Из подъехавшей машины вышел молодой человек, который показался Михеичу знакомым. Он всматривался в него и не узнавал. Только когда из машины вышел второй человек, Михеич вздохнул с облегчением. С Хорошиловым он был знаком. Мужчины подошли к калитке, Михеич встал им навстречу.
– Принимай гостей, Клим Михеич, – сказал Хорошилов.
– Добро пожаловать, гости дорогие.
– Вот привез тебе твоего крестника. Не узнаешь?
– Не признал сначала, таперича вижу, лицо знакомое. Токмо оно нынче светлое и спокойное, а давеча – ээх… вспоминать не хочется. Стало быть, Михич я, – протянул он руку Виктору.
– Виктор, – пожал протянутую руку Виктор.
– Воот… таперя помню… Виктором звать. Помню, как же… Проходите. Что же мы в воротах-то?..
Они прошли в дом.
В доме, где обычно было тихо, в этот раз воцарилась суета. Михеич, казалось, предчувствовал: встреча с Виктором, человеком, чью жизнь он спас, будет значимой. И заранее подсуетился – сбегал-таки к соседке Акимовне. У той этого добра было в достатке. А и то – сама производила. Матрена, его верная спутница, хлопотала на кухне, не упуская шанса сязвить:
– Смотри, Климушка, ведь совсем забыл, как люди приходят. Даже самовар еле-еле нашла. Угощать людей нужно как следует, а не водой из-под крана.
– Ты, Матрен, энто… Где кран увидала в нашем доме? Ты энто не у дочки в городской квартире, однако. Да и Виктор не из тех, кто за угощением к нам ломится, – усмехнулся Михеич, заглядывая в окно. Его верный пес Мухтар, чуя что-то необычное, затаился у порога.
Как только Виктор вошел в дом, чувство неловкости у него мгновенно исчезло. Михеич, взглянув на него, понял, что спас не просто человека, но близкого по духу. Виктор, высокий, с ясным, чуть насмешливым взглядом, шагнул вперед:
– Клим Михеич, хочу сразу сказать вам спасибо, – низко поклонился Виктор. – Ведь жизнь заново началась.
Михеич, пряча смущение, ответил:
– Эх ты, балбес! Это моя работа – не раздумывать, а вытаскивать таких, как ты.
– Это что еще за работа такая? – повернулась к ним Матрена. Она же была не в курсе всего произошедшего. – Энто чего я не знаю, а?
Она смотрела на Михеича, а тот прятал глаза.
– Дык рассказал бы тобе, да не успел я, – оправдывался он, смущенно глядя на жену и переводя взгляд на мужчин.
– Ну, не скромничай, Михеич, – заговорил Хорошилов, подходя ближе и хлопая старика по плечу. – Ты ведь не за каждого готов жизнь отдать. Ты нас с Виктором связал, и, глядишь, теперь всей дружной компанией на свете дело замутим.
– Че то ничего не поняла сейчас, – сказала Матрена, вытирая руки о фартук.
– Не познакомил я вас. Энто жинка моя Матрена Тимофевна, стало быть. А это, Матрен, мои друзья. Прошу, стало быть, любить и жаловать. Вот!
– Садитесь за стол, гости дорогие. Садитесь. Угощаться будем, а уж потом беседы разводить, – пригласила Матрена.
Мужчины сели за стол.
– Как ты поживаешь, Михеич? – спросил Хорошилов.
– Дык живу, стало быть, как все живут. Вон Матрена вернулась домой. Сразу стало веселее и теплее. Она у мене добрая и хорошая. Да, Матрена?
– Ты мне зубы-то не заговаривай. Доставай что ли. Сбегал уж, поди, к Авдотье-то.
Михеич будто этого и ждал. Он соскочил со стула и чуть ли не бегом побежал в сенцы. Мужчины переглянулись.
– Куда это он?
– Знамо куда. Вернется сейчас экипированный, – ответила Матрена, накрывая на стол. Картошка круглая, посыпанная укропчиком и обжаренным луком с салом заняла место посередине стола. Рядом появилась тарелка с солеными груздями, с другой стороны миски с картошкой была поставлена тарелка с рыжиками. Соленые и свежие огурчики, помидоры мясистые, порезанные дольками,
– Это все свое, – улыбаясь, сказала Матрена, ставя на стол квашенную капусту с брусникой А на плите шкворчало мясо, жарившееся на сале с луком.
Мужчины переглянулись, у обоих от такого запаха и изобилия разыгрался аппетит. А тут еще Михеич ввалился с бутылкой мутной жидкости в одной руке, а второй придерживал вторую под мышкой.
– Дурака пошли за одной, он одну и принесет, – сказал он, подмигивая и ставя на стол обе бутылки.
– А ты у нас, знамо дело, умный, – улыбнулась Матрена мужу.
– А вот это зря, Михеич, – сказал Хорошилов. – Мы за рулем.
– Вдвоем штоль за руль-то сядете? И потом, я вас никуды не пушу. Заночуете, а на завтра и айдате куды надоть. Я верно гутарю, Матрен?
– Верно, верно, – подошла к столу Матрена, ставя на стол стопки.
– Ну кудыть ты стопки-то? Стаканы давай. Мужики, чай за столом. Али где?
– Вот раскудахтался. Пойди уже возьми стаканы.
– Да ну зачем стаканы? Верните, Матрена Тимофевна, стопки тогда уже, – сказал Хорошилов и посмотрел на Виктора. – Ну, можем мы отдохнуть денек после трудных рабочих будней?
– Я вообще-то не пью, – сказал Виктор, смущаясь.
– А я пью? Что тут пить? – засмеялся Хорошилов. – Как в том фильме, помнишь? Забыл название.
