Полковник, в отличие от своего племянника, Николая, нисколько не удивился, что Анафема его встречает — за время своего знакомства уже привык к тому, что эта женщина как-то заранее знает (чувствует, угадывает) приход того или иного человека, а также приближение каких-либо событий. Поэтому спрашивать, а как, почему, откуда, не стал, поздоровался да прошел внутрь. Разулся, надел дежурные, но свои собственные тапки, вымыл руки да направился на кухню.
Что за тапки спросите вы? И почему «дежурные», но при этом «собственные»? — ну так тут все просто: полковник время от времени бывал у Анафемы. А поскольку бывал довольно часто, то дежурные тапки, предлагаемые Анафемой, его не устраивали по ряду причин: и неудобные, и размер не совсем его, и ноге в них некомфортно. Поэтому в какой-то момент заявился к Анафеме со своими тапками, новыми, только что купленными, но — со своими.
Анафема не возражала, место для еще одной пары тапок имелось. Стоят, есть, пить не просят. И, нет, не подумайте ничего такого: ничего такого между Сергеем Ивановичем и Анафемой Петровной не было. И быть не могло. Чисто деловые и дружеские отношения. Во-первых, потому что полковник давно и счастливо женат. И Анафема с его женой знакома. Даже иногда совместные чаепития устраивают. Во-вторых, оба, и Сергей Иванович, и Анафема, прекрасно помнили, как выглядела Анафема, когда они только-только познакомились. Это для Николая она — довольно красивая и симпатичная женщина в возрасте пятидесяти лет плюс-минус (хотя на самом деле Анафеме пятьдесят восемь), а вот полковник-то увидел её первый раз, когда Анафема лет на восемьдесят выглядела. Если не на все девяносто. Так что…
Было еще и «в-третьих». Но это «в-третьих» существовало только для Анафемы, полковник об этом даже не догадывался. Стар он был для Анафемы. Точнее — для Аниелы. Это ведь Анафема на свои пятьдесят восемь выглядит, а Аниела-то — молодая совсем. Просто вынуждена находиться в теле Анафемы.
Все эти мысли проскочили в голове Анафемы-Аниелы пока Сергей Иванович мыл руки. То ли его тапки в виде плюшевых медведей такие мысли навеяли, то ли грустный вид его племянника этому способствовал. Заниматься самокопанием, однако, она не стала, полно других дел, тряхнула головой и пошла за полковником на кухню.
Сергей Иванович уже уселся за стол и не отводил взгляда от пирога, стоящего на столе. Голодный был. Ждал, когда хозяйка явится и можно будет приступить к трапезе. Не самому же командовать и разрезать пирог, который пока еще прикрыт — он хоть и довольно свободно себя чувствовал у Анафемы, но, не настолько же. Да и совесть надо иметь. Вдруг пирог совсем не для них?
С пирогом повезло: Анафема Петровна его всем предложила. И сама села за стол. Так, во время чаепития, под пирог, и делились новостями. Надежда рассказала как съездила в больницу к своему отчиму и отцу Лили, Николай — о том, как Лилечка, змеевишна маленькая, к Наде домой заявилась, надеялась, что Надя на себя все хлопоты и заботы и о ней, и об её матери, и об отце на себя возьмет. Не повезло. Или повезло. Тут смотря с какой стороны смотреть. Лиле — не повезло: Нади дома не было, и Николай отвез её к её тетке. А Наде — повезло: с «сестрицей» своей не пришлось общаться.
Сидели, разговаривали, новостями делились, и Николай еле смог улучить момент, чтобы спросить у своего дяди, у полковника: ему-то что теперь делать — у Нади оставаться пока или «снимать охрану» и возвращаться обратно?
— Ну… Знаешь, еще дня два-три тут побудь. Пока все не устаканится. Вроде как бы и охранять Надежду сейчас не от кого и незачем, но, что-то думается мне, что не все так гладко и просто…
Николай сразу повеселел: пусть два-три дня, но он будет рядом с Надеждой. Вот совсем не думал, когда соглашался на это «задание» - «мероприятие», что все так завертится и закрутится, а оно вона как… Сам не ожидал, что с ролью жениха не захочет расставаться.
Полковник не ошибся: на третий день после памятного разговора в квартиру к Наденьке позвонил «сюрпрайз» — адвокат Зинаиды Матвеевны.
«Предложение же щедрое. Почему вы отказываетесь?»
Пришел «сюрпрайз» откуда не ждали: вот совсем не ожидала Надя, что Зинаида Матвеевна своего адвоката к ней направит. Да еще и не из серии бесплатных, которых вроде как всем обвиняемым предоставляют, а вполне себе дорогого. Если не самого дорогого в их городе.
Хорошо, что Николай был дома. И оставлять Надежду наедине с адвокатом не стал. Просто сказал, — Я её жених, между нами никаких секретов нет, есть что говорить — говорите в моем присутствии. Не хотите — тогда милости прошу вон.
Пришлось адвокату общаться с Надеждой в присутствии её жениха. То бишь Николая.
Первым делом, естественно, представился, показал все «верительные грамоты», а потом… — потом протянул конверт с письмом для Надежды от её мачехи, от Зинаиды Матвеевны. Конверт был не запечатан, поэтому предполагалось, что адвокат содержание письма знает.
— Вы прочтите внимательно. Подумайте. Сразу не отвечайте. Подумайте. Я к вам завтра приду за ответом.
— Нет, подождите, не уходите. Я сначала прочитаю. Возможно, сразу смогу дать ответ.
— Как хотите. Но, помните, время на подумать у вас есть. Не спешите с ответом, — и адвокат остался ждать, пока Надежда прочитает письмо, раз уж его об этом попросили.
Надя читала письмо, во время чтения пару раз подняла глаза на адвоката, вопрос, однако, задала лишь после того, как дочитала до конца.
— Правильно ли я поняла, что вы в курсе того, что содержится в этом письме и что Зинаида Матвеевна предлагает?
— Да, вы все правильно понимаете, я в курсе.
— И что, вы согласны с этим?
— Главное, чтобы вы были согласны. А мое дело — защита доверителя.
— Что там? — не выдержал Николай. Надежда протянула ему письмо, — Держи, сам прочитай.
Лицо адвоката оставалось бесстрастным. Ну, не в курсе он был, что рядом с Надеждой не просто жених, а жених с юридическим образованием и опытом работы, Зинаида-то Матвеевна обрисовала жениха своей падчерицы как хамоватого бездельника, который «хорошо, если какой-нибудь колледж или техникум закончил».
Николай внимательно читал письмо. По мере чтения брови на его лице поднимались всё выше и выше. Дочитал письмо, сложил листок и протянул его обратно адвокату.
— Наш ответ: нет.
— Подумайте, не спешите с ответом.
— Нет, — это уже Надежда сама за себя ответила, — Нет, ни за что.
— Но почему? Предложение ведь очень щедрое!
— Нет. Ни сегодня, ни завтра, ни когда-либо еще. Нет, — Николай встал, — Прошу вас на выход. И никогда больше не появляйтесь на этом пороге. Сами пойдете или проводить?
Адвокат предпочел собственным ходом отправиться на выход, а то что-то жених у этой девушки больно грозно выглядел. В дверях, правда, снова сказал, что время подумать еще есть.
— Нет.
Дверь закрылась, адвокат ушел несолоно хлебавши, а Надежда только сейчас в полной мере стала осознавать то, что ей предлагали, но, единственное, что смогла спросить, — А откуда у неё такие деньги? — они же небогато жили…
— Тоже интересно. Но сейчас не это важно. С этим, думаю, разберутся со временем. Дяде надо позвонить. Ишь, что удумали!
Николай позвонил дяде, настоял на срочной встрече, поскольку разговор не телефонный, после глянул на Надежду и сказал:
— Пошли к Анафеме Петровне, дядя сейчас приедет.
Вот так Анафема первой и узнала о предложении Горгоны Матвеевны своей падчерице.
— У неё совесть вообще есть?! Ну, змеёвишна! Да как у неё совести хватило такое предлагать! Это же надо додуматься! «Возьми, Наденька, мою вину на себя, а я тебя озолочу», — это же какой гнилой душонкой надо обладать!
Кошка Фима наблюдала за всем происходящим и тихо радовалась про себя, что у Анафемы-Аниелы никаких способностей нет — будь на её месте реальная Аниела, тут не то что здания посыпались бы, цунами по всей земле могли пройтись, а планета, вполне вероятно, могла и с орбиты сойти. Настолько сильно негодовала Анафема.
Продолжение — «Исчезающее письмо и план перехвата» — см. ссылку ниже: