– И долго ты собираешься это терпеть? – прошипела я, глядя на мужа. – Это наш дом, Константин! – Алла, она моя мать. Куда я её должен деть? – он устало потёр переносицу, избегая смотреть мне в глаза. – Три недели! Три чёртовы недели она живёт у нас, и ты даже не спросил, когда она планирует уезжать!
А ведь всё начиналось как в сказке. Пять лет брака, собственная квартира в новостройке, любимая работа... В тот вечер мы готовились отметить годовщину свадьбы. Я как раз достала из духовки утку с яблоками – коронное блюдо, которое удавалось мне лишь по особым случаям. Свечи, вино, любимая музыка...
Звонок в дверь прозвучал как гром среди ясного неба.
– Сюрприз! – на пороге стояла Лидия Михайловна, мама Константина, с огромным чемоданом и той самой улыбкой, от которой у меня всегда мурашки по коже. – А вот и я!
Я застыла с полотенцем в руках. Константин, появившийся в коридоре, тоже выглядел ошарашенным: – Мама? Что случилось?
– Ой, да что должно случиться? – она уже проталкивалась в квартиру с чемоданом. – Решила навестить любимого сына. Надоело одной в своей квартире сидеть. Да и за вами присмотреть надо – молодые ещё, неопытные...
Я почувствовала, как к горлу подступает комок. Неопытные? После пяти лет брака?
Ужин был безнадежно испорчен. Лидия Михайловна, удобно устроившись за столом, начала привычный допрос: почему нет детей, почему я всё ещё работаю, почему квартира такая маленькая. Константин молчал, старательно изучая тарелку с уткой, которая остыла и потеряла весь свой праздничный вид.
Первая неделя превратилась в бесконечную череду замечаний и "советов". Моя готовка была "слишком острой", уборка – "недостаточно тщательной", а работа – "пустой тратой времени". Каждое утро начиналось с того, что свекровь демонстративно протирала пыль на полках, которые я вычищала накануне.
Но что-то в её поведении казалось странным. Я замечала, как она роется в наших вещах, когда думает, что никто не видит. Однажды застала её за изучением документов в кабинете Константина. Она быстро захлопнула ящик стола и сделала вид, что просто протирала пыль.
– Костя, ты не находишь странным её поведение? – спросила я мужа вечером. – Она что-то ищет. – Перестань, мама просто... такая. Ты же знаешь.
Но я не могла перестать. Что-то подсказывало – за этим внезапным визитом кроется нечто большее. И я начала своё расследование.
Первой зацепкой стал телефонный разговор свекрови, который я случайно подслушала. "Нет, ещё не нашла... Да, живу у них... Нужно больше времени..." Кому она звонила? Что искала?
Ответ пришёл неожиданно. Тем вечером я задержалась на работе поехала домой позже чем обычно. Дома царила зловещая тишина – Костя ещё не вернулся, а свекровь ушла по своим ведьминым делам или еще куда-то. Я решила наконец-то принять спокойную ванну, достала из шкафа полотенце и случайно уронила стопку старых документов с верхней полки.
Среди разлетевшихся бумаг мелькнуло что-то знакомое. Старая фотография... Я подняла её и замерла. На снимке были Костя в детстве, его мать и... ещё одна женщина, удивительно похожая на Лидию Михайловну. Перевернув фото, я увидела надпись: "Я, Вера и Костик, 1990".
Вера? Кто такая Вера?
В ту ночь я не спала, копаясь в интернете. А утром позвонила своей подруге-журналистке, которая умело находила информацию о людях.
То, что она рассказала, перевернуло мой мир. Вера была родной сестрой Лидии Михайловны – и настоящей матерью Константина. Она умерла при родах, а Лидия взяла племянника себе, вырастив как собственного сына. Никто, даже сам Костя, не знал правды.
Но почему она приехала сейчас? Что изменилось?
Через два дня пришел ответ из нотариальной конторы, адресованный Константину. Оказалось, бабушка Кости, то есть мама Веры и Лидии, совсем недавно скончалась, но главное – она оставила завещание. Согласно этому завещанию всё имущество, включая большую квартиру в центре города, должно было перейти любимому внуку – Костику. Но было условие о том, что он должен доказать своё прямое родство с Верой.
Теперь всё встало на свои места. Свекровь искала документы, подтверждающие, что Костя – её сын, а не племянник. Она боялась потерять власть над ним, потерять право носить статус матери.
Я сидела на кухне перечитывая эти документы, когда она вернулась домой.
– Я всё знаю, – сухо сказала я, глядя ей прямо в глаза. – Знаю про Веру.
Побледнев как призрак из советского мультика, свекровь тяжело опустилась на стул: – Откуда?
– Это неважно. Важно другое – вы должны рассказать правду Косте.
– Нет! – она вскочила. – Ты не понимаешь! Я вырастила его, я была ему матерью все эти годы!
– Именно поэтому вы и должны сказать правду. Потому что настоящая мать любит бескорыстно.
В тот вечер, когда Костя вернулся с работы, мы все сидели за столом. Та же утка с яблоками, то же вино... Только свечи не горели.
– Сынок, – голос Лидии Михайловны дрожал, – мне нужно тебе кое-что рассказать...
Два часа спустя я обнимала плачущего мужа в нашей спальне. Его мир рухнул и собирался заново, как мозаика из осколков прошлого.
– Почему она молчала столько лет? – повторял он. – Потому что любила. И боялась потерять, – я гладила его по голове. – Но теперь ты знаешь правду. И можешь сам решать, что делать дальше.
Лидия Михайловна уехала на следующий день. Не в свою квартиру – к сестре в другой город. Сказала, что ей нужно время подумать. Косте тоже нужно было время.
Прошло полгода. Квартира досталась Константину – документы нашлись в старом альбоме у той самой тёти, к которой уехала свекровь. Мы сдаём её и откладываем деньги на большой дом за городом. У нас будет много места – и для будущих детей, и для Лидии Михайловны, когда она решит вернуться.
Потому что, как оказалось, настоящая семья – это не кровные узы. Это готовность прощать, понимать и принимать друг друга такими, какие мы есть. Даже если правда оказывается совсем не такой, какой мы её себе представляли.