Очередная глава одного из моих романов.
Аудиоверсию можно послушать в ВК:
Роман "Последняя амазонка" audio_playlist10049208_81521729
1 глава https://dzen.ru/a/Yi3oqcKwVT4gQBec
2 глава https://dzen.ru/a/Yn2xtzevTnNj7CPG
3 глава https://dzen.ru/a/ZtjVLWV_aznuFGmj
Алиды
Они шли уже около недели. С питьевой водой проблем не было, в этой местности в море впадало множество рек и речек. Они давали возможность не думать, как запасти воду впрок. Но они же создали другую трудность. Подойдя к очередной реке, отряд обнаружил, что при её впадении в море стоит крупный рыбачий посёлок. Морем его обойти не удалось, так как лодки рыбаков сновали здесь даже ночью. Пришлось идти вверх по течению реки. При этом от русла их отделяло приличное расстояние, поскольку лес отступил в этом месте по обоим берегам, как будто давая воде дорогу. Когда прибрежное селение скрылось из глаз, оказалось, что берега реки сильно заболочены, так что переправиться тут было невозможно. Пришлось идти дальше в поисках более или менее сухого берега.
Джасир хмурился. Ему всё это не нравилось. Очень не нравилось. Местности он не знал. Вот если б здесь было море – тогда другое дело! Зато ему хорошо было известно, что именно на таких открытых участках запросто можно было встретить дозоры алидов, сторожащих свои жертвы на кромке леса. Поэтому Джасир больше смотрел по сторонам, чем на реку, предоставив другим искать место переправы. Через два часа такое место нашлось. Здесь болото превратилось в неширокую полосу по берегам. Земля была влажной, зыбкой, но ногу держала. Отряд быстро перешёл на правый берег неглубокой в этом месте реки и начал вновь спускаться к морю. Люди приободрились, считая преграду пройденной. Джасир, который теперь замыкал идущую группу, приказал идти не вдоль берега реки, а наискосок, к лесу, видневшемуся справа. Они прошли уже половину расстояния до него, когда Джасир, в очередной раз оглянувшись, заметил отряд из десятка вооружённых всадников, вскачь направлявшийся в их сторону.
– Всадники! – крикнул он. – Бегите! Бегите к лесу!
Было безумием предполагать, что пешие люди успеют укрыться среди деревьев от настигавших их всадников. Но просто стоять и ждать было невыносимо. Их догнали, окружили, но оружия пока в ход не пускали. Потом один из всадников, осмотрев пленников, со злой усмешкой сказал:
– Какая приятная картина для моих глаз! Люди эмира без лошадей и оружия! Ну, надо же! Аллах решил побаловать нас сегодня лёгкой добычей. Я смотрю, среди них есть рабы… Что ж, для нас нет разницы: что суннит, что его раб – всё одно! – затем уже без улыбки распорядился: – Женщин убить, всё равно не дойдут. Остальных возьмём с собой. Нам нужны сильные мужчины.
Приказ был выполнен немедленно, но за одним исключением. Когда меч взвился над головой Актолым, стоявший рядом Джасир молниеносно перехватил руку, державшую его. Рывок был так силён, что человек оказался на земле, так и не поняв, какая сила выдернула его из седла. На Джасира налетели сразу несколько человек, и через минуту всё было кончено. Но эта минута позволила Актолым остаться живой. Схватив повод коня, потерявшего седока, она взлетела в седло, хотя это и оказалось трудней, чем обычно – конь был намного выше степных лошадок. Но она и сама была не маленькой. Через несколько секунд Актолым уже неслась прочь. Стремян, рассчитанных на рост мужчины, она не доставала, но нащупала сначала одной, а потом другой ногой ременные петли, к которым они крепились, и получила необходимую опору.
Сначала её не преследовали – слишком неожиданно и быстро всё произошло, да и пленных нельзя было бросать без присмотра. Затем хозяин скакуна, взяв лошадь своего родственника, бросился в погоню. Он хотел, во что бы то ни стало, вернуть себе коня.
Актолым была уверена, что сумеет уйти, но тут случилось неожиданное. Позади раздался какой-то особый негромкий свист, конь под ней сейчас же ответил на него коротким ржанием и стал замедлять ход. Как ни старалась она гнать его вперёд, он, подчиняясь призывному свисту хозяина, мотал головой и норовил повернуть назад. Нужно было срочно сделать так, чтобы конь не обращал больше внимания на призывы. Актолым наклонилась к самым конским ушам и внезапно пронзительно завизжала. Этот визг она слышала от печенежских воинов, когда они охотились. Говорили, что так же они визжали, когда лавиной катились на врага. Противники, никогда не слышавшие ничего подобного, терялись, чего и добивались печенеги. Но если люди только терялись, то конь, услышав оглушительный визг, просто обезумел. Он рванул вперёд быстрее, чем раньше, и больше уже не воспринимал никаких других звуков. Преследователь снова начал отставать.
Если бы Актолым ушла в лес, ей ничего бы не стоило спрятаться, скрыться в нём. Но она боялась леса. Боялась заблудиться, боялась зверей, которые мерещились ей за каждым кустом. Поэтому она направила коня в сторону гор. Через час скачки они достигли предгорий. Она всё же очутилась в ненавистном лесу, покрывавшем горы почти на треть их высоты. Но деревья здесь были ниже и росли реже, чем в том месте, где они охотились с Джасиром. Теперь под копытами коня был каменистый грунт с кочковатой травой. Дальше начинались места и вовсе на взгляд степнячки не пригодные для быстрой езды. Актолым пришлось свернуть влево, вдоль гор. Её немного успокаивало то, что справа теперь совсем близко сквозь кроны деревьев виднелись вершины, так что надежда найти обратную дорогу была вовсе не такой уж призрачной. Зачем, куда она собиралась возвращаться, Актолым не знала и не задумывалась сейчас об этом. Но продвигаться среди непривычной местности, имея надёжный ориентир, было спокойнее.
Вскоре тревога вернулась. Хоть конь теперь слушался её, ей никак не удавалось избавиться от своего преследователя. Оборачиваясь, она то и дело видела его, мелькающего позади. Что же делать? Заставив коня ещё раз ускорить бег, она выиграла немного расстояния. Затем, резко свернув, обогнула большой обломок скалы, видимо когда-то скатившийся сюда сверху, и, вломившись в заросли каких-то кустов, перевитых плющом, спрыгнула на землю. Наспех привязав коня к ближайшей ветке, она бросилась обратно, туда, где вот-вот должен был показаться её преследователь. Спрятавшись так, чтобы самой хорошо видеть, она стала лихорадочно шарить по земле руками, а топот копыт раздавался уже совсем рядом.
Всадник проскочил мимо. Потом стало слышно, как он придержал коня. Остановился. Удары копыт снова начали приближаться. Он второй раз проскакал мимо Актолым, но уже медленнее. Затем опять повернул и стал продвигаться шагом, внимательно всматриваясь в землю в поисках следов. Он склонялся к земле то по одну сторону седла, то по другую. Пущенный опытной рукой увесистый камень угадил воину в ничем не прикрытый затылок, когда он в очередной раз наклонился. Не издав ни звука, человек сполз с седла на землю. Казалось, он решил подобрать что-то с земли. Правая нога запуталась в стремени.
Конь испуганно фыркал, косился на седока, поведение которого вызывало у него недоумение и беспокойство. Тут к нему приблизился другой человек. Он шёл совершенно спокойно и уверенно, но при этом никакой угрозы от него не исходило. Конь дал взять себя за повод, потом почувствовал, как его освободили от ставшей непонятной ноши, и потянулся к этому новому человеку мордой – знакомиться. Человек ласково потрепал его по шее и повёл куда-то влево. Там оказался ещё один конь, они хорошо друг друга знали. Пофыркивая, кони стояли совершенно спокойно, пока их новый хозяин что-то делал возле старого.
Актолым забрала у лежащего без сознания человека лук, колчан со стрелами, кинжал, висевший у пояса и трут с огнивом. Меч она не взяла, поскольку пользоваться им всё равно не умела. Затем, сев на одного коня, ведя в поводу другого, она, уже не спеша, продолжила двигаться на восток, желая уйти как можно дальше от возможных преследователей.
***
В середине дня ей опять попалась река. Она весело журчала между камней, постепенно теряясь в лесу. Здесь Актолым предстояло принять решение о дальнейшем движении. Если продолжать идти на восток, то, наверно когда-нибудь можно было попасть в земли «самого главного хана» – эмира, недаром же Джасир вёл их туда. Но Актолым вовсе не собиралась идти к эмиру. Там было то самое место, о котором ей рассказывала Маиса – гарем. Актолым никак не желала туда. Справа, на юге, были горы, а слева, на севере – море. Ни туда, ни туда идти было незачем. Ей казалось самым правильным идти по морскому берегу на запад, а после повернуть к северу. Ведь когда они плыли, она видела на западе берег, значит, можно было, продвигаясь вдоль моря, вернуться туда, ближе к родным местам. Но идти на запад сейчас, просто по своим следам, было глупо, вдруг её всё ещё преследуют? Ведь она украла двух лошадей! Можно, конечно, идти лесом, скрываясь от чужих глаз, но такой вариант Актолым даже не рассматривала. Что угодно, только не лес!
Поразмыслив, она приняла решение. Актолым заметила, что все встреченные ими ранее реки, заканчивались в море. Значит, и та, что перед ней, рано или поздно приведёт её на побережье. И она решила идти вниз по течению, несмотря на то, что река проложила себе путь через противный лес. Зато рядом с рекой исчезал, хотя бы, страх заблудиться. Оставались ещё звери, но она рассчитывала добраться до берега до наступления ночи, а днём всё же не так страшно, особенно, если у тебя есть лук и ты умеешь им пользоваться.
Итак, Актолым, повернув коней, начала путь по берегу реки, постепенно углубляясь в лесную чащу.
Она ошиблась. Ночь застала её всё ещё в лесу. Быстро двигаться мешали то кочки, то камни, то деревья, иногда подступающие к самому берегу, а река сильно петляла, что тоже здорово задерживало всадницу, удлиняя путь. Когда стало ясно, что до темноты ни моря, ни хотя бы края леса она не увидит, Актолым остановилась, расседлала и стреножила коней и, преодолев свой страх, вошла в лес в поисках сушняка для костра. Ей казалось, что она провозится с этим долго, но к своему удивлению вскоре уже могла заняться костром. Правда, «сушняк» оказался влажным, но это для неё не было препятствием, она умела разжечь костёр из любого материала и в любых условиях.
Небо стало бархатно-синим, почти чёрным. Луны не было, зато звёзды щедро рассыпались по этому бархату, не прикрытые ни единым облачком. Настроение было отвратительным – она не знала, где находится и что дальше делать, к тому же была страшно голодна. Впрочем, от последней беды её избавил непривычного вкуса хлеб, нашедшийся в седельной сумке. Там же был изюм и немного орехов. Актолым прилегла на траву, завернувшись во что-то вроде плаща, который нашла притороченным к седлу одного из коней. Глядя в догорающий костёр, она прислушивалась к тому, как аппетитно и успокаивающе кони скусывают густую сочную траву у реки. Она закрыла глаза и задремала, успев подумать о том, что чуткие животные непременно предупредят её, если кто-то приблизится.
***
Она проснулась и рывком села: обе лошади испуганно фыркали и пытались прыгать, стараясь убежать. Актолым вскочила и, схватившись за верёвку, привязанную к шеям коней, старалась успокоить их голосом и рукой, дрожащей от страха, поглаживая и похлопывая то одного, то другого по шее и крупу. Через минуту пришла мысль, что хвататься нужно было не за верёвку, а за лук, чтобы быть готовой встретить того, кто напугал лошадей. Но тут же она представила, что тогда могла бы остаться с оружием, но без лошадей. В лесу! Нет, только не это!.. Да и дорога дальняя, пешком преодолеть такое расстояние не стоило и надеяться, а второй случай раздобыть лошадей вряд ли представился бы.
