Евдокия заперлась в своих горницах, желала побыть в одиночестве. Даже когда сыновья, нагнали ее к коридоре терема, пытаясь расспросить, она отвечать им не стала, велела вместе со всеми дожидаться ее решения.
Выбор, хоть и был очевиден, но дался неимоверно трудно. Евдокия помнила опасения Дмитрия, до сих пор звучал в голове их последний разговор. На троне сидеть Василию, так хотел Дмитрий, однако и Юрия надо к делу приладить так, чтобы горькая обида не омрачала его дни.
Вопреки опасениям, ее волю приняли безропотно, отдавая видно последний долг почившему князю, чьими устами она сейчас говорила. Василий был провозглашен великим князем Московским. Юрий получал во владение Звенигород, Вятку, Галич и Рузу. По завету князя Дмитрия, Юрий наследовал брату, если тот покинет сей мир не оставив наследников. Едва заметная, недовольная складочка залегла между бровей Юрия, но никто, кроме Евдокии, ее не заметил.
Андрею, которому исполнилось в ту пору 7 лет, отходил Можайск с окрестными городами. Четырехлетний Петр - Дмитров и Углич. Лишь самому младшему сыну, Константину, который едва родился и которого князь Дмитрий в силу болезни не смог взять на руки, оставался без надела. Евдокия сама наказала старшим сыновьям, выделить для брата земли, когда он достигнет сознательного возраста.
Короновали Василия скромно, слишком немного времени прошло после смерти князя Дмитрия. Новый князь с головой окунулся в дела Московского княжества. Проверял лично как исполняются его наказы, не хотел в грязь лицом ударить. Он без труда завоевал любовь и доверие народа, стал гордостью для матери. Одно омрачало его суетные дни - тоска по Софьюшке и безотчетный страх, что счастье его уплывет прямо из под носа. На помощь пришла мать, как всегда остро почувствовавшая настроение сына. Она сама сказала Василию, что пора бы посылать за Софьей Витовтовной, да готовить свадьбу пышную. К той поре, в трудах и хлопотах, прошел почти год со времени смерти князя Дмитрия. Обрадованный предложением матери, Василий послал за Софьей.
Евдокия готовилась встретить невестку с радостью и затаенной тревогой одновременно. Проводив родную дочь Софью в Рязань, ей виделся знак в том, что встречать ей предстоит девушку с тем же именем. Памятуя о собственных дочерях, Евдокия желала принять литовскую княжну, как родную, чтобы не почувствовала она на себе тяготы жизни под чуждым кровом. Евдокия верила, что за ее доброту, Господь сжалится и над ее дочерями, каждой из которых, рано или поздно, предстояло пройти тот же путь. Тревожилась Евдокия, что может не справится с такой ответственностью. Сколько разговоров было о том, как строптивые невестки урезонивали не слишком бойких свекровей, или как свекрови доводили молодух до смертного греха.
Получив известие о том, что обоз с Софьей уже проехал Смоленские земли и движется по Московским, Василий, отбросив все дела, отправился ей на встречу. В княжеском тереме, между тем, поднялась небывалая суматоха, хоть к приезду Софьи готовились загодя. Сама княгиня Евдокия тщательно проверяла каждый уголок подготовленных для невесты сына светлиц. Все члены семьи княжеской облачились в праздничные одежды. Даже годовалого Константина, голова которого так и осталось немного удлинённой после трудного рождения, облачили в крошечный кафтан, хоть он своими ножками еще и стоять не умел.
Наконец Василий подвел Софью к стоявшей на крыльце матери. Евдокия внимательно разглядывала девушку, чьи щеки залила густая краска, а глаза были опущены долу.
-Милости прошу, дочка! - дрогнувшим голосом поприветствовала Евдокия невестку.
-Благодарствую, матушка! - ответила Софья, кланяясь будущей свекрови в ноги.
Евдокия оценила выбор сына. Софья, может и не была писанной красавицей, такой как в песнях слагают, зато обладала обаянием, под которое неизменно попадали все окружающие.
Евдокия отвела Софью на женскую половину. Княжны Мария, Анастасия и даже малышка Анна, окружили новообретенную сестрицу и наперебой что-то предлагали ей. Софья, улыбаясь, растерянно переводила взгляд с одной княжны на другую. Быстрая речь девушек явно сбивала ее с толку. Софья хоть и знала русский язык весьма не плохо, однако в щебетании сестер Василия, почти ничего не могла разобрать.
