Об американских и европейских музеях, где последнее пристанище нашли сотни и тысячи представителей коренного населения, мы рассказывали в материале «Вызов для короля: верните наши кости!». Теперь посмотрим на принятые в США законы – точнее, попытки на законодательном уровне – призванные как-то решить эту проблему. Ну или хотя бы создать видимость соблюдения общечеловеческих приличий.
Главный и базовый, как мы уже отмечали, – это принятый в 1990 году Закон о защите и репатриации мoгил коренных американцев (Native American Graves Protection and Repatriation Act, NAGPRA). Скольких усилий добиться его подписания стоило самим коренным – с их фактическим социальным статусом «недограждан» – остаётся только догадываться. По идее, NAGPRA обязывает музеи, университеты и госучреждения соблюдать этические нормы обращения с останками представителей коренного американского населения и возвращать их прямым потомкам и/или племенам, откуда они происходят. Действие закона распространяется и на погpeбaльные «артефакты», которые в своё время также стали популярной статьёй причудливого коллекционирования.
Вроде бы, начало положено. На момент принятия закона число людей, почивших в различных американских учреждениях, составляло 210 000.
Что дальше? В интервью «Аль-Джазире» в июле 2008 года организаторы марша за права индейцев Сан-Франциско – Вашингтон комментируют ситуацию так:
🎤 «У нас также есть особый закон под названием «Акт о защите индейских захоронений» [имеется в виду NAGPRA – прим.перев.], однако мы обнаруживаем, что останки наших предков выкапывают и отправляют в музеи, расположенные в Вашингтоне и по всему миру, и сегодня мы обращаемся ко [всем странам] мира [с просьбой] вернуть нам наших предков».
🎤 «[Ну и что касается] “Акта о защите индейских захоронений”, знаете, они выкапывают кости людей, отправляют их в музеи [и вот, сегодня] по территории Соединённых Штатов разбросаны свыше 225 000 останков и погребальных атрибутов наших предков. Они заперты в шкафах, … подвалах и университетах, но [наша] борьба продолжается – [борьба] просто за то, чтобы вернуть наших предков на родину».
Конечно, индейские активисты говорят и об останках, и о соответствующих артефактах, однако при всех поправках за 18 лет особого прогресса не видно.
К началу 2023 года, спустя 33 года после принятия NAGPRA, это число вроде бы удалось сократить вдвое, до 110 000. И, наконец, на начало 2024 года их осталось – барабанная дробь – «всего» 97 000.
Кажется, процесс идёт. Можно предположить, что этому ускорению (хотя реальные данные отследить очень сложно – частные «коллекции», скажем, здесь не учитываются) способствовало принятие в январе 2024 года обновлённых положений NAGPRA.
Native News Online: «Окончательное предписание, на утверждение которого ушло почти три года, облегчает и упрощает процесс [передачи] останков родственников племенам, которые обращаются с соответствующим запросом. Кроме того, оно устанавливает строгий пятилетний срок, в течение которого музеям следует провести инвентаризацию и вернуть свои коллекции останков коренных американцев и атрибутов погребения [представителям] ныне живущих племён». Однако при этом не исключено, что музеи и прочие институты, которые столь неохотно и неспешно расставались со своими «коллекциями», на протяжении ещё нескольких десятков лет будут снова и снова «случайно» обнаруживать в запасниках «неучтённые» индейские кости: ведь инвентаризация так или иначе на их совести.
Шэннон О’Локлин (племя чокто), исполнительный директор и адвокат «Ассоциации по делам американских индейцев» (февраль 2024) комментирует: «Первый свод предписаний оставлял множество лазеек, используя которые, учреждения, не желавшие исполнять NAGPRA, задерживали или же не допускали возвращения [останков] и создавали проблемы для коренных американцев. Новые предписания закрыли все эти лазейки. Одно из изменений – чёткое распоряжение, согласно которому учреждения должны запрашивать “добровольное и обоснованное согласие перед тем”, как совершать какие-либо действия с коллекциями коренных американцев, в том числе проведение исследований, выставок, передача или принятие во временное пользование».
И добавляет при этом: «[Но] не забывайте: NAGPRA – это всего лишь административные [механизмы] по возвращению похищенных предков и [украденных] предметов». Это очень важное замечание, на нём остановимся чуть ниже ⬇️.
И насколько реально удалось навести порядок в этой сфере с принятием NAGPRA?
В 2001 году в Калифорнии для ускорения действия NAGPRA была принята местная версия закона – CalNAGPRA, предоставлявшая дополнительную поддержку в плане возвращения предков и артефактов племенам, не признанным на федеральном уровне (на них действие общего NAGPRA не распространяется).
Однако всё это не помешало Калифорнийскому университету в Беркли владеть «коллекцией» из 12 000 (❗️) индейских останков. Подвижки на сегодняшний день заключаются в том, что чуть больше половины из них университет милостиво согласился вернуть племенам.
В августе 2023 года в штате Иллинойс был подписан местный Закон о защите человеческих останков (HRPA), который впервые предоставляет именно племенам – а не госучреждениям, университетам или музеям – право на окончательное решение по поводу того, как и когда останки предков и священные реликвии должны быть им возвращены. По новому закону штат обязан содействовать процессу передачи; кроме того, создаётся особый фонд, средства из которого могут расходоваться на перезахоронение, совещания с племенами и возмещение любого ущерба, нанесённого местам погpeбений, останкам или реликвиям. И ещё усиливается уголовная ответственность за разграбление и осквернение мoгил, а на получение прибыли от продажи, покупки или демонстрации человеческих останков и атрибутов пoгpeбения вводится запрет. Интересно, что согласно предыдущему закону на эту тему, принятому в 1989 году, бо́льшая часть останков коренных американцев считалась собственностью штата.
При всём этом, в Музее штата Иллинойс по-прежнему находятся 7 300 мёртвых индейцев.
Наконец, как мы уже отмечали, в штатах Огайо, Вайоминге и Нью-Джерси вообще нет законов по защите останков индейцев, если они были эксгумированы на частной территории, а также установленных требований о проведении совещаний с племенем на предмет того, кто должен заниматься перезахоронением.
Если останки были обнаружены на частной территории в Огайо, то неофициальный процесс – в отсутствие официальных предписаний – проистекает примерно так: «Собственник земли связывается с окружным коронером, который определяет приблизительный возраст останков и выясняет, не имеют ли они отношения к какому-либо нераскрытому делу. Если останки никак не связаны с юридическими или медицинскими делами, то их возвращают владельцу участка и он, в свою очередь, может поступать с ними по своему усмотрению. Однако собственник земли может решить и ничего не делать».
Вполне естественной человеческой реакцией было бы попытаться сделать всё возможное, чтобы как можно скорее и официально предать земле обнаруженного индейского предка. Однако странноватая реакция вместо этого поместить его в музей, как оказалось, ещё не наихудший вариант развития событий.
Native News Online: «В 2019 году житель Огайо обнаружил нечто, по его мнению, «напоминающее бедренную кость» – но на деле оказавшееся черепом – когда прогуливался в поиске артефактов по частным владениям, пишет Линда Пансинг, куратор по археологии «Связи с историей» Огайо. [Вышеупомянутый] житель штата «эксгумировал человеческие останки и забрал череп домой», что не является нарушением законодательства Огайо.
В 2015 и 2016 годах четверо жителей того же штата подверглись судебному преследованию в соответствии с NAGPRA за продажу останков индейцев, которые они совершенно легально вынесли с частной территории». Остаётся лишь добавить, что в музее «Связи с историей» Огайо по-прежнему хранятся останки 7167 человек.
