Я стою у статуи Исиды, освещенной дрожащими огнями факелов, но слова молитвы не идут на ум. В соседней комнате лежит бездыханное тело моего возлюбленного. Он выполнил свое обещание - бросился на меч, когда ему сообщили ложную весть о моей гибели. "Мы не будем жить друг без друга!" - эти слова мы скрепили кровью, выдавив ее по капле из надрезов на пальцах в вино и выпив чашу на двоих. Он остался верен клятве, а я... Я все еще жива. Я оплакала свою любовь, я сама омыла его тело. Он ждет меня! Он должен понять, что я жива только потому, что должна убедиться - наши дети останутся в живых.
Позади мои служанки, Ирада и Хармион, дрожат от страха. Я поворачиваюсь к ним.
-Вы можете уйти, когда исполните свой долг!
Ирада горько всхлипнула, а Хармион ответила, дрожащим голосом:
-Нет, госпожа! Мы пойдем за тобой в иной мир!
Я ждала такого ответа, он был мне нужен, придает храбрости. Я попытаюсь улыбнуться, но понимаю, что могу еще больше напугать их. Я сильно похудела за несколько недель и улыбка моя теперь похожа на оскал волка.
Снаружи, за каменными стенами моей собственной гробницы, раздается шум. Хармион бежит к выходу, перекрытому толстым булыжником, который можно отодвинуть только изнутри, при помощи специального рычага. Скоро она возвращается.
-Это Он! Он желает видеть тебя, царица! - Хармион шепчет, но мне кажется, что она кричит.
Мой враг, мой палач, убийца моей любви. Тот, кто держит в руках нити жизни моих детей, тот, кто не дает мне умереть, пришел!
Я бросаюсь к низкому ложу. Постель в беспорядке, скомкана, но я ложусь сверху, свесив одну руку к полу, изобразив слабость и беспомощность. Мне даже не пришлось сильно притворяться - я никогда еще не была так близка к потере себя.
-Впусти его, Хармион! - велю я.
Октавиан вошел, с интересом оглядываясь по сторонам.
Я делаю вид, что через силу пытаюсь встать.
-Прошу простить меня, за мой вид! - тихо произношу я и в изнеможении снова откидываюсь на подушки.
-О, не стоит извиняться! - отвечает Октавион, - Я пришел лично убедиться, что ты находишься в здравии, но вижу, что это не так!
-Меня можно понять...- хочу разжалобить его, как ни противно это делать.
-О, да, я вполне понимаю! - его громкий голос отражается от стен, кружит где-то под потолком, обрушивается мне на голову, - Находиться рядом с мертвецом долго нельзя! Я распорядился насчет похорон. Надеюсь тело готово?
-Я лично омыла его...
-Завтра утром за ним явятся жрецы!
-Что с моими детьми? - перехожу к главному, что сейчас интересует меня.
-Я принял решение отправить их на воспитание ЕГО жене! - Октавиан кивает в сторону соседней комнаты, намекая на Антония.
Я едва сдерживаю стон. Более унизительного положения для своих детей трудно представить. Быть во власти брошенной их отцом женщины! Она будет ненавидеть их, но по крайней мере они будут живы...
-А я? - задаю последний вопрос.
-А ты поедешь со мной в Рим! Я намерен вернуться с триумфом и ты будешь моим главным трофеем!
Октавиан смеется, уверенный, что победил и сломил меня. Пусть смеется и тешит себя надеждой, что его триумф состоится. Я смогу этому помешать!
Когда он уходит, я встаю с постели и снова подхожу к статуэтке Исиды. Из глаз текут слезы и в их тумане плывут воспоминания о моей жизни. Сегодня моя последняя ночь и я могу позволить памяти утянуть меня в прошлое...
Уже несколько дней я сидела взаперти в своих покоях в гинекее (женская половина дворца, прим. автора). У статуи Исиды, так же, как сейчас я, стояла на коленях Банафрит, моя служанка, моя кормилица, моя мать... Банафрит была наложницей моего отца, фараона Птоломея XII Авлета и десять лет назад именно она родила меня на свет. Но называть Банафрит матерью я не смела, это было запрещено. Моей матерью считалась жена отца, его сестра, носившая тоже имя, что и я - Клеопатра. Сама Клеопатра родила лишь одного ребенка, мою старшую сестру Беренику, а меня, мою младшую сестру и двух братьев отцу родили наложницы. Шептались, что отец не мог делить с Клеопатрой ложе из-за ее холодности. Из-за Береники и Клеопатры сейчас я сидела взаперти, а Банафрит молила Исиду о сохранении моей жизни.
Я была уже достаточно взрослой, чтобы понять - в стране произошел переворот и совершили его моя названная мать, Клеопатра, и сестра Береника. Они предали отца, заняли его место,! Банафрит не зря беспокоилась за мою жизнь. Я и моя младшая сестра, Арсиноя, были не нужны новым царицам. Береника должна была выйти замуж за одного из наших младших братьев и могла захотеть избавиться от младших сестер, чтобы и нами, когда-нибудь, не воспользовались, для нового переворота...
Об отце уже несколько дней я ничего не слышала, он успел сбежать от разъяренной толпы, ворвавшейся во дворец и где-то скрывался. Я надеялась, что он жив и здоров, но наверняка никто ничего не знал.
В покои, юркой змеей, вполз евнух Береники, Клидон. Я не любила евнухов. С раннего детства они окружали меня и почти все были скрытными, скользкими, вездесущими. В их руках были все главные ниточки, управляющие жизнями обитательниц гинекея. Они были глазами женщин на другой половине дворца и за его пределами. Страшно подумать, сколько страшных тайн хранили они, сколько секретов держали при себе до той поры, пока не использовали их вместо золота с исключительной выгодой для себя.
-Царевну Клеопатру ожидает ее сестра, царица-фараон Береника! - сказал Клидон, не глядя на меня. Была у него такая привычка - не смотреть прямо на того, к кому обращался.
Банафрит подскочила ко мне, взяла за руку.
-Что царица хочет от царевны? - спросила она.
-Ты забылась, женщина? - прикрикнул Клидон, - Откуда мне знать о божественных помыслах царицы!
Евнух конечно же лукавил. Наверняка он все знал, или догадывался, но не в его правилах было выдавать свои тайны. Наверное он еще и удовольствие испытывал, видя наш страх и растерянность.
-Идем, царевна, нельзя заставлять фараона ждать!
Странно было слышать титул отца и знать, что зовет тебя не он, а сестра, занявшая его место.
Береника сидела на троне отца. Как всегда, я невольно залюбовалась ей. Моя сестра была очень красива, хоть, на мой взгляд и не очень умна.
-Клеопатра?! - она вопросительно подняла бровь.
Я не сразу поняла, чего она ждет от меня. Потом догадалась. Перед фараоном принято падать ниц, даже его дочерям, даже если это было простой формальностью. Я преклонила колени, пересиливая бушующий в душе протест.
-Встань! - милостиво разрешила Береника, потешив свое самолюбие, - Подойди! Скажи мне, не получала ли ты весточек от отца?
Вглядевшись в лицо Береники я поняла, что она смертельно боится! Значит власть не принесла ей покоя, а ведь Береника всегда славилась любовью к праздной, сытой жизни. Титул фараона же накладывал на носившего бремя каждодневных обязанностей. Ведь фараон это не только царь, это и воплощение бога на земле. Он служит обоим мирам и должен уметь не только обеспечить сытую и спокойную жизнь для своих подданных, но и умилостивить богов, проводя каждодневные ритуалы.
-Нет, царица, я не получала вестей! - ответила я.
-Сегодня ко мне явились советники и настаивали, чтобы я как можно скорее вышла замуж за одного из наших братьев! - Береника заметно расслабилась, видимо решила что я не представляю для нее угрозы, принялась откровенничать, - Ты только представь! Этих сопливых мальчишек, которые и говорить еще толком не научились, прочат мне в мужья!
-Но мы ведь всегда знали, что они станут нашими мужьями рано или поздно! - сказала я, невольно вспомнив, что всего несколько месяцев назад мы с Береникой часто разговаривали по душам и делились маленькими, невинными, секретами. По возрасту мы были более близки с ней, чем с младшими. Откровенничать с рабами было нельзя - этому учили с младенчества, и мы довольствовались обществом друг друга, чтобы выплеснуть наружу то, что долго сидело внутри.
-Но тогда я была всего лишь царевной и должна была подчиняться воле отца! А теперь я сама могу решать, что мне делать и за кого выходить замуж!
Меня передернуло. Как быстро Береника вычеркнула из жизни нашего отца, а ведь он всегда был к нам добр, хоть и недостатков имел предостаточно. Отцу надо было родиться простолюдином. Из него получился бы отличный артист. Отец обожал рассказывать нам сказки и при том так живо изображал каждого героя, что мы падали со смеху. Он говорил за них разными голосами, показывал их движения и гримасы, мог по настоящему заплакать в нужный момент. Когда отец выпивал слишком много молодого вина, он принимался петь и танцевать, порой при посторонних, что видимо не прибавило ему народной любви.
