Мы не стали спорить с бородатым и пошли к остальным женщинам. Я начинала догадываться, что происходит и мне становилось не по себе. Мы с Сусанной попали в прошлое? Да, похоже, так и есть. На мне тоже была старинная одежда, причем довольно бедная. Вся в заплатах, но благо, что чистая. Призрак из подвала переместил нас сюда? Но зачем?
В этот момент в конюшню вошла беременная молодая женщина в платье старинного кроя. Да это же и есть Катерина! Вернее Катрин Жевеню. Так представился призрак перед тем, как я провалилась во временную яму. Я наблюдала за ней с интересом. Печальное лицо, красные глаза и синяк на груди, едва прикрытый шелковым платком. Женщина будто почувствовала мой взгляд и сильнее запахнула концы.
- Кого возьмете, барыня? – спросил мужик с кнутом. – Вот эти две, хорошие. Кровь с молоком! Работы точно не бояться! А, Екатерина Леоновна?
Он ткнул рукоятью на двух крупных девушек, стоящих в самом начале ряда. Те сделали шаг вперед, не поднимая головы. Но женщина пробежала взглядом по остальным, и он остановился на нас. Она долго рассматривала сначала меня, а потом Сусанну.
- Этих девушек возьму, - произнесла Катерина слабым голосом с легким акцентом и обратилась к нам: – Идите за мной.
Мужик хмыкнул, видимо не понимая ее выбора, и кивнул нам, чтобы мы следовали за ней.
Переступив порог конюшни, я изумленно огляделась. Вот это да… Похоже сейчас мы находимся позади графской усадьбы. По черному двору бегали слуги, откуда-то доносилось куриное кудахтанье, блеянье коз и гусиный гогот.
Катерина завернула за угол дома и поднялась по лестнице к главному входу. И тут случилось неожиданное. Входная дверь открылась и из нее появилась женщина в темном платье. Ее светло-русые волосы, заплетенные в косу, обвивали голову. Она была чуть старше Катерины. Бледное лицо незнакомки не имело яркой красоты, но привлекало милыми, приятными чертами. Вот только на нем застыла такая печаль, что мне стало страшно. Не хотелось бы испытывать такой боли.
Женщины резко остановились, увидев друг друга. Та, за которой мы шли, вспыхнула, опустила голову, сжимая на груди платок. Вторая же побледнела, у нее участилось дыхание, а подбородок предательски задрожал. Казалось, она вот-вот заплачет.
Но все это длилось недолго. Та, что вышла из дома сбежала по ступенькам и скрылась за кустами буйно цветущей сирени.
Катерина посмотрела ей в след с тоской и, опустив плечи, пошла дальше. Мы с Сусанной переглянулись, понимая, что здесь происходит нечто совсем из ряда вон выходящее.
Поднявшись на второй этаж, женщина сказала:
- Ваша задача быть рядом постоянно. Помогать мне. Тяжело ношу ребенка, чтобы не случилось чего…
- Хорошо, - ответила я, а подруга быстро добавила:
- Барыня.
- Комнату вам его сиятельство позволил занять соседнюю… Чтобы на подхвате были, - продолжила Катерина. – Только на глаза графу не попадайтесь. Не любит он этого.
Женщина открыла дверь небольшой комнатенки, и мы вошли внутрь.
- Вот колокольчик. Если мне что-нибудь понадобиться, я позвоню, - она вдруг закашлялась. После приступа, женщина отдышалась и сказала: - Пойду к себе. А вы мне молока нагрейте и бульон принесите. Кухня внизу, направо.
Катерина вышла, и Сусанна взволнованно прошептала:
- Похоже, мы с тобой видели ту самую графиню Олюшку! А это любовница Алтырьева! Которую он из Франции привез!
- Ничего себе… - я кивнула на стену, за которой находилась комната Катерины. – Только не похожа она на счастливую любовницу! У нее вся грудь в синяках!
- Не зря мы здесь оказались! Ох, не зря! – задумчиво произнесла Сусанна. – Решим проблему в этом времени, вернемся в свое. И возможно с артефактом!
- Думаешь? – мне очень хотелось в это верить.
- Уверена. Пойдем на кухню. А то еще накажут за то, что долго барыню обслуживаем! – подруга направилась к двери. – Молоко и бульон?
- Ага.
Мы спустились вниз, свернули направо и, пройдя по уже знакомому пути, оказались на кухне. В прошлом она, конечно, выглядела иначе. Здесь стояла хорошая мебель, в буфете блестел фарфор, кастрюли и чугунки были начищены, а большой стол идеально выскоблен.
- Барыня попросила молока теплого и бульона, - сказала я дородной женщине в белом переднике. Она рубила капусту в специальном корытце, но при виде нас оставила свое занятие.
- Новенькие что ли? – повариха нахмурилась. – Какой барыне?
- Екатерине Леоновне, - я вспомнила, как бородатый называл любовницу графа.
- Тоже мне, барыню нашли… - проворчала женщина, но все же налила молоко из глиняного кувшина в кастрюльку. – Одна у нас барыня! Олюшка!
Мы молчали. Значит, предположения Сусанны верны.
- Только не вздумайте своими языками ляскать! Ясно? – повариха пригрозила нам ложкой с длиной ручкой. – Развели срам в доме! Бога на них нет, охальников!
Пока она грела бульон и молоко, продолжала возмущаться. Ну а нам ничего не оставалось, как молчать и слушать.
Поднявшись на второй этаж, мы подошли к комнате Катерины, и только я собралась постучать, как из-за дверей раздался грубый мужской голос:
- Не хочу слышать более об Ольге?! Слышишь, не желаю! Обе мне надоели!
- А голос-то Валерия, - шепнула Сусанна. – Вот тебе и любовница…
- Ох… не нужно… больно мне, пожалуйста… - вдруг послышался всхлип, а потом и стон. – Я ведь дитя твое ношу…
- Заткнись! Живешь здесь на моих харчах, еще и недовольства свои выказываешь! Дрянь неблагодарная! – прошипел граф, и мы услышали хлесткие удары.
- Я не могу это слушать! – Сусанна схватилась за ручку двери, но я остановила ее:
- Нельзя! Ты понимаешь, что если мы сейчас влезем, то пропадем! С нами церемониться не будут!
Я потащила подругу в нашу комнатушку, а буквально через минуту хлопнула дверь. Видимо Алтырьев оставил Катерину в покое.
Мы вышли в коридор и постучали в соседнюю комнату.
- Барыня, молоко и бульон, - сказала я, но мне никто не ответил. – Барыня?
- Входите, - тихий голос звучал тоскливо, он был полон страдания.
Войдя в комнату, я замерла, испытывая настоящую ярость. Катерина лежала на кровати, отвернувшись к окну. Но я видела, как горит ее щека. На запястье краснели свежие кровоподтеки.
- Поставьте поднос на столик и уходите, - тихо произнесла она. – Не задерживайтесь.
Мы так и сделали