Поужинав, мы с дядей еще немного поболтали об искусстве, искусстве и еще раз искусстве, а потом разошлись отдыхать каждый по своим комнатам.
Я уже отвыкла от творческих вечеров, когда кто-то поёт, рисует, декламирует стихи, как это бывало в моей семье, поэтому общение с дядей меня немного утомило.
Я очень любила своих родственников, но правда, устала от того, что в доме творился постоянный хаос, наполненный красками, иллюзиями и музыкой. Иногда хотелось тишины и покоя. Поэтому когда я выросла, пошла в магическую академию на мага бытовика, где всё было по правилам и всякая импровизация или отступление от них, могла привести к краху.
Мама с папой, конечно же не ожидали от меня такого хода конём, но в конце концов, через пару месяцев, после поступления поняли и приняли мой выбор. Хотя периодически пытались, как и дядюшка, направить меняя на путь истинный.
А мне нравилось развивать свои таланты в бытовой магии. Живя в полном порядке, я могла контролировать всё, что со мной происходило. К тому же я научилась многим полезным вещам, например: порталы строить и зелья варить. Так что со временем я всё больше убеждалась, что выбрала поприще самое для меня подходящее.
Спала я в гостях у дядюшки не очень хорошо. Всю ночь боялась, что знакомство с фениксом не состоится, и меня потом выгонят из академии. Пока не могла уснуть напридумывала около десяти планов, как сдать зачет без слёз феникса. Правда к утру они показались мне полным бредом.
Проснувшись под “чудесное” музицирование дяди на магофлейте, я спустилась к завтраку. Настроение было, я бы сказала, утреннее. Говорить ни с кем не хотелось, в голове крутились мысли о желании сломать пищящий магоинструмент, а потом лечь обратно в кровать. Но дядя не зря разбудил меня таким коварным способом. Пора было собираться сделать визит портретисту феникса. Поэтому, я стояла перед Марселем и слушала его виртуозную игру.
— Никки! Душа, моя! — воскликнул Марсель, когда закончил играть мелодию, которая напоминала мне бред сумасшедшего. — Как тебе произведение, которое я исполнил ради твоего пробуждения? — поинтересовался мой всесторонне развитый дядюшка.
Необычность и странность мелодии заставляла почувствовать себя не в себе. Но глядя на восторженного дядю, державшего в руках магофлейту, сдержалась от резких слов о таланте его знакомого композитора:
— Ничего так, симпатично.
— Вот! Написал её один начинающий музыкант. Я просто уверен, он будущее всех магических композиторов! Могу с ним познакомить. Он молодой, интересный человек, — закончил дядя свою страстную речь, весело играя бровями, явно намекая на моё более близкое знакомство с этим композитором.
— Ох, Марсель, мне сейчас не до этого, — отмахнулась я от матримониальных планов дяди.
Если человек пишет такую музыку, представляю, что у него в голове.
— Жалко. Ну, что завтракаем и в гости к госпоже Серафиме Аден?
— Это та самая художница?
— Да!
— Значит так тому и быть.
Дядюшка уже оповестил свою знакомую, что мы придём. Он очень надеялся, что эта талантливая женщина наставит меня на путь истинный, и я сменю стезю бытовика на стезю могохудожника. Поэтому он был в прекрасном расположении духа за завтраком. А когда мы шли пешком к дому Серафимы Аден, дядя болтал всю дорогу, расхваливал жизнь местной богемы, не замечая, что кое-кто был в заспанном еще состоянии.
Домик художницы находился на краю города. Маленький, аккуратненький, окруженный цветами яркой раскраски, он вызывал умиление. Интересное, красивое место, в котором, наверное, очень приятно жить и творить.
Едва мы подошли к калитке, она сама открылась, и мы прошли во двор. Не успели мы позвонить в колокольчик, висящий на двери, как дверь тоже распахнулась сама по себе.
На пороге стояла красивая женщина. Ярко рыжие волосы, веснушки и зеленые глаза были выгодно подчеркнуты изумрудным платьем. Мой сон сразу, как рукой сняло, потому что Серафима Аден — была яркая, красивая и очень необычная.
— Серафима, доброе утро, — поздоровался дядюшка склоняясь над рукой хозяйки дома. Она в ответ загадочно улыбнулась и спросила:
— Это и есть твоя очень талантливая племянница, которая сбилась с пути истинного?
— Она самая, — с огорченным вздохом сообщил дядюшка. — Может ты её вразумишь?
— Может и вразумлю, — пообещала Серафима, при этом подмигнув мне.
Я облегченно вздохнула. Эта художница, не будет заламывать руки, как мои родственники и говорить воодушевляющие речи, призывая меня, наконец-то, заняться настоящим делом. Она мне нравилась всё больше и больше.
— Я, мой брат и его супруга будем тебе очень благодарны, если Николет бросит факультет бытовиков и поступить в магическую академию искусств, — продолжал дядя гнуть свою линию,
Серафима рассмеялась и повела нас в небольшую уютную гостиную. На столе уже всё было накрыто для чаепития.
— Присаживайтесь, признаюсь честно, ваш визит меня очень заинтересовал. Всегда любила общаться с юными дарованиями.
Мне конечно же не терпелось перейти к основному вопросу моего визита, но сразу вываливать всю историю о слезах феникса, бородавках и не очень умненьких напарниках было невежливо. Поэтому я огромным усилием воли сдерживала себя, пытаясь органично вписаться в беседу со своими проблемами, чтобы не шокировать хозяйку.
— Николет у нас, как и ты — талантливая юная художница, правда она совсем не хочет развивать свой талант, — пожаловался дядя, разливающей чай по чашкам хозяйке.
— А что так? — спросила Серафима, взглянув на меня.
— На самом деле я развиваю свой талант немного на другой стезе, — призналась я, чувствуя интерес ко мне со стороны Серафимы.
— Девочка мечтает стать магом- бытовиком! Представляешь! — недовольно воскликнул дядя.
