не увозит?
- Может ей без надобности в городской квартире, да и чего там везти, бабкины сундуки, старые буфеты, может лавки? Ефимыч не очень-то заботился в дом покупать.
- Это точно, сытно они жили, но простовато для председателя колхоза. Да, как бы хорошо было, если дом разобрали или бы сгорел он. Тогда копайся, сколько угодно, никто, ниче не скажет.
Кто его знает, как оно вышло, то ли ребятишки баловались, то ли само так образовалось, сгорел дом Ершовык аккурат в ночь с первого на второе мая.
Первого мая Лидия приезжала, замки на бане, на амбаре проверяла, дом проветривала. Недолго побыла, к вечеру за ней муж приехал, и она отбыла к себе в город. Может быть она печь топила, да уголь обронила? Кто теперь узнает.
Народ был выпивший, погуляли хорошо. Новый председатель премии раздавал, в лавку винище привезли. Выпивали все. Даже бабы, и те по деревне хмельные ходили, частушки похабные пели.
Никто пожар не тушил. Дом Ершовски не близко к остальным стоит. Поливали из ведер на амбар, да хлева, но не отстояли, уцелел только один амбар.
Лидия с супругом приезжали, говорят, выла Лида, как по покойнику. Как сумасшедшая ходила, палкой ковырялась в золе и головешках, что-то там искала.
С тех пор начались чудеса на бывшей усадьбе Ершовых. Кто-то выкорчевал пень, который сто лет тут торчал, и никому не мешал. Ямины по углам пожарища выкопали, в углах амбара ямищи выкопали.
Зря старались, не было там никакого золота. Не такой человек, Андрей Афанасьевич, чтобы добро в землю закапывать. Да и много ли там было, золота этого? Врал Сопатый, не грабил никого предок Ершовых, а то бы про это вся деревня знала.
Затосковала Лидия после этого случая. Не сладкая у нее жизнь получилась при ревизоре. Все с выдачи, все сосчитано. Анисим Гордеич сам закупает продукты. Жирный суп не любит, в кашу масло не кладет, да и не водится масло в этом доме.
Пока ели свинину, да гусятину, что с собой Лидия привезла, еще жить можно было, а как закончилось все, так оказалось, есть каждый день мясное, очень вредно для здоровья.
Женщине сидеть дома без работы, тоже не хорошо. Так устроено общество, все обязаны работать. Лидии самой опостылело каждый день ждать Анисима, выслушивать его разговоры
- Знаешь ли ты, Лидия, что в наше время главное, это учет. Я занимаюсь очень важным делом, разоблачаю похитителей народного добра. От меня зависит судьба многих, да! Могу любого отправить за решетку, понимаешь?
- Конечно понимаю, Анисим Гордеич! Понимаю, все держится на таких людях, как ты, за что тебя и уважают.
Ехидничает Лидия, но Анисим принимает все за чистую монету. Не Лидии ли знать, земля держится на таких, как ее Николай. Она всегда это знала, но не хватило у нее толку стать нужной мужу. Ему ведь много не нужно было, поговорить с ним по-доброму, лишний раз хорошее слово сказать. Тогда бы он может и на сторону не пошел?
Анисим не собирался кормить жену, все что у нее было, она уже проела. Должна сама на себя зарабатывать. А то, что сыновья скажут?
- Лидия, тебе очень повезло. Я договорился, тебя в столовую возьмут. Сначала на раздаче будешь стоять, подучат тебя, поваром станешь. Хорошее место, теплое, сыта будешь всегда, экономия какая, а?
- Анисим Гордеич, я не работала никогда. Как это я подавальщицей в столовой буду? Не привыкшая я.
- В Советской стране всякий труд почетен, Лидия! Тунеядцев в нашей стране не должно быть. Ты и так долго прохлаждалась, радуйся, что не на овощную базу попала, гнилую картошку перебирать, а в теплое местечко.
Пришлось Лидии спесь свою поубавить. Подавальщица не только подавала блюда, она еще должна была убирать со стола, то, что не унесли к мойке несознательные граждане, вытирать со столов, следить, чтобы всегда на столах была соль и горчица.