Кони между тем немного успокоились, лишь изредка фыркая и закладывая уши, но бежать уже не рвались. Актолым дополнительно закрепила верёвку на ближайшем дереве и присела возле красных углей костра, закутавшись в тёплую ткань плаща. Она сидела спиной к реке, глядя на тёмную массу деревьев и не заметила, как глаза сами собой начали закрываться…
Вновь Актолым проснулась, как от толчка, от какого-то незнакомого звука. Прислушалась. Всё тихо. Кони перестали есть траву, с их стороны ничего не было слышно. Ей вдруг показалось, что их там и вовсе нет. Торопливо подкинув в костёр приготовленные заранее тонкие веточки, она быстро вновь разожгла огонь. В его свете стали видны кони. Один стоял, помахивая длинным белым хвостом и опустив шею – видимо, дремал. Другой спал, лёжа на траве. Никакого беспокойства они не выказывали. В это время снова послышался тот звук, который разбудил Актолым. Видимо, это была какая-то ночная птица. Кони оставались спокойными, но Актолым решила больше не спать. Она встала, зябко поведя плечами, но не от холода (ночь была тёплой, приятной после дневного зноя), а от какой-то неуверенности. Беглянка то стояла, глядя на едва различимые в темноте волны реки, катившиеся рядом, то ходила вдоль берега. Наконец, подняв голову, она заметила, что звёзды потеряли свою яркость и чёткость, а небо приобрело сиреневатый оттенок. Приближался рассвет.
Актолым вздохнула с облегчением: ночь подходила к концу, скоро можно будет вновь тронуться в путь, и через несколько часов она увидит море. Не может же оно быть так далеко, что ей придётся провести ещё одну ночь в лесу! Она немного расслабилась, её как будто что-то отпустило. Актолым присела на прежнее место с намерением дождаться восхода, чтобы с первыми лучами солнца отправится дальше.
***
Открыв глаза, она обнаружила, что лежит, уютно свернувшись и накрывшись накидкой. А давно вставшее солнце уже сильно припекает. Вскочив на ноги, сердясь на саму себя, Актолым чуть плеснула в лицо водой из реки, чтобы прогнать остатки сна. Несколько глотков той же воды и остатки лепёшки – вот и весь завтрак. Через полчаса после пробуждения она уже вновь продвигалась по берегу к морю. А спустя пару часов лес, наконец, закончился, и кони вышли на луговину, тянувшуюся вдоль кромки воды широкой полосой вправо и влево. Далеко впереди сверкало под солнцем море.
Актолым решила не отходить от леса. Как бы она ни опасалась его, всё же это была единственная возможность укрыться от нежелательных встреч, если такие будут. Главное – не потерять из виду берег, чтобы знать, правильно ли она идёт.
На следующий день Актолым оказалась перед той самой рекой с заболоченными берегами, которую они с Джасиром преодолели последней. Ей вновь предстояло переправиться через неё. Пришлось опять идти вверх по течению, но в этот раз она сидела верхом на лошади, поэтому путь должен был занять гораздо меньше времени. Не пройдя и половины расстояния до места их прошлой переправы, Актолым заметила на земле следы лошадей – и старые, и более свежие. Они пересекали её путь и вели к реке. Удивляло то, что все следы вели к реке, и ни один не шёл обратно. На противоположном берегу, как ни вглядывалась, она не увидела и намёка на то, что там лошади могли выбираться из воды. Там виднелась всё такая же топь, как везде. Так что же это такое? Водопой? Тогда где лошади возвращались? Или, напившись, они приобретали способность летать? Немного подумав, Актолым медленно двинулась обратно, внимательно глядя на ту сторону реки. Да! Её догадка подтвердилась! Она заметила там, между болотной растительностью, место, похожее на то, что заинтересовало её здесь: ни высокой травы, ни других болотных растений там не было, вместо них на маленьком пятачке земли росли невысокие кустики и луговая трава. Видимо, ложе реки наискось пересекала полоса более твёрдого грунта, шедшая, как мостки, через болото. Теперь, зная это, Актолым заметила, что вода примерно в этом месте была беспокойной, крутилась, как будто хотела повернуть назад. Теперь стало понятно, почему следы шли только в одном направлении, а на другом берегу не видно было места выхода: лошадей при переправе сносило течением. Так что в обратную сторону в этом месте перейти было невозможно.
Актолым вернулась к следам. Постояла немного, глядя на воду. Если лошадей сносило, значит, они дна в этом месте не доставали. Плавать Актолым не умела, но зато точно знала, что лошади это умеют хорошо. Вздохнув, она решила довериться лошадям. Уж больно неохота было идти выше по реке к броду, рискуя снова нарваться на неприятности. Те люди, которые убили женщин и Джасира, скорее всего уже ушли оттуда, но кто знает, сколько ещё таких отрядов бродит поблизости?
Она спешилась, ослабила подпруги. Проверила, как закреплены вещи на сёдлах, чтобы они не отцепились во время переправы. Потом взяла обеих лошадей под уздцы и повела к реке. Войдя в воду и поняв, что дно вот-вот уйдёт из-под ног, Актолым обхватила шею одного коня правой рукой, левой держа повод другого. Ещё пара конских шагов – и они поплыли. Переправа была рассчитана верно: их вынесло как раз туда, где среди болота была полоса твёрдой земли. Актолым стояла на левом берегу реки, сэкономив немало времени.
***
Когда всадники не дождались ни беглянки, ни отправившегося за ней Мэхтэба, они забеспокоились и отрядили ещё двоих, выяснить, что собственно случилось? Остальные вместе с пленными остались на месте ждать их возвращения. Мэхтэба посланцы нашли, и, вернувшись, он удивил всех своим рассказом. Мэхтэб говорил, что ничего не помнит, кроме удара по голове чем-то тяжёлым, как ему показалось. После этого, когда он пришёл в себя, то обнаружил, что лежит на земле, конь, которого он хотел вернуть – неизвестно где, тот, которого он одолжил, тоже исчез, а кроме лошадей пропали ещё лук со стрелами и кинжал. Хорошо ещё меч уцелел!
– Ну, это-то не удивительно, – сказал глава отряда Шэнэз. – Зачем девчонке меч? Она его и поднять-то не сможет.
– А лук ей зачем? Ну, кинжал – ладно, он пригодиться может. Но лук?..
– А разве ты не заметил: девчонка по одежде – баджнака, а у них все этим оружием владеют. И мужчины, и женщины. Наш для неё великоват будет, я знаю, у них луки поменьше, но это ей не помешает. Натягивать тетиву ей не нужно, а выстрелить она сможет.
– Так что, мы отпустим её с двумя нашими конями и оружием?!
– Ну, почему же? – Шэнэз на минуту задумался, а потом распорядился: – Мы разделимся. Семеро пойдут со мной на запад, в Гилян, поведут рабов. Трое отправятся ловить баджнаку. Трое возьмут трёх лошадей, у семерых будет пять. Люди будут ехать по очереди, всё равно быстро не поскачешь, когда рядом пешие рабы. За девчонкой поедешь ты, Мэхтэб. В конце концов, это у тебя она свела лошадей. Подбери ещё двоих на своё усмотрение.
Вскоре трое мужчин скакали туда, где Актолым сбила камнем Мэхтэба и ушла. Прибыв на место, быстро нашли след двух лошадей, и пошли по нему. Там, где Актолым свернула на север, вдоль реки, они остановились в недоумении.
– Что это она вдруг повернула? Почему не перешла реку здесь, где это удобно?
– Может, она вовсе и не собиралась её переходить.
– Почему? Ведь она шла на восток.
– На восток шла не она, а все остальные, – задумчиво сказал Мэхтэб. – Она была рабой, как и некоторые другие в их группе. Их вели на восток. В халифат.
– И что?
– А то, что какой резон, только что, освободившись, бежать туда, где наверняка станешь вновь рабой?
– Тогда зачем она, получив коней, опять скакала на восток?
– Она скакала туда, куда могла. Позади была река, не лезть же в воду, на виду у нас?
– Странно, что она не скрылась в лесу. Вот тогда поймать её было бы очень сложно.
– Так ведь она степнячка! Она боится леса, – вступил в разговор молчавший до сих пор всадник, – поэтому и выбирала более открытое место. А повернула потом, чтобы в горы не лезть. Это уж вовсе для неё невозможное дело!
– Чего ж тут от гор в лес повернула? Внезапно его бояться перестала?
– Нет. Думаю, она не в лес повернула, а по реке пошла. Ей, видно, на берег нужно вернуться.
– Зачем? Конь – не корабль и не лодка. Зачем же к морю?
– Не знаю… Может, рассчитывает берегом вернуться туда, где жила, – раздумывая вслух, сказал Мэхтэб.
– Туда, где жила?.. Это в степи к баджнакам что ли? – засмеялся собеседник. – Долго ж ей ехать придётся! Вряд ли живой дойдёт.
– Но она-то этого не знает. А если я прав, она пойдёт берегом моря на запад. Мы перехватим её на побережье!
– Опередим?