– Кавказская пленница что ли?
– Во-во, она самая, – сказал Хорошилов, заметно оживившись.
– Дык… я ишо сбегаю, коли так.
– Не, не, Михеич, я пошутил. Вспомнил фильм. Очень он мне нравится, – сказал Хорошилов.
Они сидели до самого вечера, пока не стемнело. Разговаривали и не могли наговориться. Со стороны казалось, что встретились давнишние друзья, которые не виделись несколько лет. Всем было душевно и тепло. Даже Матрена посидела с ними немного. Но потом ушла к соседке Авдотье, оставив мужчин одних. Зачем мешать? Пусть разговаривают.
Они сидели, обменивались короткими, словно невзначай, улыбками, а разговор тек то легко и непринужденно. Михеич взглянул на Виктора с неким лукавством и подмигнул:
– Ну, Виктор, скажи честно, чаво делать-то собираешься с новой-то жизнью?
Виктор немного смутился, но на вопрос ответил твердо:
– Знаете, Клим Михеич, решил на пользу людям быть. Уж больно повезло мне в этой жизни второй шанс получить.
Тут Хорошилов вставил с усмешкой:
– Ага, вот с тобой всегда так. Сам тихий, а как доходит до дела – с огнем в глазах. Михеич, твой крестник, считай, огонь не потушит.
Михеич, не скрывая гордости, глянул на Виктора:
– Да-а, правильно говоришь, Игорек. Силен духом-то паря. Я таких эвон как помню… В сорок третьем вот так же… – и взгляд его на миг заслезился, – ну, словом, крепок ты, Виктор. Рад видеть, что по правильной тропке пошел.
– Спасибо, Михеич.
– Спасибо-то спасибо, да от души ли? Вот ты, Виктор, кто такой нынче? Какое дело в мире затеял-то?
– Я? Хочу с ребятами школу спортивную организовать для трудных подростков. Знаю, что это может стать для них шансом.
Михеич кивнул, молча налил всем по капельке.
На утро мужчины проснулись от запаха испеченного пирога с брусникой. Матрена суетилась на кухне, ставя чайник на плиту. На этот раз была затоплена печка. От чего в доме стоял запах не только пирога, но и березовых дров.
– Доброго утречка, – поприветствовала гостей Матрена. – Как спалось на новом месте? Желание-то поди забыли загадать.
– Какое желание, Матрена Тимофевна? – спросил Виктор.
– Ну как же? Испокон веков на новом месте если спишь, надобно желание загадать, и оно непременно во сне приснится.
– Мы и не знали. В следующий раз обязательно загадаем.
– А следующий раз уже будет не первый, – снова улыбнулась Матрена.
– Не сбудется, значит?
Матрена посмотрела на них и засмеялась. Засмеялись и они.
– А чавой-то со с ранья такое веселье? – зашел Михеич с охапкой дров и высыпал их перед печкой. – Как? Тепло?
– Михеич, садись с нами, нам скоро уезжать. Давай еще посидим маленько, да мы поедем уже.
::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::
Ближе к полудню Хорошилов с Виктором подъехали к управлению.
– Посидишь со мной, если время есть? Потом я отвезу тебя домой. Теперь, наверное, уже можно.
– А если это еще не конец? – с сомнением в голосе спросил Виктор.
– Ладно, пойдем, там посмотрим.
Не успел Хорошилов зайти в свой кабинет, как его вызвал к себе Шувалов.
– Майор, ты что себе позволяешь?
– Не понял, товарищ полковник…
– Не понял? Кто занимается делом погибшей девушки?
– Рогов.
– Рогов? А ты, значит, самоустранился? Почему я со вчерашнего дня не могу до тебя дозвониться?
И только тут Хорошилов вспомнил о телефоне. Ну, конечно же, у него кончилась зарядка, а он забыл его подзарядить.
– Виноват, товарищ полковник. Зарядка кончилась.
– Мне прикажешь заряжать твой телефон? Немедленно выясни все по делу и ко мне с докладом через два часа. Распустились, понимаешь.
Хорошилов вышел из кабинета полковника чернее тучи. Погибшая девушка напоминала ему Веронику и ему от этого было как-то не по себе.
Виктор заметил, что Игорь не в духе вернулся от начальства.
– Что произошло, Игорь? – спросил он.
– Лучше не спрашивай, – махнул он рукой.
– Пойду я, наверное, – сказал Виктор.
– Стой. Куда ты пойдешь? Надо и правда выяснить, прежде чем делать какие-то шаги. Я сейчас займусь делом. А ты можешь посидеть у меня в кабинете. Вот тебе пульт, включай телевизор и наслаждайся экраном.
Виктор сел в кресло, включил телевизор. Там как раз шли местные новости. Девушка с экрана вещала о происшествии на фабрике.
– Все фигуранты этого запутанного дела задержаны и сейчас дают показания в соответствующем месте, – сказала она в заключении.
– Ничего себе работают. Откуда ж они там взялись? Что-то не видел я там журналистов с камерами, – остановился в дверях Хорошилов. – Может, ты видел?
– Откуда? Я же с Вероникой был в лесу. Сам же нас там оставил.
– Вот так всегда – сделаешь человеку добро, а потом сам же и огребешься от него. Ладно, бывай, меня нет.
Затем дверь снова открылась и показалась голова Хорошилова.
– Там на столике чайник, заварка, сахар и по-моему, оставались булочки, – сказала его голова и исчезла, за дверью.
Виктор сомневался, идти ли ему в свою квартиру или ехать на дачу к Игорю. Все-таки надо бы появиться дома. Он еще не знал, что принимает не верное решение. И оно будет стоить ему жизни.