— Мам, ты с ума сошла? В твоём-то возрасте! — Наташа нервно постукивала ногтями по столешнице, глядя на мать как на неразумного подростка.
— А что такого? — Анна Михайловна спокойно помешивала чай, хотя внутри всё дрожало. — Мне всего пятьдесят восемь, между прочим.
— Вот именно! — подхватил Димка, её младший. — Ты что, не понимаешь, как это выглядит со стороны? Какие там танцы? Какие мужчины?
— А как это выглядит со стороны? — вдруг резко спросила Анна Михайловна, отставляя чашку. — Расскажите мне, мои мудрые дети.
— Люди будут смеяться, — поморщилась Наташа. — Вчера вот соседка Вера Петровна спрашивала, правда ли, что ты...
— Что я что? — Анна Михайловна почувствовала, как внутри поднимается волна возмущения. — Хожу на танцы? Общаюсь с мужчиной? Живу, а не доживаю?
Она посмотрела на своих детей — таких взрослых, таких... правильных. Когда они успели стать такими занудами? Наташка — успешный юрист, всегда в строгом костюме и с идеальной укладкой. Димка — серьёзный айтишник, жена, двое детей, ипотека.
— Знаете, что самое забавное? — она горько усмехнулась. — Когда вы были подростками, я мечтала, чтобы вы стали серьёзнее. А теперь...
— Что теперь? — насторожился Дима.
— Теперь я смотрю на вас и не узнаю тех весёлых, живых детей, которыми вы были. Помнишь, Наташа, как ты в шестнадцать сбежала на рок-концерт?
— Мама! — Наташа залилась краской. — Это было давно и глупо.
— А ты, Дима? Помнишь, как убеждал меня, что любовь важнее карьеры, когда влюбился в свою Леночку?
— Это другое, — буркнул Дима. — Мы были молодые...
— А я, значит, старая? — Анна Михайловна встала и расправила плечи. — Знаете, сколько мне было, когда умер ваш отец? Тридцать семь. Я могла снова выйти замуж, но...
— Почему не вышла? — тихо спросила Наташа.
— Потому что вы были против любого мужчины, которого я приводила в дом. Помнишь, как ты рыдала, Наташа? "Мама, только не это, только не сейчас..."
В комнате повисла тяжёлая тишина. Где-то на кухне капала вода из крана — кап-кап-кап, словно отсчитывая секунды до чего-то неизбежного.
— А теперь послушайте меня, — Анна Михайловна обвела детей внимательным взглядом. — Три месяца назад я впервые пришла в эту танцевальную студию. Знаете, как страшно мне было?
— Мам... — начал Дима.
— Нет, дослушай. Я стояла перед зеркалом в раздевалке и думала — куда я лезу? В мои-то годы... А потом началась музыка.
Она прикрыла глаза, вспоминая тот момент.
— И знаете, что я поняла? Что все эти годы я не жила. Существовала, функционировала, но не жила.
— А Виктор Сергеевич... — начала Наташа. — Он правда...
— Вдовец, — мягко ответила Анна Михайловна. — Его жена умерла пять лет назад. Знаете, что он мне сказал, когда пригласил на первый танец?
Дети молчали, ожидая продолжения.
— Он сказал: "Анна Михайловна, у вас такие грустные глаза. Давайте попробуем это исправить?"
— И что, исправил? — неожиданно мягко спросил Дима.
— А ты посмотри на меня, сын. Просто посмотри.
Дима поднял глаза и вдруг замер. Его мама стояла возле окна, и вечернее солнце своим светом превращало её волосы в золотые колосья. Она улыбалась, улыбалась той самой прекрасной улыбкой, которую он любил с детства, которую уже почти забыл, так давно ее не было видно.
— Боже, — вдруг трепетно всхлипнула Наташа. — Я в самом деле забыла, какая ты красивая...
— Мам, — Дима подошёл ближе. — А можно... можно мы познакомимся с ним? С Виктором Сергеевичем?
