— Здравствуйте! — собрав волю в кулак и стараясь не думать о том, как она сейчас выглядит со стороны, ответила Наташа. — Вы отец Николая Неверова?
— Так точно, — коротко кивнул майор.
Сегодня он был в штатском; возможно, поэтому выглядел моложе и не казался таким уж грозным.
— Неверов Дмитрий Николаевич, — представился мужчина.
— Лучникова Наталья Тимофеевна. Преподаю алгебру и геометрию, в том числе, у класса, в котором учится Николай. Проходите, Дмитрий Николаевич, присаживайтесь.
Кажется, удалось нащупать правильный тон в беседе, и Наталья почувствовала себя увереннее. В конце концов, сейчас она не в воинской части. Это Неверов пришёл к ней, а не она к нему.
Дмитрий Николаевич устроился за первой партой первого ряда, — совсем как его сын позавчера, — положил руки на стол и сцепил в замок.
Руки были загорелые, крепкие, с чистыми, коротко подстриженными ногтями. На безымянном пальце правой руки довольно широкое обручальное кольцо. На запястье левой — командирские часы.
— Признаюсь честно, Наталья Тимофеевна... Для меня непривычна эта ситуация. На родительские собрания всегда ходит супруга, а по поводу успеваемости Коли нас ни разу не приглашали. Ни в одну из школ.
— Знаю, — кивнула Наташа. — Коля рассказывал о том, что наша школа — уже третья для него.
— Такова судьба у детей военных. Так же, как у жён. Это данность, Наталья Тимофеевна.
— А в этом и нет никакой проблемы. Во всяком случае, у Николая.
— Тогда в чём проблема?
— Ваш сын всегда и везде учился отлично. А я спрашиваю очень строго. Прошу, пусть это останется между нами, хорошо, Дмитрий Николаевич?
— Что именно должно остаться между нами?
— Наш разговор. Не наказывайте, пожалуйста, Колю.
— А есть, за что? До сих пор мы его ни разу и не наказывали, — как-то не было нужды.
— Вот, — Наташа взяла со стола три так называемых самостоятельных работы, «выполненных» Колей Неверовым. — Такие самостоятельные мне уже трижды сдал Николай.
— Пустые листы?
— Это протест, Дмитрий Николаевич.
— И против чего протестует мой сын? — он задумчиво потёр гладко выбритый подбородок.
— Против того, что у меня на уроках будто бы невозможно заработать пятёрку.
— А это так? Невозможно?
— Почему же? Если я увижу задание, выполненное на пять, никогда не стану занижать оценку.
— Но до сих пор не увидели?
— Пока не увидела.
— Наталья Тимофеевна... Видите ли, я убеждён в том, что если ни один из учеников у определённого педагога не получает пять, то учитель в какой-то мере тоже в этом виноват.
Наташа вспыхнула, дыхание перехватило. Возмущение от несправедливости, которую она с детства не переносила, придало сил. Как объяснить, что у ребят огромные пробелы в материале пятого-шестого класса, и при этом не бросить тень на школу, на Нинель Фёдоровну?
— Я договорюсь с руководством школы об открытом уроке, — чопорно ответила девушка. — Для того, чтобы все желающие родители смогли поприсутствовать и проверить то, как я даю ученикам материал. И как спрашиваю.
— Не нужно, Наталья Тимофеевна. Я вовсе не хотел вас задеть или обидеть. Я вас понял. Проведу беседу с сыном, и подобное, — Неверов указал на три пустых листа, — больше не повторится, обещаю.
— Подождите, Дмитрий Николаевич! Я хотела попросить вас не об этом.
— А о чём тогда? — нахмурился Неверов.
— Наоборот, не нужно ни о чём беседовать с Колей и спрашивать его о том, почему он стал учиться хуже. Во всяком случае, по математике. Пожалуйста, объясните это вашей супруге. Дайте сыну возможность самому выйти из сложной ситуации, спокойно, без понуканий и без упрёков.
— Вы уверены, Наталья Тимофеевна?
— Абсолютно. Николай обязательно снова станет отличником, пусть не сразу.
— Хорошо. Спасибо за то, что верите в Колю.
В глазах Дмитрия Николаевича мелькнуло что-то вроде уважения. Или Наташе показалось?
— Я очень рада, что мы поняли друг друга, Дмитрий Николаевич. Это вам спасибо.
— Я могу быть свободен? А то у меня там пацаны одни на хозяйстве. Супруга в отъезде.
— Да-да, конечно!
Неверов встал и уже пошёл к двери, но остановился, глядя на тёмные окна без штор.
— А почему штор нет, Наталья Тимофеевна?
— Видимо, сняли летом, когда был ремонт.
— Сейчас уже конец сентября. Без штор как-то неуютно, особенно вечером. Вы не находите?
— Нахожу. Я обращалась к завхозу, но он один, а нас много. Видимо, руки не доходят. И одно из окон не закрывается до конца.
Неверов подошёл к окнам поближе и проверил все рамы.
— Да, вот тут не мешало бы рубанком пройтись.
— Я бы папу попросила, — наивно и совсем по-детски призналась Наташа. — Но он в командировку уехал на полгода, на Север, в Пойковский.
— Слышал о таком посёлке, — задумчиво кивнул Дмитрий Николаевич. — Вы с родителями живёте, Наталья Тимофеевна?
— Да, — почему-то смутилась девушка.
— Завтра вы до какого часа в школе будете? Я пришлю солдат.
— Что вы, Дмитрий Николаевич, не нужно... — испуганно забормотала Наташа. — Я... Нет, не надо!
— Вас это ни к чему не обязывает, — усмехнулся излишне догадливый и проницательный Неверов. — Пятёрку для сына за это я не потребую. Просто не хочу, чтобы дети учились в таком... лысом кабинете.
Наташа опять залилась краской, — на этот раз от стыда за свои недостойные мысли. Кажется, помидорный оттенок скоро станет дежурным для её физиономии.
— Я весь день буду в школе, у меня ещё во второй смене уроки до семнадцати часов.
— Вот и договорились. Парни придут в семнадцать тридцать. А к завхозу я сам утром зайду, чтобы он приготовил карнизы и шторы.
Неверов попрощался и ушёл, а Наташа осталась одна в полном раздрае. У неё уже было несколько бесед с родителями учеников из разных классов, но почему-то именно сегодня она испытывала тревогу и волнение.
На следущий день завхоз принёс в кабинет, выделенный Наталье, карнизы и шторы, а вечером пришли двое солдат, которые оперативно привели кабинет в порядок.
Мира Айрон
Продолжение: