Из темноты на меня смотрели большие глаза. Лунный свет отражался в них. Я открыла было рот, чтобы спросить про отца, но проводник предостерегающе зашипел.
Он был черен, как ночь, которая окружала нас и лишь белки глаз сверкали во тьме. Его темная тень двигалась впереди, а я послушно плелась сзади. Почему-то в ту ночь мне не было страшно. Наверное это оттого, что я была слишком юна, и беспечность еще не покинула меня, а может я просто настолько доверяла отцу, что не ожидала ничего дурного.
На берегу, в камышах, нас ждала легкая тростниковая лодка. Проводник подал мне руку, помог усесться прямо на дно. Сам он опустился в лодке на одно колено, взял в руки весло и нас понесло по реке. Наверное он специально держался в тени берега, так было безопаснее. Плыли мы совсем не долго. Там, где великий Нил изгибался дугой, проводник направил лодку на середину реки, где нас ждала лодка побольше, а в ней несколько человек, чьих лиц я также не смогла разглядеть в темноте. Все так же, не произнеся ни слова, меня пересадили на другое судно. Когда мы достигли другого берега и поплыли вдоль него, проводник впервые заговорил со мной:
-Царевна! Меня зовут Бубу, я верный слуга фараона, твоего отца!
Голос Бубу был высоким, немного скрипучим. Я догадалась, что он евнух, я ведь выросла среди этих созданий и знала их отличия от настоящих мужчин.
-Где мой отец, Бубу? - спросила я, стараясь говорить властно, как моя названная мать, Клеопатра Трифена.
-Ты скоро увидишь его! А пока, можешь поспать вот там! -он указал на подстилку на носу лодки.
-Я не хочу! - наверное мой голос прозвучал капризно.
-Тогда царевне следует сидеть тихо и молить Исиду о благополучном завершении нашего маленького путешествия!
Мне казалось, что Буба наглый и противный. Я сидела на носу лодки и обдумывала, как лучше нажаловаться на него отцу. Опрометчиво отказавшись от предложенного отдыха, скоро я начала клевать носом. Буба тронул меня за плечо, я проснулась и увидела, что на горизонте занимается заря, а наша лодка приблизилась к большому судну. С ее высокого борта свисала веревочная лестница.
-Царевна может сесть мне на спину и я подниму ее на верх! - сказал евнух.
-Я поднимусь сама! - сказала я.
Он не возражал. Лестница была легкой, вздрагивающей от каждого прикосновения. Она раскачивалась и мне казалось, что вот-вот она оборвется и я полечу вниз, в темную воду. Достигнув края борта я ощутила, как чьи-то сильные руки подхватывают меня и вот я уже на палубе.
-Клеопатра! - тягучий голос отца обволакивает. Я, как и положено, падаю перед ним ниц.
Он поднимает меня, обнимает.
-Ты пришла! - голос отца дрожит.
-Как же я могла не прийти на твой зов, отец!? - сказала я слегка обиженная его сомнением, но тут же поняла, что он чувствует.
Его уже предала одна из дочерей и его сестра-жена, он имел право сомневаться в ком угодно!
-Ты готова отправиться со мной? Готова пройти через испытания, которые, возможно, пошлют нам Боги?
-Готова, отец! - твердо ответила я.
Я заметила блеснувшие на глазах отца слезы. Они поразили меня в самое сердце. Отец, фараон, царь-царей, плакал! У меня и самой защипало в глазах.
-Медлить больше нельзя, Владыка! - сказал Буба.
-Отплываем! - велел отец и повел меня в шатер, поставленный по центру палубы.
Само путешествие плохо запечатлелось в моей памяти. Помню, что меня долго мучала морская болезнь и служанки, которых отец выделил для меня, хлопотали надо мной. Потом мне пришлось много путешествовать по морским просторам, но так плохо, как в тот, первый раз, мне никогда больше не было. В распоряжении отца было всего несколько кораблей. На одном плыли мы, с самыми приближенными слугами, на других плыли воины и рабы, хранились припасы.
Когда мы достигли острова, под названием Родос, я хотела, как можно скорее ступить на твердую землю, но отец не разрешил. Наш корабль стал в порту. Отец послал Бубу к римскому наместнику Марку Катону, который в то время наводил на острове римские порядки, а попросту присваивал казну покоренного острова. Отец давно знал Марка Катона и рассчитывал на его помощь. Всего лишь год назад Катон победил брата моего отца, правящего на Кипре, а отец, не вступившийся за своего брата доказал преданность Риму.
За время плавания мое отношение к Бубе изменилось коренным образом. Этот рослый, черный, как ночь, евнух, обладал завидной силой, как духовной, так и физической. Я видела его заботу об отце, его искреннюю преданность, его проницательность, и охота наябедничать о его непочтительном отношении ко мне, исчезла. Мы даже подружились. Во время плавания Буба часто навещал меся в моем маленьком шатре, покинуть который я была не в силах из-за слабости. Он старался меня приободрить, рассказывал, что за нами давно плывут дельфины, в надежде увидеть прекрасную дочь царя Авлета, а по вечерам над кораблем плачут чайки, ведь за весь день царевна ни разу не вышла на солнце. Я понимала, что он шутит, но его слова тешили мое самолюбие.
Буба вернулся на судно обескураженный. Он стоял перед отцом низко склонив голову, не смея поднять глаз. Черное лицо лоснилось потом, широкие ноздри возмущенно трепетали.
-Что сказал Катон? - спросил отец и Буба вынужден был говорить, хоть я и видела, что ему этого не хочется.
-Мне сказали, что Марк Катон не здоров, а потому фараон должен прибыть к нему сам!
-Болезнь Катона не заразна? - спросил отец.
-Нет, мой царь! Но это немыслимо, чтобы царь царей сам шел к простому смертному!? Ведь Катон даже не император!
Я видела, что Буба недоговаривает. Ему явно было известно что-то такое, отчего он приходил в ярость, но не смел сказать отцу.
-Ну болезнь ведь достаточно уважительная причина, для того, чтобы я снизошел до посещения человека! Пусть подготовят мой торжественный наряд и паланкин! - велел отец.
Пока слуги колдовали над внешностью отца, надевали ему парик и пудрили лицо золотистой пудрой, я подошла к Бубе.
-Скажи мне всю правду!
Буба немного помолчал и ответил.
-Царевна, уговори нашего фараона не идти к Катону!
-Но почему, что ты еще знаешь?
-Я видел глаза слуг Катона - они были насмешливыми! Они смеют насмехаться над царем царей, избранником Богов! Они что-то замыслили, я чувствую это, царевна!
Уговорить отца я не смогла, но смогла добиться, чтобы отец взял меня с собой.
Наш выезд был конечно не таким пышным, как в Египте, но ведь мы были на чужой земле, только что пережившей поражение. Сидя в паланкине я с интересом смотрела сквозь узкую щель в соединении ткани. Здесь все было другим. Дома, люди, природа. Кругом была зелень и скалы. Мне не хватало зноя и вида золотого песка вокруг. Ехать пришлось совсем не долго. Нас подняли на возвышенность, к величественному каменному строению и провели внутрь. Перед отцом склонялись, но никто не падал ниц. Буба хмурился, а отец, казалось, ничего не замечал.
-Господин болен, а потому может принять только фараона Птолемея Авлета! Его свите придется остаться здесь!
Отец поднял руку, делая нам знак ждать его у дверей и шагнул внутрь. Отсутствовал он не долго. Когда отец вышел, я даже сквозь слой пудры видела багровые пятна, выступившие на его лице. Отец был в бешенстве и едва сдерживался. Он быстро пошагал прочь, увлекая нас за собой. Всю обратную дорогу отец молчал, а побоялась спрашивать. Когда все поднялись на борт корабля, отец велел немедленно отчаливать.
-Куда же мы теперь, отец? - спросила я.
-В Рим! Если мне не помогут римляне, то мне никто не поможет!
-Но чем тебя так расстроил Катон? Отказал в помощи, он ведь тоже римлянин!
-Не желаю говорить о нем! - голос отца посуровел и я больше не решилась заводить разговор об этом.
Несколько лет спустя я узнала истину. Ее рассказывали, как анекдот, высмеивающий моего отца. Марк Катон, принял отца сидя на ночной вазе. Он не поднялся для приветствия, а насмешливо сообщил, что мучается непроходимостью и лекари дали ему слабительное. Потому, царя царей он вынужден принимать сидя на горшке. "Надеюсь, вас не слишком тревожит запах моего горшка?" - спросил Катон, глядя прямо в глаза свергнутому фараона Египта. Отец не нашелся чем ответить. У него было лишь небольшое войско, не способное одолеть армию Катона. Он не мог рисковать собой и мной, а потому просто решил быстрее убраться подальше...
Следующей нашей остановкой стали Афины. Здесь отец оттаял душой. Птолемеев в Афинах почитали, здесь даже имелись статуи наших предков. Я влюбилась в те места. Целый месяц мы жили на вилле, принадлежащей отцу, утопающей в тени деревьев. Мы посещали храмы, в нашу честь устраивались представления. Здесь я стала женщиной. Впервые у меня начались лунные дни. Банафрит уже давно объяснила мне, что это неизбежно, однако вид собственной крови меня напугал. Служанки привели ко мне местную жрицу Исиды и она провела обряд посвящения меня в новый статус. Отныне я могла выйти замуж и иметь детей. Отцу тоже сообщили об этом знаковом событии. Он пригласил меня к себе и подарил массивное золотое монисто.
-Отец, не время для таких подарков! - я уже понимала, что мы едем просить помощи у римлян, а они вряд ли окажут ее безвозмездно, - Золото может пригодиться тебе в Риме!
-Для римлян у меня уже припасено кое-что! Ты же, дочь моя, заслуживаешь гораздо большего, чем золотая побрякушка! И я клянусь, ты получишь то, чего достойна!
В Афинах было настолько хорошо, что я хотела просить отца остаться здесь навсегда, но понимала, что он не согласится. Изгнанный собственной женой и дочерью правитель Египта сможет жить дальше только вернув себе украденное и наказав обидчиков.
Я не могла сдержать слез, когда мы снова тронулись в путь. От того, как нас примут в Риме зависела вся дальнейшая судьба народа Египта. Отец, прежде всего, рассчитывал на помощь римского полководца Помпея. Когда-то отец оказал ему самый торжественный прием в Египте, несмотря на яростное противодействие народа, ненавидящего римлян. Я плохо помнила Помпея, кажется во время его визита в Египет видела его лишь один раз. Да и сам консул Юрий Цезарь, считался покровителем отца. Именно он помог ему занять Египетский трон много лет назад. Благосклонность Рима к отцу и привела к тому, что теперь он находился в изгнании и, по злой иронии судьбы, только римляне могли вернуть ему бразды власти.
Надежды отца были оправданы. Помпей принял нас, как почетных гостей, предоставив роскошный дворец в полное наше распоряжение. Рим отличался от Афин суетливостью жизни, своими свободными нравами, порой казавшимися мне нелепыми и греховными. Здесь царил дух противоречия, каждый стремился показать свою значимость, проявить бунтарский дух. Кое чему Рим научил меня, но некоторые вещи до сих пор кажутся мне неправильными и чуждыми.
Отец занимался делами, в которые активно посвящал меня. Из Египта приходили тревожные известия. Союз Береники и Клеопатры Трифены распался. Мать и дочь не смогли разделить власть. Знать Египта настаивала, чтобы Береника вышла замуж за одного из младших братьев. Так было принято, необходимо было сохранить чистоту крови и хотя бы формально иметь на троне царя-фараона мужского пола. Береника противилась. Говорили, что она глаз не сводит с сына полководца Архелая, настойчиво приглашая его во дворец. Отец скурпулезно собирал вести из Египта, выжидал момент, правдами и неправдами привлекал на свою сторону Римскую знать, заручался их поддержкой. Он влез в долги, чтобы собрать необходимое войско. Фараон Птолемей Авлет терпеливо ждал благоприятный момент и он настал почти через два года после нашего бегства из дома.
или
Юмани карта: 2204120116170354