— Правда? — Анна Михайловна просияла. — Он очень хочет с вами познакомиться. Может...
Звонок в дверь прервал её на полуслове. На пороге стоял высокий седой мужчина с букетом полевых цветов.
— Простите за вторжение, — он слегка поклонился. — Анна Михайловна, вы забыли ноты для сегодняшнего выступления...
— Виктор Сергеевич! — воскликнула Анна Михайловна. — А мы как раз о вас говорили. Познакомьтесь — это мои дети, Наташа и Дима.
— Очень рад, — он улыбнулся, и в уголках его глаз собрались добрые морщинки. — Наслышан о вас. Ваша мама так гордится вами...
— Проходите, — неожиданно для себя сказала Наташа. — Выпьете с нами чаю?
— С удовольствием, — Виктор Сергеевич протянул цветы Анне Михайловне. — Только сначала напомню — у нас через два часа выступление.
— Выступление? — переспросил Дима.
— Да, в Доме культуры. Маленький концерт для своих... — Анна Михайловна замялась. — Я хотела вас пригласить, но думала...
— Мы придём, — твёрдо сказала Наташа. — Правда, Дим?
— Конечно, — кивнул он. — А можно с женой и детьми?
— О, как замечательно! — обрадовался Виктор Сергеевич. — Я как раз подготовил "Отговорила роща золотая" Есенина, а потом мы с вашей мамой исполним вальс...
— Вальс? — Наташа вдруг улыбнулась. — Мам, а ты меня научишь? А то я со своей юриспруденцией совсем разучилась танцевать...
В малом зале Дома культуры пахло осенними цветами. Виктор Сергеевич читал стихи, и его глубокий голос заставлял трепетать что-то в душе. А когда они с Анной Михайловной закружились в вальсе — лёгкие, счастливые, — Наташа увидела, как у Димы блеснули глаза.
После концерта они сидели в маленьком кафе — большой новой семьёй. Димкины дети с восторгом слушали рассказы Виктора Сергеевича о звёздах — всё-таки физик есть физик. Его невестка Лена шепталась о чём-то с Анной Михайловной, то и дело прыская со смеху.
— Знаешь, — сказала Наташа брату, глядя, как мать счастливо улыбается, — мы были такими идиотами.
— Ага, — кивнул Дима. — Думали, что защищаем её, а на самом деле...
— На самом деле она защитила нас, — закончила Наташа. — Защитила от превращения в законченных снобов.
Они возвращались домой поздно вечером. Падали жёлтые листья, в воздухе пахло яблоками и свободой. Виктор Сергеевич галантно поддерживал Анну Михайловну под локоть, что-то тихо рассказывая. И она смеялась — легко, звонко, как в молодости.
— Мам, — окликнула её Наташа. — А правда, что в вашей студии есть группа для начинающих?
— Конечно, — обернулась Анна Михайловна. — Хочешь записаться?
— Хочу, — кивнула Наташа. — И знаешь что? К чёрту эти костюмы и вечные дела. Жизнь-то одна.
— И правда, — усмехнулся Дима. — Слушай, Виктор Сергеевич, а физику детям подтянуть не поможете? А то у меня Мишка что-то совсем с ней не дружит...
— Конечно, с радостью, — улыбнулся тот. — Знаете, в физике ведь все просто, как и в танце, главное — это почувствовать ритм...
Анна Михайловна смотрела на своих детей и внуков, на Виктора Сергеевича и поняла важную вещь, что иногда необходимо набраться смелости и сделать шаг, прыгнуть с вышки в бездну неизвестности, иначе не получится открыть новую главу жизни. А второе важное осознание состояло в том, что любовь детей — это не кандалы, а крылья. Нужно только помочь им это понять.
А ещё она думала о том, что счастье не имеет возраста. И что любовь может прийти в любой момент, стоит только открыть ей дверь и пригласить на танец.
— О чём задумалась? — тихо спросил Виктор Сергеевич.
— О том, что я наконец-то живу, — ответила она. — По-настоящему живу.