Баба Оня встретила гостью у калитки.
Натэла поздоровалась сдержанно, не зная, как отреагирует хозяйка на её появление. Но Оня обняла её как давнюю знакомую и повела к крыльцу.
- Я кое-что знаю про тебя, деточка. Терентий на хвосте новость принёс. А подробности ты после расскажешь. Сначала переодеться нужно, вон как сильно промокла! И чайку попить. Кика моего особенного как раз заварила. Тебе понравится.
Внутри домика было тепло и уютно. Пахло травами и свежевымытыми полами. На досках узенькими дорожками лежали яркие тканые половички.
В отведенной Натэле маленькой комнатушке стояла деревянная кровать с высоким матрасом и горкой подушек под невесомой кисеей. Старенький шифоньер пристроился в углу. Под окошком помещалась окрашенная в синий цвет табуретка. Над ней на подоконнике розовела махровая герань, а на стене косо висели старинные ходики в виде головы кота. Внутри часов что-то кряхтело и пощёлкивало, однако стрелки не двигались – старый механизм не работал.
- Располагайся, деточка. Халатик тебе приготовила. И носочки к нему, ноги отогреть. И не спорь! Переоденься! Сейчас время лихорадок да трясовиц. Незачем их привечать.
Натэла и не думала спорить. Послушно выпутавшись из мокрого костюма и сбросив безнадёжно испорченные туфли, она закуталась в связанный из кусочков пряжи халат, натянула толстые носки. Ступни тотчас закололо, и Натэла невольно улыбнулась – хлопотливая добродушная хозяйка напомнила ей любимую бабо.
Удивительное дело – они едва познакомились, а Натэле казалось, что знают друг друга очень давно, настолько располагающей к себе и доброй оказалась баба Оня.
Милая и немного наивная обстановка, теплый и мягкий халат подействовали расслабляюще, и Натэлу потянуло прилечь. Наверное, она бы так и поступила, если бы мордаха кота на ходиках внезапно не ожила и, подмигнув хитрым глазом, невинно вопросила – добыл ли дед табачку.
- Добыл. И унёс домой. – подтвердила Натэла ничуть не удивившись. Поразить её подобными превращениями было невозможно, поэтому она лишь нахмурилась строго и попеняла коту. – Почему не объявился раньше? Разве не знаешь, что подглядывать нехорошо?
- А я зажмурилси! Не смотрел, как ты одёжу меняла. Хвостом клянуси! Не смотрел! – мохнатая тушка обрушилась вниз со стены, оставив на месте ходиков лишь выцветшее пятно. – Давно часами не притворялси. Всю организьму свело от усилий.
- И кем ты приходишься хозяйке? – рассмеялась Натэла, наблюдая за тем, как кот почухивается да перетряхивает мех на шубейке. – Дай угадаю... Домовым?
- Дворовые мы. Потомственные. Самого древнего роду. Еще прабаба моя... – навострился было рассказывать кот, да в дверь поскреблась крошечная пёстренькая старушонка и махнула Натэле, чтобы шла на кухню.
Сидя возле печки с огромной кружкой дымящегося чая в руках Натэла испытывала давно забытое чувство умиротворения.
Все заботы и проблемы, все неприятности и страхи отодвинулись куда-то далеко-далеко. И казалось, что разбираться с ними предстоит уже не ей, а кому-то другому, гораздо более взрослому, сильному и мудрому.
В чае плавали сухие веточки и листья, и пах он так сладко – летом, цветами и, неожиданно, детством. Бабо заваривала похожий из сушеной малины, ромашки и смородинового листа. Маленькая Натэла его очень любила.
- Ты ешь, деточка, - баба Оня улыбнулась ласково и пододвинула поближе расписанную васильками тарелку. На ней едва помещались два огромных ломтя свежего деревенского хлеба, щедро смазанные маслом и присыпанные крупной солью с сухими травками и перцем.
- Как у бабушки... – Натэла откусила кусочек и блаженно зажмурилась.
Удивительное продолжалось. Баба Оня безошибочно угадала, в чём сейчас больше всего нуждается её гостья.
Кудлатый дворовый прочно засел под столом и время от времени легонечко дёргал Натэлу за полу халата, намекая, что тоже не прочь отведать бутерброд.
- И не стыдно тебе? – поругала его бабка. – Ведь часа не прошло, как целую курицу умял!
- Курицу? Целую?! Поклёпу не наводи! Я и чихнуть не успел, как Терентий её отполовинил! Вот жи крысиная морда! Маленький, а пожрать горазд!
- Не ворчи. Ему можно. Он новость принёс.