Возможно ли – при таком отношении – ожидать реального ускорения процесса передачи? Вряд ли. Музеи и институты традиционно ссылаются на научные (антропологические) и культурные нужды, хотя трудно себе представить, что им действительно необходимо удерживать тысячи неупокоенных людей. Наученные горьким опытом предыдущих поколений, коренные справедливо не доверяют принимаемым законам – точнее, сомневаются, что они вообще будут работать. Есть и ещё одна – на сей раз объективная – проблема: массовое изгнание племён с исконных земель времен колонизации, такое помноженное на гeнoцид Великое переселение народов.
Бен Барнс, вождь индейцев шауни в Оклахоме – племя было выселено из Огайо после того, как его членов вынудили отказаться от большей части принадлежащих им земель через подписание Гринвилльского договора в 1795 году – говорит, что установить связь поднятых в Огайо предков с ныне существующими племенами особенно сложно из-за переплетения географических и временны́х [факторов].
Барнс: «Если мы говорим о Цинциннати 1600 года, то здесь будут только шауни. Однако если мы углубимся на десять-двенадцать тысяч лет, то в этом случае диаграмма Венна станет гораздо шире, и [к переговорам] необходимо будет привлекать уже множество племён».
И это только один отдельно взятый пример. А ведь были ещё и «Дороги слёз». Значит, для широкомасштабных исследований необходим и анализ ДНК, причём как мёртвых, так и живых. А это уже совершенно иной уровень расходов. И поэтому очень удобно ссылаться на «невозможность» определить племя, которому следует вернуть останки: «культурная принадлежность неопределима». Хотя в этом, отчасти, есть доля правды, поскольку в ходе гeнoцида многие племена были истреблены полностью, о них не осталось вообще никаких сведений.
И вот теперь вернёмся к замечанию Шэннон О’Локлин о том, что NAGPRA – это всего лишь административные механизмы ⬆️. Никакой, даже самый идеальный закон, в котором закрыты все лазейки предыдущих версий и предусмотрены все последствия неисполнения, не заставит «соблюдать этические нормы обращения с останками», если одни люди относятся к другим как к собственности, предметам коллекционирования и, в конечном счёте, сувенирам.
Эта ментальность сложилась не за один день.
Вот, например, отрывок из книги Ди Брауна «Схороните моё сердце у Вундед-Ни. История американского Запада, рассказанная индейцами» (Хабаровское книжное издательство, 1988, pdf-версия): «Когда после войны 1812 г. белые поселенцы устремились на земли Иллинойса, племя саук и фокс бежало на другой берег Миссисипи. Один из младших вождей, Черный Сокол, отказался отступить. … [В] 1832 г. его удалось захватить. Его отправили на восток, где заключили в тюрьму и показывали любопытным. После его смерти в 1838 г. губернатор недавно созданной территории Айова приобрел скелет Черного Сокола и держал его в своей канцелярии». И ещё: «Вовинапа был захвачен в плен группой солдат Длинного Торговца Сибли, направлявшихся этим летом в страну дакот[а] убивать индейцев сиу. Солдаты вернули шестнадцатилетнего мальчика обратно в Миннесоту, где он предстал перед военным трибуналом и был приговорен к повешению. В это время он узнал, что скальп и череп его отца сохранены и выставлены на всеобщее обозрение в Сент-Поле. Штат Миннесота вознаградил поселенцев, убивших Вороненка [отца Вовинапы], обычной платой за скальп, а также премией в 500 долларов».
Чем всё это в итоге заканчивается, мы тоже видели – сумочками и абажурами из человеческой кожи и холмами из пепла заключенных концлагерей. Такие формы «цивилизаторства» как колониализм и нацизм имеют одни и те же психологические корни. И пока они сохраняются в человеческой ментальности, мир будет снова и снова сталкиваться как со следами старого, так и с проявлениями того, что имеет приставку «нео».
***
Несложно вернуть ненужные индейские кости коренным, чтобы, наконец, отвязались со своими традициями и требованиями. Вслед за Лидией Торп мы не претендуем на звание «эксперта в колониальных законах». Однако на наш взгляд, минимальная искренняя демонстрация доброй воли, возможно, стала бы первым шагом к восстановлению утраченной истории и культуры всего континента.