После разговора с другом Альберт воспрянул духом и с энтузиазмом торопливо заметался по аудитории.
— Так-с, — окинул он кафедру, — дипломные работы взял, списки на отчисление...взял, — хмыкнул преподаватель, вычеркнув Молчанову А.М.
— Себя взял? — нарушил единение и сбил праздничный настрой нагрянувший Цоркин.
— Здравствуйте, Станислав Олегович, — хмуро отчеканил Альберт, застегнув вместительный, плотно забитый бумагами тёмно-синий кожаный портфель с золотистой молнией.
— Здорова, Сириус, — расплылся в кисло-сладкой улыбке коллега, — что за официоз?
— Чего тебе? Давай покороче, я спешу, — мужчина нервно глянул на наручные часы с иссини-чёрным кожаным ремешком и круглым бронзовым циферблатом, украшенным мерцающим созвездием, прикинув, сколько у него осталось времени до встречи с возлюбленной.
— У кого короче, тот гулять не ходит, — грубо заржал преподаватель философии, — хотел узнать, куда ты запропал от всех? Неужто помирился с женой?
— С бывшей женой, — неприязненно бросил Альберт и спешно направился к выходу, но Станислав не дал ему пройти.
— Свежо предание, да верится с трудом, Альберт Тимурович, — съязвил он, — что, нравится обманываться? — глаза коллеги сально заблестели. — Такая роскошная женщина не может быть бывшей, только нынешней. Признайся, по старой дружбе, ты покинул свет, потому что тебя снова обуяла страсть к Мэри?
— Что за ересь ты городишь? Я давно остыл к Маше, тебе ли не знать.
— Альберт, дружище, ты ещё добавь для пущей убедительности: «Знамо, плавали», — Станислав насмешливо ощерился.
— Ничего, кроме неприязни, к бывшей жене я не испытываю, — рассердился Альберт, — и наша с тобой дружба сошла на нет в тот момент, когда ты философски одобрил поведение Семёнова.
— Опять двадцать пять, сдался тебе Семёнов и его методы пересдачи?! — возмутился Стас и всплеснул руками, — Нет, ты скажи, хоть одна студентка, кроме твоей блаженной и обиженной Молчановой, пожаловалась на него? Нет! Или права молва, что вы с ней того? Выходит, я отправил к тебе Мэри не по назначению?
— Так это я тебе должен спасибо сказать, что Маша настигла меня врасплох? — выругался Сириус. — Удружил, спасибо! А права ли молва, ни тебя, ни охочих до сплетен это не касается.
— Что «это»? Изобразительные пересдачи тет-а-тет? — прищурился хитро коллега, и Альберту захотелось вмазать по его наглой физиономии.
— Пропусти, — пробасил он и оттолкнул коллегу, удержав зудящие кулаки при себе, — и не попадайся мне на глаза, от греха подальше.
— Ну-ну, я-то не попадусь, — осклабился Стас, — а ты-то не боишься снова попасть впросак, похлеще Семёнова? Как заметил старина Георг Гегель: «История повторяется дважды: первый раз в виде трагедии, второй — в виде фарса».
— Да пошёл ты со своим Гегелем, любитель разглагольствовать и потешаться, — выругался Альберт и, хлопнув громко дверью аудитории, припустил вниз...навстречу прекрасному.
На город опускались сумерки, за окном серебрился снег, на столике гримёрной потрескивала ажурная свечка в виде ёлочки, и Сириус, засмотревшись на танцующее пламя и вымотавшись за последние дни, прикорнул в кресле в сладком предвкушении, довольно глянув на пышный букет персиковых роз и поправив новую, чистую и белоснежную бороду.
— Вы? Кто? — опешил Альберт, разлепив глаза, и осмотрелся по сторонам в надежде, что пышнотелая Снегурочка с пергидрольными блондинистыми толстыми косами в алой с золотым шубке ошиблась гримёрной, но та шумно плюхнулась в кресло напротив него.
— Я то, — бодро заголосила девица, — Зойка! Снегурка твоя на сегодня. Ну-с, — она выудила из своей блестящей сумочки-мешочка фляжку, открыла и протянула Альберту, — будем знакомы, Дедуль!
— Я не пью, — сконфузился он, — а где? — вырвалось у него наболевшее, ведь он уповал на встречу с... Альберт слушал друга по телефону вполуха, предавшись своим думам, но фраза: «Снегурочка та же будет в паре с тобой, вы вроде с ней поладили, выручай!», воодушевила его, и он тут же согласился подменить друга и снова сыграть Деда Мороза. «Поладили мы вроде. Не то слово, как поладили! Нам бы только наши недомолвки обсудить, да бегать друг от друга перестать. А так мы и до свадьбы сладиться можем. Я только за! Эх, Акулина, простуженная ты моя! Я лечу к тебе на оленях любви!», — ликовал он про себя, пока ему упаковывали в цветочном букет.
— Зашитый что ли? — ухмыльнулась Зоя и отпила из фляжки, сморщившись. — Где кто? Что, другую Снегурочку ждал? — закатилась смехом она. — А прислали меня!
— Никого я не ждал, с чего вы, — начал оправдываться Альберт и замолчал на полуслове.
— Не ждал он, как же, — присвистнула Снегурка, уткнувшись носом в розы, — а цветочки кому припас, мне что ли?
— Вам что ли, — тяжко вздохнул Дедуля и вспомнил друга недобрым словом, — не будем тратить время на пустую болтовню, займёмся делом. И вы это, — указал он хмуро на фляжку, — сильно не налегайте на выпивку то.
— Ой-ой-ой, какие мы правильные и сердитые, — закатила глаза прыткая Снегурочка, подрумянив себе щёки, — а так и не скажешь, с виду ты ого-го, прям конь-огонь.
— Чего? Как вы сказали?!
— Да что опять то тебе не так, милок? Конь-огонь, что ли? Да я ж образно сказала, у Володи Маяковского помнишь было: «Что за лошадь, что за конь — горячей, чем огонь! Хоть вперёд, хоть назад, хочешь — в рысь, хочешь — в скок!»?
— Ааа, — разочарованно протянул Альберт, — у Маяковского, нет, не помню.
— Странный ты какой-то, мне предыдущий Дед Мороз больше понравился, — недовольно буркнула краснощёкая ряженая Зойка.
«А как мне то нравилась Снегурочка до тебя, ты даже не представляешь!», — пробурчал про себя мужчина, ему остро захотелось сбежать от вульгарной и пьющей напарницы, но он постарался взять себя в руки, дабы не лишать детей праздника и веры в Новогоднее чудо.
— Ай да детишек да зайчишек поздравлять и подарки раздавать, — праздно призвал Альберт и потянул Зойку из кресла, но та застряла попой, и гримёрная содрогнулась от зычного хохота шумной Снегурочки в алом.
===================================
Продолжение следует
===================================