- Ну, принёс. Я ж не спорю. Тольки мне от того не насытитьси! До сей поры голодаю, желудка прямо к спине подвеласи.
- Возьми бутерброд. Очень вкусный. – Натэла подтолкнула к страдальцу второй ломоть хлеба, и дворовый не заставил себя ждать – впился зубами в пухлую воздушную мякоть.
- Этот бесстыдник всех объесть готов! – бабка шутливо замахнулась на кота полотенцем и подлила Натэле чая. – Сейчас картошечка подоспеет. Тебе понравится, деточка. У кикуши она необыкновенная получается, никому больше такая не удается.
Пёстренькая кикуша звучно пришлёпнула лопаточкой – поворошила жарёху на широкой сковороде.
Весело посвистывал чайник. Легонько барабанил по стеклу продолжающийся дождь. И приятно тянуло ароматом горящих яблоневых полешек.
В уголке дробно постукивали спицы – среди теней на чурбачке пристроилась серенькая, будто припорошенная пылью, старушонка. Покачиваясь да беззвучно бормоча, она вязала что-то вроде длинной шали-паутинки и хитро посматривала на Натэлу.
- Спасибо. Мне хватит. Было очень вкусно! – Натэле всё труднее удавалось сконцентрироваться на настоящем.
Она хотела поговорить с бабой Оней о Люське и о деревне оборотней, хотела рассказать о розоволосой змее и о том, что услышала от Семёна, но перед глазами всё медленно и плавно расплывалось, мягко и настойчиво увлекая её в тёплую бархатную темноту...
Проснулась Натэла на рассвете – бодрой и хорошо отдохнувшей.
В стенах тихонько потрескивало. Где-то рядом протяжно и монотонно скрипел сверчок.
От кровати тенью метнулась вчерашняя старушонка со спицами. За ней по воздуху повлеклось воздушное и тонкое полотно...
Чертыхнувшись, Натэла резко села, но старушонка уже юркнула в угол и была такова. Лишь шаль-паутинка спланировала на пол, да так и осталась лежать сиротливым холмиком.
- Какого лешего ей здесь понадобилось? – Натэла подхватила невесомое вязание и зачем-то понюхала.
Повеяло чем-то залежалым и сладковатым, очень смахивающим на нафталин. Натэла отлично помнила его запах – увязанные в холщовые мешочки желтоватые шарики были разложены у бабо в шкафу. Несмотря на свои умения и силу, с вездесущей молью та боролась испытанным и обыденным средством. И не признавала иного.
Натэла вдохнула поглубже и неожиданно зевнула.
Пол плавно поплыл под ногами, и она едва успела опереться на спинку кровати.
А шаль-то особенная! С усыпляющим эффектом. Не из-за неё ли она так быстро и внезапно отрубилась за чаем? Нужно непременно расспросить бабу Оню про её шуструю помощницу!
Натэле и в голову не пришло подозревать хозяйку дома в заговоре против себя. Но по опыту она знала, что среди домашних духов попадаются особи, требующие повышенного внимания и контроля. Возможно, что старушонка со спицами относилась как раз к этой категории и только.
Не переодеваясь, Натэла прошла на кухню - попить, и удивилась, увидев там и бабу Оню, и кику с дворовым. И еще одну незнакомую женщину в летах.
- Грапа. – приветливо назвалась та. – Мы с Оней приятельствуем. И вообще... – неопределенно взмахнув рукой, женщина улыбнулась. – А я ведь за вами пришла. Как раз собиралась будить. Всё давно готово.
- За мной? – насторожилась Натэла. – Что у вас готово?
- За вами. Банька готова. Хорошо протопилась. Попариться вас провожу.
- В баньку? На рассвете?
- На зорьке. Вам еще вчера нужно было попариться, смыть с себя неприятности, да только поздно Семён вас привёл, к четвертому пару.
- Мы с девчатами к Грапе париться ходим. – объяснила Натэле баба Оня. – И вчера устроили себе банный вечерок. Мы с Грапой. Тося. Семёнова половина. А четвертый пар для обдерихи оставили. Всё, как и заведено.
- Кум-баенник до неё приходил, чтобы веничком по костям прошласи. - крякнул дворовый, что-то незаметно заталкивая в рот. – Всё жаловалси, что наша банька почину требует, а Грапина – крепкая да справная, хоть переселяйси в неё.
- Не переселится. Обдериха собственница, других рядом не потерпит, - Грапа накинула на плечи расшитый розами платок и поманила Натэлу. – Пойдёмте. Провожу вас. Про сменное не волнуйтесь. Там всё приготовлено. Чистое, свежее. Может, не сильно модное, но у нас по-простому.
