Наташе хотелось избавиться от изучающего, пристального взгляда посетительницы, и она протянула Виктории Геннадьевне журнал.
— Пожалуйста, здесь оценки Николая. Ознакомьтесь. Хотя я стараюсь всё выставлять в дневник.
Устроившись за первой партой второго ряда, Виктория Геннадьевна некоторое время листала журнал. Потом захлопнула его и отложила в сторону.
— Скажите, Наталья Тимофеевна, а как Коля может исправить плохие оценки по математике? Каковы ваши условия?
— Плохие оценки? — подняла брови Наталья. — У Николая нет плохих оценок.
— Даже одна тройка есть, а вы говорите — нет!
— Исправить можно только единицу; я обычно ставлю её, если кто-то по какой-то причине вообще не выполнил задание. Двойку можно только закрыть другой оценкой. Что касается отметки «удовлетворительно», — такие отметки я не даю исправлять.
— Почему?
— Потому что уверена: оценки отражают реальное положение дел в определённый момент времени. Сейчас отметки Николая значительно улучшилось, и это говорит о том, что Коля усвоил материал.
— Но вы ведь понимаете, Наталья Тимофеевна, что с такими отметками о пятёрке за первую четверть даже речи не идёт?
— Об этом ещё рано говорить, — пожала плечами Наташа.
— Как же рано? До каникул осталось каких-то две недели.
— Если по оценкам будет выходить «четыре», значит, я выставлю «четыре». Если «пять» — выставлю «пять».
— Коля впервые получит «четыре» за четверть. Впервые за шесть с лишним лет!
— Я уверена, Виктория Геннадьевна, что степень усвоения материала и умение ориентироваться в нём в данном случае гораздо важнее оценки.
— Легко вам рассуждать! — раздражённо вскинулась Неверова, и её красивые глаза стали злыми. — Это ведь не ваш ребёнок, а мой.
— Простите за резкость, Виктория Геннадьевна, — Наташа почувствовала, что тоже начинает раздражаться, — но оттого, что Коля получит за четверть «четыре», он не перестанет быть вашим ребёнком. В случае Николая четвёрка — это стимул для развития, а не повод для уныния.
— Я посмотрела оценки у одноклассников Коли. По математике «пять» за четверть не выходит ни у кого. Ни у кого, Наталья Тимофеевна! Вы уверены в том, что причина этого заключается в способностях учеников, а не в вашей состоятельности как педагога? Думаю, руководство школы должно более серьёзно задуматься о верной расстановке учителей-предметников по параллелям. Возможно, у вас ещё нет достаточного опыта работы для того, чтобы преподавать в седьмых классах.
Наташа вспыхнула. Она собиралась повторить фразу, сказанную однажды Дмитрию Николаевичу, однако поняла, что ей совсем не хочется приглашать Викторию Геннадьевну на открытый урок.
— Почему же вы не ставили перед руководством школы вопрос ребром в прошлом году, Виктория Геннадьевна? Всё устраивало? Пятёрка — и ладно?
— Вы сейчас о чём, Наталья Тимофеевна? — усмехнулась Неверова. — Вы подвергаете сомнению методы преподавания Нинели Фёдоровны? Педагога с огромным стажем?
— Виктория Геннадьевна, мне не хотелось бы продолжать разговор в подобном ключе. Это неэтично и просто непорядочно.
— А я и не намерена продолжать разговор. Во всяком случае, с вами, Наталья Тимофеевна, — Неверова встала. — Понимаю, молодость — она такая! Распирает от ощущения собственной значимости? Но самоутверждаться за счёт наших детей вам никто не позволит!
— Как угодно, — Наташа тоже встала.
Виктория Геннадьевна ушла не прощаясь, оставив после себя шлейф немного резковатых сладких духов.
* * * * * * * *
Минула ещё неделя, и в один из вечеров, выходя со школьного двора, Наташа услышала, как её окликнули. Этот голос она узнала бы из тысяч голосов, хоть и не слышала его уже более половины месяца, да и до этого слышала нечасто.
Девушка замерла, стараясь выровнять дыхание, пока Дмитрий Николаевич не подошёл к ней. Заодно попыталась придать лицу максимально постное выражение.
— Здравствуйте, Наталья Тимофеевна! Я к вам по делу. Вы домой? Позволите вас подвезти? Я на машине. Погода явно не способствует пешим прогулкам, а вы ещё и без зонта.
— Здравствуйте, Дмитрий Николаевич. Я всё же хочу прогуляться. Устала за целый день в помещении, хочется уличного воздуха, пусть даже сырого и холодного.
— Тогда подождите чуть-чуть, я мигом!
Наташа удивлённо смотрела на Неверова, который сейчас походил не на строгого майора, а на мальчишку. Метнулся к машине и почти тут же вернулся обратно. В руках у него были длинный чёрный зонт и какой-то свёрток.
Вскоре зонт был раскрыт, и Неверов, мгновенно перевоплотившись в строгого майора, распорядился:
— Возьмите меня под руку, Наталья Тимофеевна! Так мы оба поместимся под зонтом.
— А машина?
— Пусть вас это не беспокоит. Позже заберу.
В те недели, в течение которых они не виделись, Наталья тысячу раз говорила себе слово «нельзя», запрещала думать о Дмитрии Николаевиче, но сейчас в долю секунды растеряла всю свою решимость.
Послушно положила ладонь на локоть Неверова и пошла рядом. Спутник подстроился под её шаг. Сначала по привычке шли молча, но молчание в этот раз нарушила девушка.
— А что за важное дело у вас ко мне, Дмитрий Николаевич?
Почему-то ей подумалось, что Неверов пришёл продолжить разговор, начатый его женой.
— Я принёс вам задачник, который вы искали...
Наташа резко остановилась и задохнулась от восторга, во все глаза глядя на Неверова.
— Но как вам удалось?! Дмитрий Николаевич, я... так вам благодарна! Вы даже представить себе не можете! Я в таком долгу! Сколько...
— Даже не начинайте, — покачал головой майор. — Это же для детей, для их развития. Никаких денег не возьму.
— Спасибо вам... Спасибо! — Наташа едва не плакала.
— Ну-ну, Наталья Тимофеевна! — Неверов осторожно коснулся Наташиной ладони своей крепкой обветренной рукой. — Держитесь! Вы же учитель.
— Я даже поверить не могу! Такое счастье!
Неверов странно смотрел на девушку.
— Удивительная вы, — вырвалось у него, казалось, против воли.
Он немного помолчал, глядя на притихшую Наташу, а потом будто спохватился:
— Ещё мазь вам принёс.
— Мазь?
— Да, для суставов. Друг привёз. Он сибиряк, ездил в отпуск на родину. Мазь на натуральной основе. Отдадите вашему дедушке, пусть втирает в ноги дважды в день.
Всю дорогу до дома Наташи они оживлённо беседовали, но не было сказано ни слова ни о визите Виктории Геннадьевны, ни о Валентине.
Потом Неверов пошёл обратно, за машиной, а Наташа бежала по лестнице подъезда и размышляла о том, что её нынешнее состояние можно определить одним простым словом.
Счастье...
Мира Айрон
Продолжение: