ИЖ-Комби остановился у въезда во двор. Коробов чуть замешкался в ожидании протянутой для прощания руки бригадира, но тот неожиданно открыл дверь и, поставив ногу на асфальт, слегка развернулся к пассажиру:
- На пару слов, Пашка.
Сотрудник, не оглядываясь, завернул за угол и, остановившись под неработающим фонарём, быстрым внимательным взглядом посмотрел на подошедшего парня:
- Ты эта, Павел… Не для посторонних, короче. По всему выходит, что ты в крутой замес попал. Блин! Сам не знаю, на хрена я лезу не в свои дела… Короче, будь осторожен, братишка. Я второй десяток в конторе и знаю, что говорю. Интересы госбезопасности всегда выше человеческой жизни. Понимаю, что соскочить тебе уже нельзя, и совета дельного дать не могу. Не потому, что не хочу, а потому, что не знаю. Просто предупреждаю: поглядывай по сторонам и старайся думать хотя бы на пару шагов вперёд. Знай, братишка: те, кто нами заправляют - обычные люди. Такие же, как мы. И также, как мы, делают ошибки. Только цены у этих ошибок несопоставимы. Удачи тебе, Пашка. Бывай! До встречи, короче.
- Постой! – Взволнованный Коробов придержал бригадира. – Я всё понимаю и ни о чём спрашивать не собираюсь. Но… Я ведь даже имени твоего не знаю… Если, конечно, можно…
- Забыл, служивый? – Сотрудник, улыбнувшись глазами, осторожно освободился от захвата. – Можно козу на возу… Без обид, братишка… Вот если судьба сведёт где-нибудь в пивняке, тогда и познакомимся, как все нормальные мужики. Под кружечку «ерша», да с жирным подмосковным лещом. Не возражаешь?
- Я только за!
- Ну бывай, короче…
***
- Об чём базар? – Намерено коверкая слова, поинтересовался напарник. - За жисть, или за бабцов? – Сообразив, что перегнул с жаргоном, продолжил серьёзным тоном и более-менее официально. – Товарищ старший лейтенант, в рапорте укажешь про личный контакт?
- Я - нет. Ты - как хочешь. Езжай давай. – Бригадир устроился поудобней и прикрыл глаза, не собираясь продолжать разговор с подчинённым.
Евгений смотрел из-под приспущенных век на набегающий асфальт и думал о том, что ничуть не жалеет о своём поступке…
***
Короткий разговор с безымянным сотрудником взволновал Пашку сильнее, чем испытание на загородной базе. «Мужик из-за меня совершил должностной проступок. Можно сказать, должностное преступление. А я даже имени его не знаю! – Думал Коробов, открывая дверь квартиры. – Что за служба такая? И почему он это сделал? Чтобы душу успокоить? Зачем? Я же ему никто. Так. Короткий эпизод на дежурстве … «Объект» или «пассажир» или ещё как-нибудь». Павел, не снимая обуви, прошёл в комнату и, включив телевизор, присел на диван: «От Фрола нет известий. Где он, что с ним? Иногда кажется, что Олег меня вычеркнул из своей жизни. Может, всё-таки надо было сгонять в этот Сосновоборск? Возможность была. Не хотелось навязываться. Хотя, если честно, то надо было махнуть на всё рукой, приехать, убедиться, что всё нормально и уехать обратно в Москву. И пускай бы себе думал что угодно. А мне на душе гораздо спокойнее было бы. Странно это. В Афгане мы друг за друга жизнями готовы были пожертвовать, не задумываясь. А здесь мелкой трещинке позволили в ров превратиться. Из-за тряпок… Ладно. Чего уж там? Новости посмотрю и спать лягу. Трунов говорит, что завтра тяжёлый день, а я ничего такого не чувствую. Пустота и полное безразличие. Может, так даже лучше. – Мысли замерли, словно уткнувшись в препятствие, и почему-то вернули его в факультетский гардероб. – Ольга всё-таки умница. Что-то там сообразила, и пришла на выручку. Зачем я вычеркнул её из списка? Видимо, точно мозги у Кучерова в кабинете оставил. Главное, даже задумываться не стал. На автомате как-то получилось. Надо пораньше в универ прийти. Мишка должен тоже рано заявиться. Ему необходимо бурную деятельность показать. И непременно на глазах руководства. Ладно. Его проблемы. А мне, пожалуй, спать пора».
Пашка потянулся, вставая, и уже было протянул руку к кнопке, но так и замер с рукой наперевес, увидев пьяное лицо Эдуарда Вениаминовича, взятое в кадр крупным планом. Камера плавно переместилась на женщину с микрофоном в руке, глаза которой горели искренним негодованием:
- Нас, как и миллионы советских телезрителей, тревожит вопрос: какие меры будут приняты к ответственному партийному работнику, запятнавшему высокое звание коммуниста своим, мягко сказать, неблаговидным поступком? Как отреагирует Первый секретарь Московского комитета партии Борис Николаевич Ельцин, сейчас находящийся в отпуске на малой, так сказать, Родине? Смотрите утренние новости, товарищи. А мы, Ксения Барышева и оператор Давид Чакветадзе, на сегодня прощаемся с вами.
«Вот это «полёты во сне и наяву»! – Думал Пашка, выключая телевизор. – Похоже, семью Свиридовых преследует злой рок. Сначала Алик, теперь вот сам глава семьи вляпался в историю. И главное, винить ему некого. Сам виноват. Залёт, так залёт! После такого сюжета ему уже не о партийной карьере надо думать, а как на нары не загреметь. Интересно, Вика в курсе или ещё нет? Галина Анатольевна сто процентов смотрит телевизор.… Дааа… Как говорится, добавить нечего. Пошёл-ка я… душ приму. Надо будет будильник завести. Наверняка просплю. Придётся пробежкой пожертвовать. Ольгу надо в список внести, чтобы потом не объясняться. Кучеров меня прикрывать не станет. Сразу скажет, чьих рук дело».
Павел зевнул и случайно покосился на телефон, который моментально откликнулся знакомой трелью. «Надо же? Телепатия какая-то… Городской звонок. Межгород по-другому сигналит. – Коробов, подавив очередной зевок, подошёл к журнальному столику. – Лучше бы Ольга, а не куратор или Королева».
- У аппарата. – Сонным голосом произнёс Пашка, не переставая гадать, кому он потребовался, на ночь глядя. – Внимательно.
- Привет, женишок!
Развесёлый голос Виктории заставил скривиться. Павлу даже почудился запах ликёра и сладкий запашок дурмана.
- Привет. Ты что? Снова под градусом? – Он не собирался рассказывать девушке о неприятностях отца, но на всякий случай спросил. – Ты новости смотрела?
- На время намекаешь? – Вика, глупо хихикнув, перешла на шёпот. – Слушай, Павлуша… Я тут в историю попала… С ума сойти! Но я тебе рассказывать сейчас не буду. Не телефонный разговор. Короче, боюсь одна домой идти. Как бы не нарваться… У Дена ко мне претензии…
- Ты домой заходила? – Не унимался Коробов. Ему вдруг стало жалко девчонку, и он хотел узнать подробности, чтобы при встрече вести себя соответственно обстоятельствам. – После института? С Галиной Анатольевной разговаривала? Или, может, с отцом?
На том конце провода громыхнула забойная музыка. Вика, крикнув кому-то: «Сделайте, мать вашу, потише!», заговорила погромче:
- Спрашиваешь… У дверей постояла и к Лике поехала… Подружка такая… Думала у неё ночевать остаться, чтобы нытьё маман не слышать… А к ней… Короче. Забери меня отсюда. А то они, похоже, при мне начинают… Ну ты меня понимаешь… Кокс, алкоголь и всё прочее… Совсем берега потеряли. Противно… Пашка, блин! Не молчи! Ты ведь знаешь, что мне больше не к кому обратиться. Пока не к кому… А дальше видно будет…
- Диктуй адрес. Сейчас приеду.
***
- Здорово, командир! Куда на этот раз? Опять за алкашкой? Так это я быстро организую. Таксу мою ты знаешь.