-Тише вы, трещетки! - беззлобно осадила дочерей Евдокия, - Княжна Софья с дороги устала, а вы как сороки на нее напустились!
Софья смущенно и благодарна улыбнулась ей.
-Пойдем милая, на отдых тебя устрою! - сказа Евдокия, беря девушку за руку.
Софья тяжело опустилась на одр, предоставленный в ее пользование. Она облегченно выдохнула, поняв, что осталась наконец одна. Служанок, привычно принявшихся молча разоблачать ее и расплетать ей косу, она в расчет не принимала, давно привыкла не замечать их. Мать Василия ей понравилась, да и сестры, хоть и тараторили без умолку, были видно незлобивыми. Хотелось расслабиться, но вот напутственные слова отца перед отъездом, все никак не выходили у нее из головы.
Князь Витовт наставлял дочь серьезно, со всей ответственностью, даже на кресте заставил клятву принести. Это больше всего беспокоило девушку. Отец ясно дал понять, что ожидает от нее многого.
-Не за княжича идешь, за князя! И дело твое не просто женою его быть, но и своей родине не забывать! Москву надо к Литве лицом повернуть и шеей в этом деле ты будешь! Чтобы не забыть мой наказ, целуй крест!
Софье не хотелось связывать себя подобными клятвами. Будущее представлялось ей безмятежным, светлым, рядом с любым. Отец видел ее замешательство, нахмурил брови.
-Моя вина! Одна ты у меня, не воспитал тебя, как положено княжеской дщери!
Видеть разочарование в глазах отца было невыносимо и Софья решительно приложилась губами к распятию. Пообещать было трудно, еще труднее было выполнить наказ. Князь Витовт обещал к венчанию прислать Киприана. Он и должен был стать ее главным советчиком в делах, в которых Софья совсем ничего не смыслила.
Мысли ее вернулись к Василию и предстоящей свадьбе. Глазки загорелись. Василий был ей люб, Софья не лукавила. Однако мысли о том, что после свадьбы ей предстоит жить с ним бок о бок, делить постель, говорить обо всем на свете, приводили ее в трепет. Мать перед отъездом имела с Софьей серьезный разговор, в котором приоткрыла завесу некоторых сторон супружеской жизни и то, что Софья услышала, не придало ей храбрости. Она постаралась отогнать страх от себя подальше. Ведь все женщины проходят через это и не выглядят при этом несчастными, значит не все так страшно, как рисует ей ее богатое воображение!
Немного успокоив себя, Софья съела предложенные ей яства, с удовольствием откинулась на мягкие подушки и закрыла глаза. Сон накрыл ее почти сразу, унес в сладкие грезы, даря покой.
Дни перед свадьбой летели быстро. Ежедневно Софья ходила в сад вместе с княгиней Евдокией. Мать Василия нравилась ей все больше. Было в ней что-то дарящее внутреннее спокойствие и уверенность в правильности происходящего. Евдокия водила Софью и в маленькую часовенку при тереме, не желая раньше времени показывать невестку на глаза праздному люду. Дурной глаз, как известно, способен был попортить любого. Вот когда Господним словом осветится союз Софьи и Василия, тогда и займет Софья свое законное место подле мужа, как когда-то она заняла рядом с Дмитрием.
Явился Киприан. Он и до того не нравился Евдокии, а теперь и подавно не вызывал доверия. Было в его взгляде что-то собственническое, нагловатое, хоть речи лились из него елейные. Киприан принес с собой грамоту из Византии, по которой назначался он митрополитом Московским. Василий перечить не стал, помнил участие Киприана в своей судьбе. Венчание молодых тоже было доверено Киприану. На опасения Евдокии, высказанные сыну-князю, Василий ответил, что пока недосуг ему такими вещами заниматься, а Киприан опыт необходимый в управлении митрополией имеет. Спорить с сыном Евдокия не стала, решила посмотреть, что дальше будет.