Уставала так, что поясница отрывалась, ноги гудели. В коллективе ее не любили и побаивались. Никаких крамольных разговоров при Лидии не вели, у нее же муж ревизор, донесет еще, не дай Бог.
Ничего, Лидия не очень-то нуждается в их разговорах. Тоже, нашлись презрение ей свое показывают. Погодите, кто кому еще покажет!
Лидия отстирывала свой фартук, и косынку до идеальной чистоты, крахмалила, гладила. Косынку повязывала высоко, чтобы видны были ее ровные брови, золотые серьги в ушах.
Всегда в нарядном платье, с подкрашенными губами она выглядела эдакой залетной птицей среди серых воробьев, на которых были похожи остальные работницы, работающие в застиранных халатах и фартуках.
Работала Лидия быстро, ловко, подавала блюда с приятной улыбкой на милом лице. Не много прошло времени, у нее появился поклонник. Приходил есть в столовую только в ее смену, всякие приятности ей говорил. Только Лидия держала себя строго, не обнадеживая его даже взглядом.
Не зря Лидия старалась, начальство заметило ее и выделило среди всех. Решено перевести Лидию в ресторан, с ее данными там ей самое место. Рада, конечно, пусть Анисим считает, не стоит приличной женщине по вечерам в ресторане подавать, но против начальства не попрешь. Так-то, он человек мелкий, хоть и мнит себя пупом земли.
В последний день работы Лидия была особенно довольной и веселой. Все у нее отлично, выбьется она, обязательно выбьется, не будет вечно ублажать Анисима с его лягушачьей кожей, изображая бурный ор газм. Найдется для нее мужичок получше.
Занятая своими думами, Лидия не обратила внимания, на компанию, рассевшуюся недалеко от раздаточной. Только услышав знакомый голос, Лидия посмотрела на них.
Николай с какой-то девицей и молоденькие парень с девушкой. Они посовещались, и Николай с пареньком подошли к раздаточной. Лидия смотрела на своего первого мужа, будто в первый раз его видела. Загорелый, как всегда, глаза сияют, улыбка на лице. Когда с ней жил, Коля всегда хмурился.
- Здравствуй, Коля! Какими судьбами в городе?
- Я по делам приехал, да супругу приодеть. Расписались, а свадьбу, получается, зажали. Алексей Фомич недоволен, настаивает на широком гулянии. Какая свадьба без белого платья и фаты?
Вижу, Лида, ты работать стала. Хорошее дело, скучно дома сидеть, если скотины нет.
- Да, захотелось быть на народе. Вообще-то я здесь последний день, переводят меня в ресторан.
- Поздравляю! Ну, что, чем накормишь нас?
Отравой бы вас Лидия накормила, ядом бы напоила. Стоит перед ней муж, улыбается, как будто встретил просто старую знакомую, рассказывает, что свадьбу будет справлять с другой.
Она постаралась улыбнуться, хотя все внутри ее клокотало, хотелось выйти в зал, оттаскать разлучницу за космы, глаза вилкой выткнуть. Совсем позабыла Лидия, что сама она тоже замужем. Но разве это муж, по сравнению с ее Колей?
Варвара не слушала разговор мужа с раздатчицей в столовой, но в какой-то момент, почувствовала, что-то долго их мужчины набирают еду.
- Ира, я пойду, помогу выбрать, мне кажется, они не знают, что взять.
Варвара прошла к стойке раздаточной, встала рядом с мужем, взяв его под руку. Все заметил ревнивый взгляд Лидии. Как она влюбленно смотрит на Николая своими колдовскими зелеными глазами. Как нежно он прижимает к себе локтем ее руку, как смотрит ей в глаза, улыбается, словно мальчишка, которого одарила сказочная фея.
- Что вам подать, говорите уже, долго я буду ждать?
Голос Лидии надтреснутый, в нем слышатся слезы. Николай не решился знакомить Вареньку с бывшей, пожалел Лидию, заметно, ей тяжело далась эта встреча.