Однако власть отец потерял не из-за танце и пения. Народу не нравилось его сближение с Римом, как не нравилось оно и его царственной супруге, Клеопатре.
-У нас нет иного выхода! - объяснял отец свою позицию, словно оправдывался, - В руках Рима сейчас сосредоточена сила, способная поработить нас! Я могу сохранить Египет, только если стану угождать Риму!
Царица поджимала губы и отмалчивалась, но видно было, что она не принимает его объяснений, считает мужа слабаком.
Береника продолжала о чем-то говорить, но я не слушала. К конце концов, она отпустила меня. Банафрит, как только я вернулась, подскочила ко мне.
-Чего она хотела от тебя?
Я рассказала. Банафрит как-то странно посмотрела на меня, словно хотела что- то сказать, да так и не решилась.
Мне казалось, что сон едва сморил меня, но месяц, весело заглядывающий сквозь решетки окна, говорил об обратном. Надо мной, с факелом в руке, стояла Банафрит.
-Царевна! - обратилась она ко мне церемонно, - Тебе послание!
Она протянула мне маленький свиток. Я развернула его и узнала почерк отца. Все письмена, относящиеся у государственным делам, за отца писали рабы. В минуты досуга отец сам брался за тростниковую палочку и пачкал папирус смешными четверостишиями. Тот, кому фараон посылал подобное письмо, должен был ответить в тон и с юмором. Потом отец зачитывал эти переписки за семейной трапезой и хвалил того, кто больше поразил его своим остроумием. Очень часто его похвала доставалась мне и я гордилась этим.
Сейчас послание было написано в спешке, ни о какой рифме не шло и речи.
-Дочь моя, Клеопатра! Я никому больше не могу довериться, кроме тебя! Сегодня на рассвете я покину Египет и желаю, чтобы ты отправилась со мной! Проводник будет ждать тебя там, где стены дворца соприкасаются с водами Нила! Ты знаешь путь...
Я знала. Отец давно показал мне тайный лаз, через который, еще будучи мальчишкой, удирал в одиночные путешествия по реке. Я не колебалась ни секунды. Банафрит, видимо, тоже не сомневалась в моем выборе. Она уже протягивала мне темный плащ и узел с вещами. Много с собой я взять естественно не могла.
-Откуда ты узнала? - спросила я, догадавшись, что не читала письмо вслух.
-Я знала, что твой отец не оставит тебя! - заявила моя рабыня-мать и я решила не терять времени на расспросы.
Если Боги позволят, мы встретимся снова и тогда я выведаю все тайны ее отношений с отцом. Стало немного грустно, почему я раньше этим не интересовалась?! Видно в ту ночь я стала взрослой и мой мир расширился из маленькой точки, сосредоточенной на себе, на огромное пространство вокруг. Я обняла Банафрит, прижала ее к сердцу, ткнулась губами в пахнущую цветами щеку, чего никогда прежде не делала. Почему? Мы не позволяем себе нежности с теми, в ком не течет божественная кровь фараонов - так меня учили с детства! И не важно, что ты появилась на свет, выйдя из этого тела, что ее молоком была вскормлена, это только сосуд выносивший и вскормивший тебя. Мы должны были называть матерью женщину, которая никогда не проявляла по отношению к нам ни капли заботы. Ее вниманием была обделена даже Береника. Лишь спустя годы, став сама матерью, я пойму, на что способна настоящая женщина, мать, ради своих детей. И пусть я была лишена права называть Банафрит матерью, я оценила ее теплоту и заботу, щедро распространяемую на меня до момента нашей разлуки.
-Иди! - прошептала Банафрит, не скрывая слезы.
Она повела меня к двери за руку, провела через сад, остановилась у стены. Я догадалась, что она не знает, где находится тайное место.
-Иди, Банафрит! Тебе лучше не знать об этом месте!
Мать поклонилась мне:
-Пусть боги хранят тебя!
И растворилась во тьме. Я подозреваю, что она все же наблюдала за мной из темноты, но теперь это не имеет значения. За стеной, как и было обещано отцом, меня ждал проводник...
Друзья, как вы уже поняли, я начинаю новую историю! Конечно вы сразу поняли о ком речь, и конечно персонаж вам знаком. Но я постараюсь сделать его чуточку ближе и понятней. Клеопатру часто представляют злодейкой, развратницей, но я не верю этому. Многие ее "неблаговидные" поступки были вынужденными, жизнь крайне сложной. Я уверена, что почти каждого человека, каждую личность можно понять, если посмотреть на его жизнь немного под другим ракурсом, нежели тот, который нам навязывает история! Ну что же, поэкспериментируем? Надеюсь, что чтение будет приятным!