– Повезёт – опередим и пойдём навстречу. Не повезёт – найдём её следы и двинемся по ним. Никуда не денется!
Они не пошли за Актолым вдоль реки, а поскакали обратно, но не тем же самым путём, а срезая дорогу через лес, который хорошо знали. Перейдя реку там же, где её преодолели пленники, они всё так же наискосок устремились к побережью.
Они успели. Не найдя никаких следов двух лошадей, преследователи убедились в том, что Актолым ещё не дошла сюда, и стали двигаться ей навстречу. Они шли лесом, не выходя на открытое место, но и не углубляясь в него, чтобы иметь возможность скрытно и издалека наблюдать за берегом.
***
Когда Актолым заметила несущегося прямо на неё, невесть откуда взявшегося, всадника, она не смогла даже укрыться в лесу, потому что оттуда, из-за деревьев вырвался второй. Машинально дёрнув повод, чтобы уйти от врагов, она направила коня прямо к воде, рассчитывая повернуть обратно, как только удастся немного оторваться от второго. Но повернуть тоже оказалось невозможно: совсем рядом был третий преследователь. Его она заметила в последний момент, а в следующую секунду он сильно толкнул её коня справа, и тот коротко заржав, покатился по песку. Актолым спасло только то, что она успела бросить стремена. Она слетела с коня и проехалась щекой по острому камню, как назло попавшемуся среди короткой жёсткой травы и песка, но тут же вскочила на ноги, подняв лук, который как будто сам прыгнул ей в руку. Стрела, единственная из оставшихся в колчане (остальные выпали при падении), привычно нашла своё место. Теперь всадники приближались не торопясь. А она, натянув тетиву, всё никак не могла решить, в кого из них послать её. Если бы она это сделала, то здесь бы всё и закончилось. Но ситуацию изменил смех. Мэхтэбу показалась очень забавной эта картина: трое взрослых мужчин против какой-то соплячки, которая стоит и угрожает им оружием! Умора! А у самой по щеке от глаза бегут капельки крови из пореза, и кажется, что она плачет необычными красными слезами. На что она надеется? А смешнее всего то, что они остановились, наблюдая за тем, как наконечник стрелы перемещается, выбирая себе жертву среди них троих.
Услышав смех, Актолым удивилась, а удивившись, пропустила тот момент, когда один из мужчин взмахнул плетью и концом ремня выбил из её руки стрелу. Лук тут же из оружия превратился в ненужную, бесполезную вещь. Она отбросила его и схватилась за кинжал. Но это и вовсе ни к чему не привело. Спешившиеся мужчины, смеясь уже все, немного поиграли с ней, уходя от её неуклюжих выпадов, а потом схватили, связали руки и посадили на того же коня, с которого она упала.
Когда Мэхтэб со спутниками и пленницей нагнал основную часть отряда, Шэнез недовольно нахмурился.
– А её вы зачем притащили с собой? На месте не могли разобраться? Я же приказал женщин убить. Что толку тратить на них еду, если они всё равно не дойдут до места.
– Я так и говорил, – отозвался один из вернувшихся, – но Мэхтэб захотел проверить, правда ли она не сможет дойти.
– Видел бы ты, Шэнэз, как она стояла против нас с луком и единственной стрелой в руках! А как потом с кинжалом на нас бросалась! Если б ты был там, тебе тоже захотелось бы проверить это.
– В общем, эти двое поспорили, – счёл нужным пояснить другой спутник Мэхтэба. – Если девчонка дойдёт – Мэхтэб забирает её себе. Если сдохнет по дороге, он теряет свою долю от продажи рабов.
– Вот оно что, – Шэнез взглянул на Мэхтэба. – Ладно. Пусть будет так. В конце концов, одним человеком больше или меньше – не важно… Эй, поднимайтесь! Нечего рассиживаться, идти ещё долго!