Венчание и последующий пир свадебный прошли как подобает. Прибыли на торжество дочь Евдокии с мужем, Федором Рязанским. Выглядела дочь вполне счастливой, на мужа не жаловалась и одной заботой меньше стало на сердце у Евдокии. Софья матери на ушко шепнула, что в тягости, вызвала слезы у Евдокии на глазах. Как бы сейчас порадовался Дмитрий, если бы дожил до первого внука! Рядом была и сестрица Мария, покинувшая ради свадьбы племянника обитель, в которой жила уже много лет, с тех пор, как выдала замуж дочь Василису.
Евдокия продолжала жить ради детей. Долгими ночами, мочила она слезами подушку, понимая, что ее удел теперь в этом мире, одиночество. Потихоньку отстранялись дети, вступая каждый на свою стязю. Годы пройдут, упорхнет из гнезда и последыш Константин. Все чаще мысли ее обращались к Богу и уже тогда зародилось желание уйти от мира, вот только выполнит свой материнский долг.
Прошло 2 года.
Юрий Дмитриевич, удельный князь Звенигородский, вышагивал по горнице своей матери в Москве, с трудом удерживая рвавшееся наружу негодование.
-Не успел я вернуться, как он снова меня отсылает! Я и вотчину-то свою почти не вижу! Словно ждет, когда сгину я в битве али от лихорадки!
-Негоже так про брата говорить! - строго сказала Евдокия, в душе понимая, что доля истины в словах Юрия есть.
Князь Василий, сам пребывая в Москве почти неотлучно, по всем воинским делам, посылал младшего брата. Юрий, не переча, рьяно за дело взялся и скоро вся рать московская, признала его весьма храбрым и умелым воином. Чем больше удачи и славы завоевывал Юрий, тем строже к брату становился Василий. Евдокия подозревала, что в Юрии Василий видит соперника, чьи удачи ставят под сомнение его собственную силу. Пыталась говорить с Василием, но тот, хмуря брови, отвечал:
-Юрий мой младший брат и по договору обязан волю мою исполнять! Вот и пусть исполняет! Скоро и остальных черед настанет.
А несколько месяцев назад княгиня Софья разрешилась от бремени мальчиком, которого, к удивлению многих, Василий назвал также, как и младшего брата, Юрием. Это обстоятельство немного успокоило Евдокию, однако сейчас было понятно, что для ее второго сына ничего не изменилось.
Выговорившись и немного успокоившись, Юрий ушел. "Надо что-то делать! Так и впрямь до беды недалеко!" - подумала Евдокия. Как обычно, в сложные для себя времена, она решила испросить совета у игумена Сергия. Здоровье старца последние годы стало совсем слабым. Он не отлучался из обители, хоть и продолжал принимать всех страждущих без разбора на чины да богатства. Собрав для обители дары, Евдокия отправилась в путь.
Говорить с Сергием всегда было легко. Знала Евдокия, что поймет он все правильно, мудрый совет даст, потому выложила все без утайки.
-Сколько уж годов крестнику моему? - неожиданно спросил Сергий, выслушав исповедь княгини.
-Скоро двадцать один будет, отче! - ответила Евдокия, хоть и понимала, что Сергий прекрасно помнит возраст Юрия.
-Так чего же он у тебя до сих пор бобылем?
Мысли женить Юрия посещала Евдокию давно, да все никак не могла найти удобного случая. Говорила о том и с Василием и он обещал подумать, а потом забывал.
-Женатому-то не с руки все свое время в походах проводить! Без жены мужик, что перекати-поле. Куда ветер дунет, туда и полетит! - продолжал рассуждать Сергий.
За такие простые решения и любили старца Сергия. Ведь еще Дмитрию наказывал он мир творить любовью!
Вернувшись, Евдокия снова подступилась к Василию с разговорами о женитьбе Юрия, и как ни пытался сын снова отсрочить это событие, в конце концов сдался.
-Ищи невесту! - махнул матери рукой.
Юрий же тем временем снова отправился в поход по наказу Василия. Путь ему предстоял долгий. Великому князю Василию захотелось земель новых, а взять их предстояло его брату Юрию.
В источниках упоминается еще один сын Евдокии и Дмитрия, Иван. Я намеренно не включила его в повествование. Он прожил тринадцать лет, умер в 1393 году, через четыре года после смерти князя Дмитрия. Упоминается, что перед смертью принял постриг, что весьма странно для столь юного возраста. предполагаю, что сильно и давно болел, или был "убогим", так как не нашла упоминаний о нем в завещании отца. Вероятно, ожидаемым было, что до зрелого возраста он не доживет.