Ярослав все тянул с возвращением в Киев, все прикрывался делами новгородскими, пока не прискакал к нему почерневший, валящийся с ног гонец со страшной вестью. У Киева стояли печенеги. Пришли как-то разом, большим, черным полчищем окружили город. Сам вестник еле ноги унес от настигавших его ворогов. Ворота киевляне успели захлопнуть перед носом врага, помогли дымовые сигналы.
Ярослав подскочил на месте. Как холодным душем окатили его. В Киеве осталась жена его и дети, все, кроме Владимира! "Дурак! Оставил Киев и семью без руки!" - ругал он себя, попутно отдавая распоряжения сбирать войска наискорейшим порядком, - "Осерчал?! Норов показать решил? В кто всему виной-то? Я сам!"
Живо ему вспомнилась первая жена Анна, замученная в его отсутствие, угнанные в полон сестры, разрушенный, пожженный город. Он знал, что каждая минута его промедления смерти подобна, что может он вновь познать великое горе из-за того, что не смог прибыть вовремя.
-Отец! Я с тобой пойду! - к Ярославу подбежал Владимир, которого весть о нападении печенегов застала на торжище, где княжич проверял не завышают ли торговцы цены.
-Нет! - отрезал Ярослав.
Рисковать старшим сыном, единственным находящимся в безопасности, он не мог. Владимир понурил голову.
-Кто землю нашу защитит, коли все вместе сгинем?! - постарался объяснить сыну свою позицию.
-Пусть тогда варяжское войско с тобой идет! Денег из казны Новгородской дадим им! - предложил Владимир.
Варяги в Новгороде были всегда. Здесь к ним привыкли, не принимали за чуждых, как в Киеве. Их использовали как охрану, наемников для отражения атак полудиких народов, неведомо откуда порой приплывавших с моря. Варяги были немногочисленны, но каждый из них стоил десятерых ополченцев. На это предложение сына Ярослав согласился.
Спешно покидали ратники Новгород. По пути к войску примыкали воины из городов и селений, вызывались встать на защиту стольного града и простые мужики. В памяти стариков еще живы были страшные беды, которые несли на Русь печенеги. Сколько городов и деревень разорено было, сколько народу побито и в полон угнано. Слезами путь печенегов был залит, да кровью народной!
Ярослав понимал, что путь от Новгорода до Киева предстоял не близкий. За то время, что они маршировать будут, Киев может не выстоять. Потому, велев основному войску продолжать путь так быстро, как только смогут, сам с малой ратью и варягами отправился к Днепру. Сплавлялись быстро, без роздыху. Гребцы сменяли друг друга, спали на палубах вповалку. В головах каждого била одна мысль - успеть!
Близ Любеча, у берега, увидели небольшое войско, причалили. Оказалось черниговцы, прознав про беду постигшую Киев, набегами тормошили тылы печенегов. У Ярослава потеплело на сердце. Вот она взаимовыручка, собранный воедино кулак! То, к чему стремился отец его, великий князь Владимир!
От черниговцев узнал Ярослав и подробности расположения печенегов. С облегчением понял князь, что Киев еще стоит, держится, не сдается. Вот бы послать туда весть, что помощь рядом!
-Это мы сделаем! - усмехнулся в ус один из черниговских воевод, когда Ярослав вслух высказал это пожелание.
Воевода свистнул и на зов его прибежал смуглый, раскосый парень. Ни дать, ни взять печенег! Стоявшие рядом с Ярославом ратники потянулись к мечам.
-Не боись, други! - снова хохотнул воевода, - То Чернява, нашенский! Мать его полонной была, нашенского ратника Щуки. Прикипел он к ней, мальчонку за своего признал. Так что на рожу то его не глядите, наш он!
Чернява смущенно улыбнулся и сказал на чистом языке:
-Готов служить тебе верой и правдой, княже!
-Ну и чем сей чудак нам помочь сможет? - спросил Ярослав у воеводы.
-Умелец он по зверью разному, да по птицам! Видать они кровь-то в нем полудикую чуют, тянутся к нему...
Князю надоело слушать разглагольствования словоохотливого воеводы, перебил:
-Дело говори!
-Ворона Чернява приручил! Куда велит ворону, туда и летит он, а потом обратно вертается!
Чернява робко дополнил.
-Ты, князь, весточку то на малой бересте начертай, а я ворона в Киев направлю!
-А не перехватят его по пути и как он найдет того, кому весть предназначена?
-Да кто же птиц Божьих на небе считает, князь! Нету преград для них! - снова встрял воевода.
-А по поводу того, кому весть принесть, то моя забота! - добавил Чернява.
На том и порешили. Ворон спокойно дал привязать к свой тоненькой лапке кусок бересты. Чернява, что-то пошептал ему в ухо, дунул в клюв. Умными глазками глядела на него птица, потом взмыла в небо и исчезла за густыми деревьями.
Между тем в Киеве царило волнение. За накрепко закрытыми вратами бурлили нешуточные страсти. Часть бояр, отчаявшись дождаться спасения, ратовали за то, чтобы дать печенегам разорить Киев, в обмен на жизни горожан. Как подозревала Ингигерда, сами-то они, наученные горьким, прошлым опытом, давно уже припрятали свои богатства в укромных местах. Остальная часть готовилась к долгой осаде, призывая народ бережно к пище относится, чтобы хватило запасов на долгое время.
Княгиня Ингигерда была на стороне последних. Она не верила, что печенеги, коли пустить их для разграбления, пощадят людей. Все, что она знала о том народе, говорило об обратном. Довериться печенегам было бы последней глупостью. Бояре, ратовавшие за открытие ворот, подняли было бунт, но и к тому Ингигерда была готова. Зачинщиков словили, да прилюдно высекли несмотря на богатства и статус.
-И пусть за милость княгиню благодарят, не то жизни лишились бы! Смилостивилась она, понимая, что от страху они разума лишились!
Это послужило уроком для сомневавшихся. Разговоры о сдаче города стихли. Теперь княжеские слуги принялись счет вести у кого, что есть, а излишки в амбары княжеские свозить. И тут недовольных нашлось еще больше. О роптании народном доносили княгине, увещевали, мол как бы беды не стало.
-Беда будет, коли голодать станем! - отрезала Ингигерда, велев недовольных сечь, коли ума нет.
Печенеги за стенами города то и дело пытались взять ворота и стены приступом. Они тоже понимали, что время играет против них. Рано или поздно помощь к киевлянам подоспеет, а печенеги пришли за добычей, а не за битвой. Хан Кеген, погрязший в усобице с собственным братом Тирахом, давно пускал слюну на обширные, богатые русские земли и не менее богатые их города. Сам Кеген обитал на приграничных к киевским землях. От наушников, разосланных по землям русичей, Кеген знал, что шансов на победу у него нет, а потому сидел тихо. Князь Ярослав взял силу, к тому же под боком имел родного брата Мстислава, от которому Кегену некогда крепко досталось. Он не сомневался, что сунь только нос на земли киевские, как братья, не отличавшиеся крепкой дружбой в обычное время, объединятся против него и тогда печенегам несдобровать.
Кеген умел выжидать и своего часа таки дождался. Князь Мстислав умер, а князь Ярослав, схоронив брата, засел в Новгороде. Кеген продолжал наблюдать, думая, что скоро князь Ярослав воротится, но судя по всему тот в Киев не спешил. Тогда Кеген решился. Ему позарез нужна была богатая добыча, чтобы заплатить своим воинам, уже начинавшим роптать, и подкупить мелких ханов, чтобы они выступили на его стороне, когда он схлестнется с Тирахом.
Однако затея наскоком взять Киев не удалась. У русичей хорошо налажена была связь. Большое войско Кегена не могло пройти совсем незамеченным до Киева. Как ни гнали печенеги лошадей, а костры на вежах, исторгая черный дым, на шаг упреждали об их приближении. Ворота Киева захлопнулись прямо перед носом Кегена. Стены города были крепки. Кеген раз за разом посылал людей на штурм, но лишь зря терял десятки воинов при каждом наскоке. Их осыпали стрелами, поливали кипятком, сбрасывали со стен на карабкающихся воинов, невесть откуда взявшиеся на верху, каменные глыбы. Запасы стрел и камней должны были во временем иссякнуть, но и у Кегена людей не прибавлялось. Перед ханом печенегов стоял сложный выбор - повернуть назад, подвергнув себя позору, или до последнего пытаться взять город. Он выбрал второе, понимая, что без взятия Киева дальнейшей жизни для него нет.
В хоромах княгини Ингигерды, раздался оглушительный девичий визг. На окне сидел огромный, черный ворон и долбил клювом в деревянную ставенку.
-Ой беда! - орали дурными голосами девки и бабы, - Беду кличет, ведун проклятый!
Старая, юродивая приживалка, смешившая теремных девок за лишний кусок хлеба и прятавшаяся от глаз княгини, дабы не вызывать ее гнев, схватила лежавшее у очага полено и кинулась было к окну, намереваясь прогнать наглую птицу. В этот момент в светлицу вошла Ингигерда, привлеченная необычным шумом.
-Чего голосите? - нервно крикнула она.
На плечах княгини лежало тяжкое бремя. Час от часу она получала известия одно другого мрачнее. То печенеги снова на стены кинутся, то пожар случится, то подерутся меж собой бояре, обвиняя друг друга в воровстве. Напряжение царило в городе и оно же проникло в самое естество Ингигерды, не отпуская ни днем, ни ночью. Потому, резкий крик девушек, не предвещавший ничего хорошего, Ингигерду напугал. Однако выказывать своего страха она не собиралась и он вылился в гневное восклицание. Сразу воцарилась тишина. Юродивая застыла на месте с занесенным над головой поленом. Ворон за окном, как ни в чем ни бывало, продолжал долбить по ставне.
-Знак плохой, матушка! - решилась произнести одна из баб постарше, видя, что Ингигерда заметила ворона.
Картина и впрямь была жутковатой, однако здравый смысл подсказывал княгине, что с этим черным гостем что-то не так. Она присмотрелась внимательней и заметила, что на одной лапке у птицы что-то намотано. Ингигерда слышала о том, что подобным образом вести шлют с голубями, но на Руси такое не практиковалось. А уж тем более, чтобы вестником служил ворон?!
Она отбросила сомнения и решительно шагнула к окну. Ворон не улетел, но стучать перестал, поглядывая на приближавшуюся женщину с настороженным любопытством. Ингигерда дернула за раму и она подалась с негромким треском. Ворон и тогда остался на месте, переступив с лапки на лапку.
Княгиня протянула руку и птица, с готовностью, уселась ей на запястье. Ингигерда слышала шепотки за спиной, приглушенные восклицания.
-Цыц! - велела она и потянулась к еле заметной ниточке на лапке ворона.
Птица терпеливо ждала, когда послание окажется в руках человека, а после вспорхнула и вылетела в окно.
-Вон, все! - велела Ингигерда, торопливо разворачивая туго свернутый кусочек бересты.
"Я с войском рядом! Держитесь и ничего не бойтесь. Город не сдавайте! Ярослав." - послание было кратким, больше на таком маленьком клочке и не уместилось бы. Но как оно согрело душу! Ярослав спешит к ней на помощь, в том Ингигерда была уверена! Женское тщеславие вынудило ее забыть об остальных, о городе, о русской земле. Всю тревогу Ярослава она тут же записала только на свой счет, забывая все обиды, которые были нанесены ее достоинству, презрение, испытываемое ею к мужу.
Теремные бабы были удивлены видом княгини, прошедшей мимо них. На губах вечно суровой Ингигерды играла легкая улыбка, на щеках пылал румянец.
-Боярский сход срочно собрать велю! - сказала княгиня и прошагала уверенной, легкой походкой мимо изумленных прислужниц.
или
Юмани карта: 2204120116170354