- Я как-то не планировала в баню... – воспротивилась такому напору Натэла. – Спасибо вам за приют, и за ночлег, но в баню я не хочу. Не моя это история. Не переношу духоту. И жару не люблю.
- Баню она не любит! – возмутился дворовый. – Ты прям как не родная! Смотри в парилке про это не ляпни, иначе обдериху изобидишь!
- Я поговорить с вами хочу! – Натэла подошла к бабе Оне, проигнорировав выпад кота. - Еще вчера собиралась, но...
- Уснула. Мы тебя не стали тревожить, решили, подождать до утра.
- Тревожить?..
- Попариться тебе надо. Обязательно. Ты из леса, из похода своего принесла хвост. – баба Оня внимательно смотрела на Натэлу. – След от чужого колдовства. Неужели сама не ощутила? Тебя только краешком задело. Остальное подружке досталось. Перетащило её в нехорошее место.
- Про подружку я и хотела поговорить! Всё верно, Люсю перенесло. Кажется, в – Жабье?..
- Колдовством и перенесло. А на тебе след остался. Смыть его нужно. Чтобы впредь не беспокоил.
- Смою. Как домой вернусь. В ванной. Или под душем.
- Нельзя ждать. Сегодня смоешь. По-правильному еще вчера нужно было.
- А что с Люсей? Вы можете сказать? Откуда про неё знаете?
- Дак от Терентия жи! Он вас видал! – встрял с пояснениями дворовый. – Как с энтим, лягухом общалиси. Ну, и дальше...
- И ваш Терентий знает, где находится деревня оборотня? – оживилась Натэла. - Мне нужно туда за Люськой. Она сама вряд ли выберется.
- Сама – точно не выберется. Но и ты в таком состоянии ей не помощница. – баба Оня приобняла Натэлу и легонечко подтолкнула в сторону Грапы. – Чем быстрее смоешь хвост, тем скорее мы сможем всё обсудить. Сейчас нельзя – через него нас могут подслушать.
В маленькой крепкой баньке было сильно натоплено, клубился пар, дыхание прерывалось...
Натэла попыталась вдохнуть поглубже - и поперхнулась жаром.
От накатившей паники закружило в голове.
Помещение было небольшое, но она потерялась среди серой мглы и не могла отыскать дверь.
Пара крепких жилистых рук клещами впилась в тело, грубовато опрокинула на лежак и принялась нахлёстывать веником.
- Дубовым да крапивным... - приговаривал шелестящий как сухие листья голос. - Дубовым да крапивным... А напоследок еловыми ветками...
Окатив Натэлу горячей водой, обдериха растерла её чем-то липким и шершавым, бормоча про медок да толчёные корешки.
Притихшая Натэла не двигалась, сочла, что сопротивляться экзекуции бесполезно. К тому же она ощутила небывалую лёгкость и словно воспарила над собственным телом.
Обдериха окатила её новой порцией горячей воды, накинула сверху мягкую махровую простыню и с ворчанием ретировалась.
Скрипнула дверь и дворовый прогундосил обеспокоенно:
- Эй, девка, жива ли? Пошто не шевелишьси?
- Веником кину – так узнаешь! Опять подсматриваешь, лохматун?!
- Что ты, что ты! Лежи хочь до вечера здеси. Тольки баба Онечка прислала за тобой. Велела сказать, что все подготовлено для просмотру.
Под всем бабка подразумевала старое зеркало в раме с причудливым узором из ягод, листьев и странных существ. Стекло его было настолько тусклое, что Натэла засомневалась – смогут ли они хоть что-то в нём разглядеть.
Но ее опасения были напрасны. Как только они втроем расселись за столом, бабка поводила над зеркалом руками, следом окропила каплями незнакомой Натэле пахучей настойки и молча показала, куда надо смотреть.
Несколько тёмных капель словно прилипли к стеклу. Постепенно он расползлись неровными кляксами, пока не слились друг с другом в большое тёмное пятно, в котором и проступила картинка.
Натэла увидела покосившие домики заброшенной деревеньки, незнакомых людей и среди них – живую и невредимую Люську!
Энергично жестикулируя, подруга пыталась всех в чем-то убедить, но судя по выражению лиц собравшихся, ей это не удавалось.
Позади на небольшом расстоянии за ними наблюдала худая девица с бегающим взглядом. А за ее спиной висело что-то вроде туманного облака, смутно напоминающего человеческую фигуру.
Ничего хорошего её появление не сулило. То была тень начавшей пробуждаться ведьмы.