Достаточно подробно остановившись на «Песнях западных славян», я не могу не затронуть ещё одного «соприкосновения» Пушкина и Мериме. Многие, я думаю, помнят знаменитую новеллу «Локис», в которой есть и такой эпизод: рассказчик, профессор Виттенбах, говорит графу Шемету: «Несколько недель тому назад я достал в Вильне действительно превосходную балладу, притом исторического содержания... Её поэтические достоинства замечательны... Вы разрешите мне её прочесть вам?.. Баллада называется "Три сына Будрыса"». А после чтения баллады граф замечает: «Дорогой профессор,.. вас провела девочка, читавшая одни только романы. Она перевела нам на жмудский язык, и довольно правильно, одну из прелестных баллад Мицкевича, которой вы не читали… Если угодно, я могу показать вам её по-польски, а если вы предпочитаете великолепный русский перевод, я вам дам Пушкина».
«Локис» впервые был опубликован в 1869 году. Пушкина давно уже нет, но Мериме считает необходимым вспомнить о нём…
Не все литературоведы согласны со столь высокой оценкой пушкинских переводов. В.В.Вересаев, например, писал: «Переводы Пушкина либо стоят неизмеримо выше подлинника, как переводы из Анакреона, Ксенофана или Буниана, либо значительно ниже их, как, например, переводы именно из Мицкевича. Особенно слаб перевод баллады "Воевода", совершенно не передающий силы и выпуклости подлинника». Не раз встречала и в книгах, и в интернете и другие статьи, придерживающиеся той же точки зрения. Встречала и переводы, сделанные другими авторами.
О «Воеводе», я думаю, поговорим особо и немного позднее, а теперь – об этом стихотворении. Сначала несколько фактов. Баллада А.Мицкевича (название в оригинале «Trzech Budrysów», то есть «Три Будрыса») была переведена Пушкиным в 1834 году и тогда же опубликована в журнале «Библиотека для чтения» с подзаголовком «Литовская баллада». Но это не было первым знакомством русских читателей с произведением. В 1829 году, в год написания баллады, в журнале «Сын Отечества и Северный Архив» был опубликован её подстрочный перевод. Имя переводчика указано не было, но читающий Петербург понял: им был Ф.В.Булгарин. Интересная деталь подмечена литературоведами: и Мицкевич, и Булгарин, и редактор «Библиотеки для чтения» О.И.Сенковский были литвинами – то есть уроженцами Великого Княжества Литовского, не являвшимися этническими поляками; и эта же национальность у героев баллады. Наверное, именно поэтому и идут они в поход «на ляха». Булгарин свой подстрочник снабдил комментарием: «Эту Балладу в подлиннике должно почитать образцом простоты рассказа и лёгкости», - и тут же замечает: «Форма стихосложения совершенно новая. В первом и третьем стихах, окончательное слово на цезуре, составляет рифму с последним… Прелесть языка потеряна в переводе».
Наверное, Пушкин расценил как вызов слова переводчика, упомянувшего о знакомстве с сочинениями польского поэта «по некоторым отрывкам, переведённым стихами, и по большей части прозою»: «Смело можем уверить, что по всем этим переводам нельзя иметь ни малейшего понятия о даровании Мицкевича, потому что перевесть его почти невозможно».
У Пушкина полностью сохранена «форма стихосложения», использованная автором в оригинале:
Три у Будрыса сына, как и он, три литвина.
Он пришёл толковать с молодцами.
«Дети! сёдла чините, лошадей проводите,
Да точите мечи с бердышами».
Не вдаваясь в дебри поэтики, обратим внимание на своеобразную рифмовку нечётных строк, отмеченную Булгариным в оригинале: она полностью соблюдена. Сопоставьте:
Stary Budrys trzech synów, tęgich jak sam Litwinów,
Na dziedziniec przyzywa i rzecze…
Я не буду сейчас много говорить об отличиях пушкинского перевода от подлинника. Их немного; наверное, самое значительное из них – замена имени одного из вождей, за которыми должны пойти юные воины: у Мицкевича упомянут Скиргела (Скиргайло), а Пушкин пишет: «Паз идёт на поляков» (Пазы, или Пацы - род дворян и вельмож Великого княжества Литовского).
Балладу, я думаю, мои читатели хорошо помнят: три молодых литвина, посланные в дальние походы, не прельстились возможностью богатой добычи ни «в Новеграде», где у русских «жёны их, как в окладах, в драгоценных нарядах», ни у «проклятых крыжаков» (крестоносцев), где можно «много достать дорогого», но зато все отправились в Польшу, помня отцовское «уж верно оттуда привезёт он мне на дом невестку»:
Нет на свете царицы краше польской девицы.
Весела — что котёнок у печки —
И как роза румяна, а бела, что сметана;
Очи светятся будто две свечки!
В полном соответствии с оригиналом (и, наверное, с традициями народного творчества) построен финал баллады – сначала отец как будто уже отчается увидеть сыновей своих («Будрыс думал: уж, видно, убиты!»), а затем последует троекратный повтор, с небольшими изменениями, в описании возвращения сыновей:
Снег на землю валится, сын дорогою мчится,
И под буркою ноша большая.
Дважды мы услышим ответ на вопрос отца, какую добычу привёз сын: «Нет, отец мой; полячка младая».
А на третий раз даже и спрашивать не придётся:
Старый Будрыс хлопочет и спросить уж не хочет,
А гостей на три свадьбы сзывает.
*****************
Так как же всё-таки оценить эту работу Пушкина? Согласиться с Вересаевым, посчитавшим перевод Пушкина «значительно ниже» подлинника, или же с Мериме, говорившим о «великолепном русском переводе»? Наверное, каждый решит по-своему.
А меня в очередной раз пленяет музыка пушкинского стиха…
Если понравилась статья, голосуйте и подписывайтесь на мой канал!Уведомления о новых публикациях, вы можете получать, если активизируете "колокольчик" на моём канале
Навигатор по всему каналу здесь
«Путеводитель» по всем моим публикациям о Пушкине вы можете найти здесь