Пашка обернулся на неожиданный призыв и сразу узнал таксиста, подвозившего его с Олегом из госпиталя
- Привет, десантник-подводник! – Парировал Коробов, припомнив водителю его фантазии на военную тему. – Алкашка не требуется. На адрес доставишь и подождёшь. Лады?
- Лады. Только ты меня знаешь. Деньги вперёд. – Водитель демонстративно потёр пальцами у себя перед носом. – Подождать конечно, подожду. Если клиент интересный не объявится. Куда ехать-то?
- Недалеко. Минут через семь на месте будем. Я бы пешком добрался, но знакомую надо к родителям отвезти. Разгулялась подружка. Так что ты меня всё-таки дождись. С ней я тачку долго ловить буду.
- Как скажешь, начальник. Пятёру сверху счётчика и все дела.
- Трёшник.
- Договорились…
***
Вика подошла к такси, слегка покачиваясь на высоких каблуках. Пашка искоса взглянул на водителя:
- Ну вот видишь, даже ждать не пришлось. Чудо само нарисовалось.
- Повезло. – Беззлобно хмыкнул таксист, и тут же насторожился. – Только на взаиморасчёты это не влияет. Хочешь, на руках свою красотку неси. Хоть до самой Плющихи. Я цену сбавлять не собираюсь.
- Согласен. – Бросил Пашка и выйдя из машины, распахнул заднюю дверь, помогая Виктории устроиться на сиденье.
- Садись со мной. – Неожиданно трезвым голосом попросила девушка. – Ну, пожалуйста!
- Хорошо. – Нехотя согласился Павел. – Только давай без фокусов. Я отвезу тебя домой и провожу до квартиры. Ладно?
- Почему? – Глаза Виктории наполнились слезами и злостью. – Я не хочу домой. Поехали к тебе, Павел. Постелешь мне на полу. На кухне или в коридоре. Как собаке. Мне без разницы. Я просто не хочу домой. Понимаешь? Не х-о-ч-у!
- Трогай. – Пашка кивнул водителю, и повернулся к девушке. – Слушай, Вика. Если в тебе осталось хоть что-то человеческое, езжай домой. Галине Анатольевне нужна поддержка. Я серьёзно говорю. У твоего отца большие неприятности…
- Что? Опять маман папашу с секретаршей застукала? Или набухался на долбанной дачке? – Вика заводилась всё сильнее и сильнее. – Это их проблемы! Я ненавижу! Я ненавижу своих родителей, институт и эту пропахшую враньём страну! Я хочу уехать отсюда. Понимаешь? Бросить… Послать всех и вся подальше и уехать.
- Успокойся, Вика. - Пашка попытался взять её за руку, но та вырвалась и, спрятав лицо в ладонях, беззвучно разрыдалась.
***
- Слышь, Пашка? – Таксит встретил парня вопросом, держа в руках потухшую папиросу. – Не понимаю, какого лешего ты с ней связался? У неё ведь с головой не всё в порядке. Я сам непросто живу. Мать инвалид… Жена, трое детей, тёща вконец достала своими придирками… Короче, полный мужицкий набор. Жизнь бьёт ключом, и всё время, падлюка, по башке норовит попасть. Иной раз так набухаться хочется, что хоть волком вой. Нельзя. Понимаешь, Пашка? Нельзя! Потому что отвечаю за свою семью. И мне наплевать, что вшестером в двушке ютимся. Ничего! Бог даст, свинья не съест. Вот и Меченый обещал, что скоро жить будет полегче. Поехали, Паха. Я тебя домой на Плющиху бесплатно отвезу. – Водила вдруг спохватился и виновато посмотрел на пассажира. - Впрочем, от чаевых отказываться не стану. Сам понимаешь, семья-то большая, а мужичок-то один. Я. Как проклятый, всё на себе тащу. Кстати, Павел. Меня на всякий случай Василием Макарычем зовут. Тёзкой Шукшину прихожусь…
Повести и рассказы «афганского» цикла Николая Шамрина, а также обе книги романа «Баловень» опубликованы на портале «Литрес.ру» https://www.litres.ru/