***
С этого момента Актолым снова шла пешком вместе с остальными, оставшимися в живых после кораблекрушения. Теперь солнце светило не слева, а справа, и моря видно не было. Их вели по предгорьям, где лес был гораздо реже, чем на побережье, не было болот, зато некуда было спрятаться от солнца, а под ноги постоянно попадали камни, которые приходилось то перешагивать, то обходить. После нескольких дней изнурительного марша с редкими остановками на отдых, она уже не шла, а просто передвигала ноги. Правая, левая; правая, левая… Шаг, второй, третий… десятый… сотый…Только не упасть. Уже летнее, горячее солнце не давало передышки, обжигая путников с утра до вечера, не прикрываясь облаками ни на минуту. Идущие рядом мужчины были в таком же плачевном состоянии, но у них ещё хватало сил, чтобы иногда перекидываться парой слов. Актолым ничего не слышала, ни на что не реагировала. Лениво пришла в голову мысль: «Почему я до сих пор иду? Один из рабов вчера упал, и его оставили там, в траве. Ему хорошо, не нужно больше заставлять себя шагать. А я? Как это я ещё жива?»
Если бы она могла слышать, о чём говорят захватившие их люди, она бы удивилась тому, как почти то же самое говорили они друг другу, время от времени глядя на неё. В их взглядах было любопытство, удивление и какое-то уважение. А шансы Мэхтэба на обладание и ею и своей частью дохода возрастали с каждым часом. Почти никто уже не сомневался в том, что девчонка дойдёт, тем более что до места оставалось меньше пройденного. И всё же ему не дано было получить желаемое.
Внезапно всадники заговорили все разом, собрались вместе, а затем, бросив рабов, понеслись прочь. Причина выяснилась тут же: к ним приближался другой отряд, в два раза более многочисленный. Их одинаковая одежда и вооружение не оставляли никаких вопросов: это были воины халифата. Пленные арабы приветствовали своих соотечественников восторженными криками. Остальные молчали. Их судьба вряд ли зависела от того, к кому именно они попадут.
Актолым, смотревшая на всё, как сквозь пелену тумана, поняла лишь одно: можно пока что не двигаться, никуда не идти. Она просто села на землю, скрестив ноги, как привыкла сидеть с детства, и закрыла глаза, опустив голову и положив согнутые руки на колени. Плечи опустились, и через несколько секунд она спала. Она не слышала, как их окружили новые всадники, решившие на этот раз не преследовать противников; как им кратко рассказали о злоключениях людей, плывших на корабле из Итиля в порт Абаскун; не слышала и вопросов о себе. Её неподвижная фигура привлекла внимание человека, возглавлявшего отряд. На его вопрос последовал весьма подробный ответ. В рассказе принимали участие многие, стараясь дополнить друг друга. Прозвучало и описание преследования и поимки Актолым, услышанное от захвативших их шиитов.
Узнав, что девушку везли самому эмиру, Мансур – так звали сарханга отряда – удивился.
– Эмиру? Но разве она так красива? Для чего ему такая, каких он может найти сотни? Или её ценность в чём-то другом?
– О том не ведаем, господин, – ответил один из моряков, – только господин Марсад, хозяин нашего бума, называл её «жемчужиной», как и двух других девушек. Те две погибли, когда корабль разбился, а эта осталась жива тогда, жива и сейчас, хоть никто не верил, что она сможет выдержать дорогу. Ведь недавно умер один из рабов – молодой мужчина, а когда мы шли от места крушения, заболели и умерли женщина и мужчина. А она жива. Может, это и есть её достоинство?
– Вряд ли это заинтересовало бы эмира, – усомнился Мансур. – Впрочем, мы этого так и не узнаем: она не сможет идти дальше. Смотрите – она и сидит-то еле-еле. Клянусь Аллахом, правильнее будет прекратить её мучения здесь. Саид, – обратился он к стоящему рядом воину, – это сделаешь ты.
Саид поклонился, подошёл к Актолым. Она, почувствовав на лице тень стоящего человека, открыла глаза, вынырнув из забытья, и взглянула на мужчину с кинжалом в руке, смотрящего на неё. И мужчина неожиданно смутился. В светлых глазах – ни страха, ни боли, только какое-то странное спокойствие. Саид постоял несколько секунд и обернулся к Мансуру.
– Господин, позволено ли будет мне сказать?
– Говори, – удивлённо ответил Мансур: не так часто подчинённые вместо беспрекословного выполнения приказа просили разрешения говорить. К тому же Саид ему всегда нравился.
– Господин, я прошу разрешения не убивать сейчас эту девушку.
– Что?! Ты посмеешь ослушаться?!
– Нет, господин, если ты всё же прикажешь – я прикончу её тут же.