Взяв первое, второе и чай, компания быстренько пообедала и вышла из столовой. У них еще много дел. Николаю нужно показаться в Райисполкоме, обсудить кое-что с мелиораторами. Болото рядом с колхозным полем тухнет без дела, надо подумать, как осушить его, желательно не на колхозные средства.
Наряд невестам надо подобрать. Свадьба у Иры будет на родине жениха, так решили его родители. Свадьбу председателя колхоза и заведующего фермой, разумеется нужно справить в колхозной конторе.
Тем более, изба, которая досталась Варе от бабушки, совсем крошечная, русская печь занимает ее половину. Куда тут гостей приглашать, она только для двоих.
Это их территория, их общий кокон, куда они прячутся вдвоем, оставляя все за порогом, где они пребывают в счастливом состоянии полного блаженства.
Лидии такое и не снилось. Приходится каждый день в холодный дом. Не в смысле температура в нем низкая, он вообще холодный. Постель холодная, Анисим сам какой-то холодный, липкий. При виде его бледнокожего тела, покрытого пупырышками, Лидии становится тошно.
Особенно тяжело стало ложиться в постель после встречи с Николаем. Как она могла не замечать, не видеть, не знать, с каким мужчиной живет?
Как она не почувствовала, что он перестал быть Николкой-голоштанным, стал Николаем, которого уважают люди, ценят, а она обращалась с ним по-прежнему, как с Николкой, которого считала тупым мужиком.
Как она ошиблась, думая, что привыкнет к другому мужчине, если не полюбит, то уважать станет. За что Анисима уважать? За то, что он сам себя уважает и ценит, потому что может отправить кого-то за решетку? Кто его уважает? Может начальство, но это Лидии неизвестно.
Ее спасала работа в ресторане, который закрывался в одиннадцать часов вечера. Виделись они с Анисимом только утром за завтраком. Лидия готовила ему обед и ужин, уходила на работу и возвращалась часам к двенадцати ночи, когда Анисим уже спал.
На новом месте Лидия сразу сдружилась с заведующей рестораном Степанидой Петровной, полноватой черноглазой женщиной, лет пятидесяти. Степаниде понравилась расторопная и услужливая Лидия.
А что муж у нее ревизор, так он колхозы проверяет, их ресторана никаким боком не касается. Лида совсем неглупая женщина, втянется в систему, быстро свою выгоду поймет, молчать будет.
Лидия скоренько усвоила уроки Степаниды, однако домой из ресторана не носила ничего. Зачем, сама она сытая, а Анисим, пусть питается постненьким, жирное и сладкое вредно для его слабого организма.
Вскоре Степанида ввела Лидию в свою компанию, где были несколько незамужних женщин, как она сама, и мужчины в годах, среди которых холостых не наблюдалось.
Ничего, из ряда вон выходящего, в посиделках в отдельном кабинете не было. Выпивали, танцевали, общались. Были некоторые вольности, шутки не совсем приличные, легкие поцелуи, почти дружеские.
Однако, чем дальше, тем больше. Понравилась Лидия одному начальничку. Правда, ему уже за пятьдесят, но он еще вполне себе крепкий такой. Подарки стал Лидии делать, то духи принесет, то конфетки. Тронуло Лидию, принес Егор Митрофанович букетик сирени и рассыпал ей на колени.
Непривычное дело Лидии мужу изменять. Любишь, не любишь, вышла замуж, будь добра, блюди себя. Но Степанида, хитрая лиса, не успевает напевать
- Лидушка, молодость проходит быстро. Пользуйся, Егор Митрофанович тебя одарит так, что и не снилось. Он от тебя просто без ума. Говорит, сегодня бы женился, некуда свою злыдню девать. Жена у него старая, больная, долго не наживет. Ты бы знала, Лид, какой у него домище! Там все ложки серебряные, полы все в коврах, на стенах вооот такие картины висят.
Степанида широко разводит пухлые ручки, показывая, какой величины картина, глаза ее завистливо блестят, ноздри трепещут словно запах такого богатства щекочет ей нос. Завлекает Степанида Лидию, заражает тягой к богатству. Хотя, чего ее заражать, эта зараза в Лидии всегда живет.
Продолжение Глава 38