– А если не прикажу? – Мансур заинтересовался. – Предположим, я разрешил тебе сейчас не убивать её. Что дальше?
– Я взял бы её с собой.
– С собой? Но ты же видишь, что она не может идти дальше. Или ты посадишь её на коня, а сам пойдёшь пешком? – усмехнулся сарханг.
– Нет, пешком не пойду. Но и её посажу на коня. Она лёгкая, а мой конь силён, он сможет довезти нас обоих. Тем более что теперь с нами пешие люди, так что двигаться быстро уже не придётся.
– Да зачем она тебе? Не жениться же ты на ней собрался?
Те, кто был рядом, и слышали разговор, загоготали. Саид подождал, пока они закончат смеяться. Потом ответил:
– Если я довезу её живой, то смогу заплатить свой долг господину Фалиху теми деньгами, которые получу за неё.
– Ты собираешься её продать, как свою собственность?
– Да.
– Если мои сведения верны, твой долг Фалиху гораздо больше цены за эту девку.
– Если продавать её на рынке – да. Но можно попытаться найти заинтересованного покупателя.
– Да? И кого же?
– Тебе известно, господин, что мой дядя служит во дворце вали Джурджана.
– Да, известно. Евнухом, – скривил губы Мансур.
– Не просто евнухом, а главным евнухом. Он выбирает женщин для гарема вали. И хорошо платит за понравившийся товар.
– Значит, ты собираешься получить большие деньги за то, что тебе достанется даром?
Саид помолчал несколько секунд, раздумывая, что лучше сказать, но решил не уходить от прямого ответа.
– Да. Разве это запрещается?
– Нет, не запрещается. А другие? Ведь девка – часть общей добычи, а они ничего не получат за неё.
– Но ведь не они просили тебя, господин, сохранить ей жизнь, – пожал плечами Саид. – Не они рисковали вызвать твой гнев. И не они будут возиться с едва живой рабой, чтобы довезти её до города.
– Ты, часом, не хазарин, Саид?
– Нет, господин, – теперь удивление было в голосе воина.
– А похож, – презрительно бросил сарханг и продолжил голосом, в котором от былой симпатии не осталось и следа. – Хорошо. В таком случае, тебе придётся кормить её самому всю дорогу до Джурджана. Никто тебе помогать не станет.
Это прозвучало, как приказ для остальных. Саид это понял.
– Да, господин, – поклонился он. – Я благодарен тебе за разрешение сохранить ей жизнь.
Мансур холодно посмотрел на него и, ничего больше не сказав, отошёл, лишь слегка кивнув головой.
Таким образом, Актолым, опять находящейся на пороге смерти, в очередной раз представилась возможность выжить. И она ею воспользовалась. На первых порах удержаться на крупе коня позади Саида ей было не под силу, и он привязывал её к себе. Это давало девушке возможность даже дремать прямо на ходу. Но постепенно силы возвращались, и как-то раз Актолым жестом показала, что верёвка больше не понадобиться. Саид, взглянув ей в глаза, убрал верёвку. Она довольно ловко забралась на коня, схватившись за протянутую ей руку, и всю дорогу в этот день держалась прекрасно. Саид был доволен: его надежда сбывается, рабыня оживает. Ест она мало, так что им обоим вполне хватает положенного ему количества припасов. Похоже, что больше всего девушке необходим был отдых.
Теперь, когда ей не приходилось больше тащиться пешком, она потихоньку становилась сама собой. Вернулась способность и желание наблюдать, замечая мелкие детали, и делать из этого выводы. Она вскоре поняла, что человек по имени Саид, который вёз её на своём коне, чем-то вызвал недовольство главы отряда, глядя на которого и остальные относились к нему прохладно. На стоянках Саид оставался в одиночестве, к нему никто не подходил, а он сам не делал никаких попыток изменить это. К ней он относился, как относился бы к любому животному, которое было для него ценно. Он делился с ней едой, помогал забраться на коня, не поднимал на неё руку, но не интересовался, ни тем, что она чувствует, ни тем, как она выглядит. Первое его не интересовало в принципе, а о втором Саид собирался подумать в Джурджане. Разумеется, не стоило показывать рабыню дяде в таком плачевном состоянии. Её следовало сделать как можно более привлекательной. А как – не его забота. На это есть специальные люди и специальные места.